Сначала жизнь. История некроманта (СИ) - Кондаурова Елена. Страница 33

В каждом из крупных городов Тось «искал родственников». То есть, шлялся по городу, прикидывая, не стоит ли задержаться в нем подольше и попробовать как-то устроиться. Но время шло, а ему постоянно что-то мешало это сделать. То город не нравился — черноборцев на улицах слишком много, то университет какой-то обшарпанный, то люди недоброжелательные. То есть, устроиться не получалось. Чем дальше, тем яснее Тось понимал, что в этих городах люди вообще не нужны друг другу. Можешь умирать с голоду — никто тебе здесь не поможет. В его Краишевке тоже было так, но… все равно не так. Здесь надо шевелиться, чтобы найти себе место. В тех городах, которые не вызывали неприязни, Тось обходил все городские мастерские, где требовались ученики. Кожевенные, ткацкие, оружейные и даже хлебопекарные. И нигде его не брали. Кому-то не нравился его рост, кому-то возраст, кто-то прямо заявлял, что он рожей не вышел. Тось не знал, почему ему не везло. Может, действительно, рожа неподходящая, а может, просто надо было больше времени на поиски работы, они же с Денитием останавливались в городах максимум дня на три. Так или иначе, но с тех пор, как Тось встретил Денития, прошло почти три месяца, а конца их путешествию пока не предвиделось. Хотя прикрытие Тосю уже не требовалось — заставы по его душу давно не попадались на пути, а висящие в трактирах портреты юного некроманта от времени так закоптились, что на них сложно было разглядеть Тосеву физиономию.

Когда они с Денитием въехали в Тирту, Тось уже не ожидал ничего хорошего. Просто по привычке отпросился у хозяина и пошел бродить по городу. Опять длинные ряды мастерских и везде одно и то же: отказ, отказ, отказ. К концу дня Тось уже чувствовал себя каким-то прокаженным, а посматривающих на него свысока местных жителей готов был пачками отправлять на кладбище. Он устал, как собака, промерз до костей, потому что погода стояла уже почти зимняя, а куртка у него была не очень теплая. Он брел, засунув руки в карманы, уже не пытаясь найти место подмастерья, а просто куда глаза глядят. На узкие улицы города опускались ранние сумерки, был слышен стук проезжающих по булыжным мостовым повозок, Тосев нос подрагивал от запахов навоза, дыма и еды. Что ни говори, а воздух в городе был тяжелый.

Пора было возвращаться, и Тось уже принял решение поворачивать назад, как вдруг мимо него неспешно проехала телега, обитая черной материей. Тосю стало любопытно, он засмотрелся, никогда раньше таких не видел. Управлял телегой, нехотя нахлестывая лошаденку, очень пожилой дядька с седой головой, а сзади него сидел подросток примерно Тосева возраста. Посреди же телеги лежало прикрытое черной тканью нечто, похожее на бревно, но Тось отдал бы руку на отсечение, что это был покойник. Так вот оно что! До Тося дошло, что это была похоронная телега. Он с любопытством посмотрел ей вслед. Старичок все также нахлестывал лошадку вожжами, парнишка болтал ногами, а покойник лежал смирно, как и положено покойникам. Но вдруг….

Мимо Тося с криком:

— Поберегись!!! — промчался всадник.

Тось еле успел отскочить. Лошадка, тянувшая телегу с покойником, от испуга резко прянула в сторону, мальчишка-подросток еле удержался на телеге, вцепившись в край, старичок свалился с козел и растянулся на мостовой, а покойник, как бревно, на которое был похож, вывалился из телеги на землю.

Натворивший бед всадник уже скрылся за поворотом, когда старичок начал, покряхтывая подниматься. Подросток подскочил к нему, протягивая руки и подставляя плечи. Видно было, что деду здорово досталось. Он стонал и хромал до тех пор, пока Тосю это не надоело, и он не подошел помочь. Вдвоем с парнем они кое-как усадили старика на телегу. Тось не хотел никаких благодарностей и уже собрался уходить, но его догнал плаксивый вопрос, заданный дрожащим старческим голосом:

— Постой, внучок, а покойничка-то?

Тось остановился, не оборачиваясь. По спине невесть отчего побежали мурашки.

— Подсоби, милок, — продолжил дед тем же несчастным голосом, — век за тебя богов буду молить!

