Леди Некромант (СИ) - Булгакова Ольга Анатольевна. Страница 42

Злость пополам с горечью затопила сердце. Как это в духе леди Льессир, как это в духе королевы! Обе старались унизить и Фонсо, и меня так, как лишь возможно. Жаль, что Артуру не побезобразничать и в кабинете Ее Величества! Через защитные чары, наложенные на королевский дворец в столице, он не пробьется!

— Миледи, — муж шагнул ко мне, по-прежнему глядя в глаза. — Я приструню их. К вам будут относиться с должным уважением. Об этом не беспокойтесь.

Он говорил уверенно, серьезно. Чувствовалось, что моя репутация ему и в самом деле небезразлична. Я благодарно улыбнулась:

— Спасибо, милорд. Уверена, кровь на простынях окончательно убедит всех сомневающихся.

Он кивнул и подошел к постели.

— Здесь нужно устроить беспорядок, — командир взял подушку и явно собирался разорвать наволочку.

Я метнулась к нему, схватила за запястье, заглянула в глаза:

— Погодите, прошу! Зачем беспорядок?

— Я же объяснил, — нахмурился он. — В вашу добрую волю никто не поверит. Рыси знают, что я был вчера беспримерно зол. Ваш отказ не улучшил бы мне настроение. Должны быть очевидные следы борьбы. Именно этого ждут.

— Чтобы потом вас всю жизнь считали насильником? — поразилась я.

— Боюсь, обрезанные волосы и леди Льессир уже подготовили людей к тому, что возможно лишь такое развитие событий, — мрачно ответил Фонсо. — Либо так, либо право годи. Чтобы до него не довести, я готов потерпеть слухи.

— Но я не готова! — возмущенно возразила я. — Мой муж никогда не опустится до насилия! Я никому не позволю очернять вас!

Он недоуменно нахмурился, смерил меня долгим взглядом.

— Но леди Льессир…

— Просчиталась, — жестко закончила я за него. — Ошиблась. В столице меня считают рассудительной. Ее Величество назвала меня разумной. Она не огорчится, узнав, что мы с вами сознательно отнеслись к супружеским обязанностям. Думаю, это ее даже порадует. Она ведь устроила этот брак.

Эстас Фонсо закрыл глаза, медленно выдохнул, а я почувствовала, как расслабилась его рука. Когда супруг снова посмотрел на меня, во взгляде больше не читалась обреченность. Командир даже слегка улыбнулся. Приятно знать, что он переживал из-за молвы о себе. Хоть какие-то представления о чести сохранились.

— Я рад, что вы так относитесь к ситуации, — признал муж.

Он отвернулся, отложил подушку, я выпустила его руку и смущенно отступила на шаг.

— Когда вы говорили вчера, что мне нужно будет изображать злость на вас, вы тоже исходили из варианта с беспорядком? — уточнила я.

Он кивнул.

— Вы уже догадались, что я не стану так делать? — заглянув мужу в глаза, я даже позволила себе улыбку.

Фонсо снова кивнул:

— Но полное взаимопонимание будет выглядеть странно и неправдоподобно.

— Вы правы. Думаю, можно ограничиться немного подчеркнутой заботой обо мне, — предложила я и осторожно подметила: — Все-таки первый раз вообще больно, а ваш настрой не располагал к нежности. Даже если мы договорились, что соитие должно быть добровольным.

Он виновато потупился. Командир определенно корил себя за вчерашнее поведение и не слишком сердечный прием. Радостно видеть очередное подтверждение тому, что у мужа есть совесть.

— Конечно, добровольным и никаким другим, — он вздохнул и даже посчитал нужным извиниться. — Прошу прощения за вчерашнюю резкость. Я узнал о свадьбе всего три дня назад. Мне нужно немного свыкнуться с внезапно изменившейся ситуацией.

— Да, многое поменялось за короткое время.

Он кивнул и предложил:

— Можно прийти в трапезную с небольшим опозданием. Показать, что вам неприятно ходить по лестнице.

— Хорошая мысль, — покладисто согласилась я.

Представление для леди Льессир — достаточно серьезный повод поступиться принципами. Можно и слабость показать, лишь бы поверенная поскорей уехала.

— До завтрака еще много времени, — как-то неуверенно проронил муж. — Вы позволите мне остаться и задать пару вопросов?

