Летописи Ванильного некроманта. Том первый (СИ) - Тулинова Лена. Страница 6

Кроме того, из своей страны наконец-то вернулся Теро-Теро Ливендод — на пару дней, отдохнуть от битв и походов. Он рассказывал, как сдружился с драконшей и как ему удалось исцелить её крыло. Фея слушала как зачарованная, приоткрыв крошечный ротик. Не съев ни кусочка пирога и не выпив ни глотка кофе (он и не мог, а только сидел со всеми за компанию!) лич посадил фею на ладонь, затянутую в перчатку, и вышел в сад.

К обеду фея гордо реяла над столом на прекрасных крыльях бабочки. Когда она села на длинный нос Теренция, тот поперхнулся супом и спросил:

— Как вы это устроили? А я-то хотел сегодня перечитать книгу "О малых и больших"…

— Кто сумел починить крыло дракону, уж справится с какой-то там малявкой, — небрежно обронил Теро-Теро. — Кыш, кыш, а то придавлю, — сказал он затем цветочной фее.

Та, влюблённо вздохнув, устроилась на плече лича.

— Но как у тебя это получилось? — спросил Тоби. — Некроманты не умеют исцелять, это каждый знает!

— Нашёл дохлую бабочку, прирастил её крылья к малявке, всего-то дел, — буркнул Теро-Теро Ливендод и отвернулся к окну. — Как раз чистая некромантия…

Теренций представил, как лич в безупречном зачарованном доспехе, не снимая роскошного шлема с длинным султаном белых волос и чёрных тонких перчаток, рыщет по саду в поисках дохлой бабочки… но смеяться всё-таки не осмелился.

Достаточно было и того, что в Ливендода теперь влюбилась маленькая фея цветов.

Вечером Ванильный Некромант устроился на подоконнике своего маленького домика, глядя, как заходит за острые края леса нежно-рыжее солнце. Ему было немного грустно. День прошёл совершенно бездарно, он даже не сумел раздобыть необходимых для зелья ингредиентов и теперь опасался проиграть черепу Гоше. У него, конечно, уже были слёзы орла, накануне купленные в лавке редкостей, но ведь надо же ещё где-то достать перо ангела и пчелиный гриб! Фея ему сказала, что гриб этот растёт в пещерах.

Идти сейчас по скалам к Бессвету в пещеру было поздновато, но сидеть в одиночку всю ночь показалось Теренцию совсем уж невыносимым. Ведь даже Гоша остался в доме-на-семи-ветрах, даже его закадычный приятель пёс Ватсон бегал где-то по округе, лая на сусликов и сурков за то, что не дают себя поймать и как следует облизать!

Взяв с собой светильник с особенно яркой и красивой звёздочкой, Ванильный Некромант двинулся по знакомой тропе через кладбище и через лес. Чем дальше он шёл, тем мрачнее становилось вокруг, но некроманту ли бояться тьмы? Так Теренций успокаивал себя, пока не дошёл до развилки, где должен был стоять большой камень. От него тропа делала крутой поворот и шла вверх… но вот беда: ни камня, ни тропы, ни крутого поворота Ванильный не увидел. От удивления он повернул назад, но пройдя всего несколько шагов, остановился. Звезда в светильнике мигнула и погасла.

— Бу, — тихо и даже почти ласково сказала тьма мужским, низким голосом.

И Ванильный взвизгнул, забыв, что уже давно решил никого не бояться и хранить невозмутимость.

— Ай! Кто ты?

Темнота расхохоталась и сказала:

— Я-то? Я дух ночи. Я тут, чтобы съесть тебя!

Теренций припустил прочь, не разбирая дороги. Но, не имея привычки к быстрому бегу с препятствиями, довольно быстро растянулся на земле.

Темнота догнала его и сказала уже другим, знакомым голосом:

— Ты чего ночью по лесу шастаешь, брат?

— Б-б-бесвет? Я к тебе… шёл.

— Да? Я тоже к себе шёл, смотрю — кто-то по моим тропам шарахается… знаешь, тут обрыв недалеко. Полетать не хочешь?

Вообще-то, конечно, Теренций хотел полетать, но как-то не так.

— Я искал пчелиный гриб. И перо ангела, — сказал он.

— А, — ответил оперённый равнодушно. — Гриб я тебе завтра принесу. А перо…

Он помог Ванильному Некроманту подняться и указал дорогу к дому возле кладбища. И только вернувшись к себе, Теренций обнаружил, что в волосах его запутались несколько чёрных невесомых пёрышек.