Дедовы молитвы были Тосю до одного места, но, тем не менее, он повернулся и пошел к лежащему на земле покойнику. Взялся за холодные, одеревеневшие плечи, ноги подхватил дедов паренек, и вдвоем они небрежно забросили труп на телегу. Слишком уж небрежно. Тосю это не понравилось, и он несколькими точными движениями уложил покойника поудобнее. На кой трупу удобство, Тось не знал, но оставить его валяться, как непонятно что, просто не мог. Жалко стало, что ли?

Морщась от собственной дурости и не поднимая глаз на старика и пацана, Тось прошмыгнул мимо них и пошел обратно в ту сторону, откуда пришел. Но его снова остановил дребезжащий старческий голос.

— Эй, внучек, погоди! Вернись сюда, внучек, дело есть!

Тось застонал про себя, но остановился, повернулся и пошел к деду. Небось, отблагодарить вздумал, старый пень.

— Тебя как зовут, внучек? — ласково щуря на него подслеповатые глаза, спросил дед.

Тось был такой злой, что забыл, что надо врать.

— Антосий. Можно просто Тось.

— Антосик! — улыбнулся дед беззубой улыбкой. — Это хорошо!

Тось чуть не взвыл в голос. Его так даже мать никогда не называла. Даже Мира. Да за такое имя даже убить не жалко! Антосик, подумать только!

— А ты, милый, чьих будешь? — последовал следующий вопрос старика.

— Ничьих, — буркнул Тось, призвав на помощью всю свою невеликую вежливость. — Нету у меня никого. Сирота я.

— А-а, — протянул старик. — А откуда будешь? Не из наших ты, сразу видно, прости уж старика.

— Оттуда, — Тось махнул рукой в сторону границы, надеясь, что такой ответ удовлетворит деда.

— А куда путь держишь? — не отставал дед.

Тось выругался про себя.

— Куда хозяин пойдет, туда и я, — мрачно выдал он. Мысль о том, что придется несолоно хлебавши возвращаться к Денитию, не прибавила ему хорошего настроения.

— Бедный, ты бедный, — покачал седой головой старик. И вдруг неожиданно спросил: — А не хочешь пойти ко мне в ученики?

Тось не поверил своим ушам.

— Чего?

— В ученики, говорю, — дружелюбно пояснил он. — Понимаешь, старый я стал. Пора думать, как бы на покой уйти. А из детей никто не хочет конторку принимать, у всех свои семьи, свои дела…. Покойники им, видите ли, не по душе… Вот взял себе в ученики племянничка, седьмая вода на киселе, да и ему, чую, интереса нет, — тут дед неодобрительно глянул на опустившего голову парня. — Не столько дело пытает, сколько от дела лытает. А дело-то у меня хорошее! Ну там покойничка привезти, помыть, прибрать, как полагается, чтоб у родственников, значит, сердечные нервы лишний раз не расстраивались. Да на погребальные дощечки уложить и на кладбище свезти. Чем не работа? И платят неплохо, и все спокойно так, покойнички, они ж такие смирненькие…. Ну что, согласен, внучек? А конторку свою я вам обоим в наследство оставлю, не придется без гроша в кармане свое дело начинать….. Ну как, внучек? Согласен?

Тосю не понадобилось много времени на раздумья.

— Согласен! — отрубил он. В конце концов, чем не дело для него? Уж с покойниками он всегда общий язык найдет. — Только мне нужно с прежним хозяином рассчитаться.

— Рассчитайся, милый, рассчитайся, — засуетился дед. — А как рассчитаешься, так и приходи! Мы через две улицы живем, вон там направо, понял? Похоронный околоток у нас там, господина Уникия спроси, меня каждая собака знает. Ты не передумай только, ладно?

Тось отрицательно мотнул головой.

— Не передумаю.

Он и, правда, не собирался передумывать. Наверное, такому, как он, в похоронном околотке самое место. Дурак был, что не подумал об этом раньше, глядишь, давно бы уже устроился. А то искал все место поприличнее. Правильно ему говорили, что не подходит он для нормального дела….

Прощание с Денитием вышло долгим и даже… трогательным, что ли. Оказывается, хозяин успел по-своему привязаться к юному слуге и теперь не очень хотел расставаться.