— Конечно, — я жестом предложила Эстасу Фонсо кресло у стола, сама села на постель.

В его желании поговорить не было ничего странного или предосудительного. Напротив, стоило поблагодарить командира за то, что он явно старался наладить общение. Но эти разумные мысли и напускное благодушие, к сожалению, не притупляли волнение. Я решительно не знала, как себя с ним вести и чего ждать.

Он помолчал немного, рассматривая мои сложенные на коленях руки.

— Вы сегодня снова в черном, — начал командир, наконец. — Вы носите траур?

— Совершенно верно, — подтвердила я. — По отцу. Он скончался совсем недавно.

— Соболезную.

— Благодарю, — поспешила ответить я до того, как муж сказал что-нибудь о преимуществах некроманта в вопросе общения с умершими. — Но и после истечения срока траура я буду носить только черное.

Он удивленно изогнул бровь:

— Почему?

— Я некромант.

Не объяснять же, что образ ужасной ведьмы защитит меня от непочтительного отношения куда надежней всех попыток командира приструнить солдат. Всем укоротить языки он не сможет, а в Хомлене и вовсе бессилен. Он сам должен понимать, что остриженные волосы — клеймо продажной женщины — будут привлекать ко мне слишком много внимания и мужчин. Ореол таинственности, образ жуткой колдуньи и подспудная угроза страшных проклятий некроманта — мой ключ к спокойной жизни, броня от насмешек, оскорблений и тухлых яиц, брошенных в спину.

Фонсо нахмурился, кивком указал на коровий череп, который я повесила вместо картины.

— Это обязательное украшение?

— Совершенно необходимое, — подчеркнула я. — В некоторых помещениях в крепости появятся подобные вещи.

— Я прошу вас обойтись без этого, — прозвучало напряженно и сухо. — У меня маленькая дочь.

— Именно поэтому подобные вещи появятся в некоторых комнатах.

— Хотите ее запугать? — бросил он, не дав мне никакой возможности объяснить. — Она и так в ужасе от истории с этим черепом! Она видела, как светились ваши глаза в храме! Она вас уже боится, нет смысла усиливать впечатление!

После этих слов желание что-либо растолковывать пропало окончательно. Разумеется, дорожи я отношениями, даже такое выраженное отрицание не остановило бы меня. Но в сложившихся обстоятельствах я посчитала, что тратить силы на препирательства с зашоренным отцом просто глупо. Он не поймет. Не захочет. Как не хотел вчера до последнего осознавать очевидное.

— Это не украшения. Это защитные артефакты. Их будет столько, сколько понадобится, — отрезала я.

— В них нет необходимости! — выпалил супруг. — Я прекрасно справляюсь с обеспечением безопасности и без них!

Обидно. Разговор так неплохо и спокойно начинался. Я вздохнула, посмотрела супругу в глаза.

— Командир Фонсо.

Он окинул меня недовольным взглядом. О, милордом быть приятней? Я не против так обращаться, если поведение соответствует.

— Давайте сойдемся с вами на постулате, что я из-за дара вижу другие угрозы. На другом уровне. Вы защищаете мечом. Я — артефактами.

Напряженно наблюдая за выражением лица собеседника, я укоряла себя за то, что использовала наверняка незнакомое ему ученое слово «постулат». Но муж, кажется, сложностей с ним не испытал. Недоумение на лице точно не отразилось.

— Отчего-то раньше мы отлично справлялись и без черепов. Значит, и впредь можно будет обходиться, — жестко заявил он.

— Раньше вы отлично справлялись и без жены, — хмыкнула я. — Ее Величество посчитала это своим досадным упущением и поменяла правила игры. Черепа на стенах — одно из последствий ее решения.

Он не возразил, только сложил руки на груди.

— Не переживайте, — утешила я. — Это всего лишь на три года. Они пройдут быстрей, чем сейчас кажется.

Разговор прошел не так, как Эстас рассчитывал.

С одной стороны, он был тронут и благодарен виконтессе за то, что она избавила его от дурной славы. Конечно, остриженные волосы невесты и общее возмущение хомленцев белым платьем в какой-то мере оправдали бы грубость хевдинга с женой. Но пятно на репутации — все равно пятно.