Камея из Ватикана - Устинова Татьяна. Страница 4

Саша Шумакова покивала.

…В разного рода передрягах у Тонечки всегда был один и тот же план действий. Она звонила мужу, тот говорил, что следует сделать, и дальше все как-то решалось.

Словно само собой.

– Подожди, – сказала Тонечка соседке. – Я позвоню.

– Почему ты вчера вечером не отвечала? – осведомился муж, как только в трубке перестало гудеть. – Я раз пять звонил!

– Ты же знаешь, какая здесь связь.

– Так, – услышав ее, сказал муж совершенно другим тоном. – Что случилось, Тоня?

– Старуха, – выговорила Тонечка. – Лидия Ивановна, соседка, старая княгиня! Я тебе про нее рассказывала. Она умерла. Сидит возле колодца… совершенно мертвая.

– Так, – повторил муж. – Ты только не плачь, Тонечка.

– Я не могу. – Она всхлипнула. – Мне ее жалко. И мы не знаем, что теперь делать!

– Кто мы? Вы с Родионом?

– Нет, Родион в доме, он ничего не видел. Мы с Сашей Шумаковой.

Великий продюсер всех времен и народов Александр Герман не стал уточнять, кто такая Саша Шумакова и откуда она взялась. Ему нужно было срочно избавить жену от переживаний – он терпеть не мог, когда она страдала, чувствовал себя виноватым и от этого злился на нее же.

– Я сейчас найду вашего участкового, – сказал он. – Вы ничего не трогайте, оставьте все как есть. Он придет и займется.

– Саш, – проскулила Тонечка. – Главное, она вчера на ручей ходила и разговаривала с Родионом, понимаешь?.. А сегодня умерла… возле колодца.

– Так бывает, Тоня. – И мимо трубки, совершенно другим голосом: – Найдите мне Славу Селиверстова, это мэр Дождева. Дождев – город в Тверской области.

И снова ласково, как ребенку, Тонечке:

– Ступай домой, оставь возле… бабуси эту Сашу Шумакову. И не страдай, слышишь, Тоня? А я в выходные постараюсь приехать. Как Родион?

Тонечка понимала, что это маневр и рассказывать про Родиона ей сейчас не нужно, поэтому пробормотала:

– Спасибо тебе, Саша. Как я соскучилась, знал бы ты.

– Я тоже соскучился, – признался он. – Живу, как дикий человек, без семьи, без детей!.. Ну все, у меня тут мэр нашелся. Я перезвоню.

Тонечка только успела отвести руку от уха, как муж уже перезвонил:

– И не ввязывайся ни во что! – велел он. – Особенно в уличные потасовки и детективные расследования! Лучше сценарий пиши!

Тонечка писала сценарии для сериалов и с точки зрения великого продюсера делала это очень медленно. Его бы воля, он бы ее заставил каждую неделю выдавать по сценарию!

– Ты поняла, Тонечка?

– Я все поняла, Сашечка.

…Разумеется, домой она не пойдет, останется с Сашей Шумаковой и мертвой старой княгиней ждать участкового!

– Ну что? – с тревогой спросила Саша. – Что нам делать?

Тонечка вздохнула:

– Велено ждать.

– Я так испугалась, – призналась Саша. – Я вообще-то не пугливая, а тут прямо… испугалась.

– Я понимаю.

– Главное, только приехала!.. Пока весь офис на карантин выпроводила, пока то, пока се… Люди боятся, у всех истерика, что дальше – никто не знает! Вот уехала, и тут!..

Тонечка опять вздохнула.

Они топтались в лопухах и одуванчиках, говорили приглушенно, на мертвую старуху не смотрели, и обе чувствовали неловкость от того, что в присутствии смерти говорят о пустяках.

Внезапно в высокой траве показались собачьи уши, и крохотная собака радостно помчалась к ним.

– Буся, стой! – перепугалась Тонечка. – Буська, кому я сказала! Родион, не ходи сюда! Забери собаку!

– Зачем? – И мальчишка вынырнул из-за кустов сирени. – А почему ты ушла?

– У тебя же уроки!

– Интернет повис! – И Родион изобразил руками победный жест. – Все выключилось! И света нету! Ура!..

Тонечка ринулась ему навстречу.

– Вернись домой, – приказала она. – Я сейчас приду.

– Да чего такое-то, Тонь?..

Вдруг маленькая собака заскулила, а потом зарычала, тихо, но грозно. Тонечка ни разу не слышала, чтоб пражский крысарик скулил, да и тявкал он редко!

– Буська, ты чего? – поразился Родион. – Ты на кого?..

– Родион, иди домой сейчас же!

Но куда там!.. Мальчишка помчался за собакой, подхватил ее на руки, прижал к себе и вдруг замер.

– Родион!..

– Она умерла, что ли?

– Да. Уходи отсюда.

– Да нет, не может быть. Я ей обещал рисунки показать.

Он подошел и наклонился над старой княгиней. Собака опять тихонько заскулила.

Тонечка взяла его за руку и повернула спиной. Он вырвался и присел перед старухой на корточки.

– Так не бывает, – сказал он совершенно спокойно, разглядывая лицо старой княгини.

– Меня зовут Саша Шумакова, – сказала соседка и взяла его за плечо. – А тебя?

– Родион Герман, – сообщил мальчишка.

На Сашу он даже не взглянул, продолжал рассматривать старуху.

– Почему она умерла? – строго спросил он у Тонечки.

– Мы не знаем. Может быть, с сердцем плохо стало.

– Или просто от старости, – предположила Саша.

– А вдруг она еще жива?

– Нет, Родион.

Тонечка не знала, как его отвлечь. И не знала, понимает ли он, что такое смерть.

– Ты вот что, – наконец придумала она. – Ты сбегай, пожалуйста, в поликлинику, скажи дежурной, что у нас соседка умерла, пусть они бригаду пришлют. Сможешь?.. Пойдем, я тебя провожу.

– Только я не знаю, где поликлиника.

– На той же улице, где наш магазин, чуть подальше. Такой зеленый длинный барак. Написано: «Поликлиника». Если они такими вопросами не занимаются, попроси дежурную позвонить в больницу или в «Скорую». Ты понял?

– Понял, понял.

– Наденешь перчатки и маску, – продолжала Тонечка. – И не снимай! И ничего там не трогай! И глаза не три!

– Тонь, а разве так бывает? Вчера человек был жив, а сегодня уже умер?

– Только так и бывает.

– Странно, – сказал Родион задумчиво. – Очень странно. И непонятно.

– Никто не понимает, – отозвалась Тонечка. – Вот ты Толстого не стал читать, а у него там про это много! Он тоже не понимал, как это. Саша, я сейчас вернусь.

Она заставила Родиона напялить маску и перчатки – и он послушно надел все, как видно, думал о другом, – нацепила на собаку ошейник, всучила мальчишке поводок и проводила до калитки.

– Бегите.

…День получился странным и трудным.

Вначале пришел коренастый парнишка в форме, отрекомендовался участковым, поцокал языком над старой княгиней и стал спрашивать какую-то ерунду – кто нашел, когда, что сделал, куда пошел. Ерунду он старательно записывал, время от времени вздыхал и качал головой.

Потом прибежал Родион с собакой на руках, а следом за ними запыхавшаяся полная молодая женщина в дождевике, накинутом поверх белого халата. Женщина оказалась врачом из поликлиники, пользовавшая Лидию Ивановну.

Потом приковыляла видавшая виды «Газель» с красными крестами на боках. Из нее вышли санитары, вытащили жуткие серые носилки – как похоронные дроги. С водительского места выбрался тот самый Коля, который вчера гарцевал вокруг Тонечки на велосипеде. Вместе с санитарами он зашел на участок, посмотрел на старую княгиню, закурил и изрек что-то вроде:

– Вот жизнь…

– Главное, и больна-то не была ничем особенно, – с досадой сказала врачиха. – И болезней себе не выдумывала! Старики любят себе хвори сочинять, а Лидия Ивановна никогда!..

– Почему она умерла? – спросил Родион в который раз.

Врачиха развела руками:

– Мало ли. Может, инсульт. Или тромб оторвался.

– Родственники у нее есть? – спросила Тонечка.

– Да кто ж их знает, – отозвался участковый. – Жила одна, это точно могу сказать, иногда вроде племянник к ней наезжал, а там… не в курсе мы.

– Нужно родственников известить.

– Их еще сначала найти бы неплохо! – залихватски ответил участковый, которому нравились Тонечкины формы и кудри, хоть она и была старовата, лет тридцать пять, не меньше!.. А может, и все сорок, кто их знает, столичных!