Кто их знает, может, и подойдут. Можно ли считать однокрылого приёмного брата ангелом? Теренций не был уверен, но одно из чёрных перьев легло на полочку рядом со склянкой, содержавшей слёзы орла.

Вот так… стоит только сосредоточиться на своем желании, как ты его получишь. Легко и просто…

Ванильный устал так, что не стал даже умываться — просто лёг и уснул, едва успев подумать: "Что-то уж слишком легко".

…А ночь подходила к самому краю леса и заглядывала в окна. Ночь поливала стёкла чёрным дождём и стучала по крыше ветвями деревьев.

Теренций спал крепко и не слышал ничего этого. Не мешали ему ни дождь, ни град, ни гром. И даже утренний стук в дверь его не сразу разбудил. Только когда зазвенели на полках разномастные склянки, он поднял голову от подушки и сонно уставился в стену, не понимая, отчего она вздрагивает.

Кто-то стучал в дверь ногой, да так, что весь домишко сотрясался! Пришлось встать. Пришлось босиком прошлёпать по холодному полу к двери. Пришлось отпереть.

— А я видел лесного духа! — сообщил, вваливаясь внутрь, Омегыч. — Рогатый, как лось. Мать поила его горячим молоком.

— Что, опять простыл? — спросил Ванильный Некромант.

— А он простыть может? — изумился Омегыч.

— Обычно Мать даёт Духу горячего молока, когда тот начинает кашлять на весь лес. Да так, что кукушки с перепугу несут пёстрые яйца.

— Куда несут? — не понял друг.

Теренций засмеялся.

— Почему ты перестал говорить про Альфу и Омегу? — спросил он.

— А, это… да и так все всё поняли… Я теперь даже не знаю, как называться. Омегыч — это же просто прозвище.

— Оставайся Омегычем. Все привыкли уже.

— Ну привыкли так привыкли, — пожал плечами Омегыч. — Лишь бы уж звали. Слушай, я у тебя тут поживу. Дня три-четыре.

— Почему не в большом доме? Здесь и кровать-то только одна… и стул.

— Вот ты и поживи в большом, а я тут, — попросил Омегыч почему-то шёпотом. — У тебя тут хорошо, тихо, понимаешь? Опять же, если надо — то целое кладбище жив-курилок под боком, подымай не хочу. Мне очень надо, очень, понимаешь?

Теренций не понимал. Но раз надо…

— Ну хорошо, — сказал он со вздохом. — Только чур не трогать то, что на полках. Понятно?

Пока он это говорил, Омегыч уже взял в руки склянку с заветными слезами орла и откупорил плотно притёртую крышку.

— Ого… а не подделка? А это что, вороньи перья? Ого, не вороньи… это что, перо ангела смерти? Ты чем тут занимаешься, эй? Фальсифицируешь зелья?!

Ванильный Некромант нахмурился и отобрал и перо, и склянку с крышкой.

— Нет, — сказал он. — Ты это… или уходи, или ничего не трогай. Я, может, завтра уже смогу кое-что сделать, если никто мешать не будет.

Омегыч пожал плечами и повернулся спиной к полкам.

Вид у него был крайне серьёзный.

— Слушай, парень. В зельеварении ошибка может привести к жутким последствиям! И не говори, что я не предупреждал…

Ванильный кивнул.

— Я понимаю, — сказал он. — Не переживай. У меня знаешь какой опыт? Я и в школе алхимиков учился!

— Ну раз в школе, — протянул Омегыч.

«Главное ведь не уточнять — какие оценки я получал в этой школе», — тут же подумал Теренций, отводя глаза.

И, чтобы неловкий момент поскорее забылся, предложил:

— Пойдем в дом-на-семи-ветрах? Мать небось уже завтрак собрала!

— Я бы лучше поспал, — сказал Омегыч.

…Пчелиный гриб — он и на гриб-то не похож. Скорее напоминает золотисто-коричневый налёт на стенах пещер. Как будто мёд, только местами как будто вспухающий пузырями. Это и есть грибы, и пчёлы их, кстати, очень любят.

Бессвет эту любовь оценил, едва выбрался из своего убежища. Надо было ночью, что ли. Он вылез наружу ранним утром, на рассвете, а какая-то нахальная оса тут же его атаковала. Видимо, сладковатый запах гриба подействовал на неё возбуждающе.

Гриб — липкий шарик размером с куриное яйцо — выглядел не очень-то привлекательно. Бессвет подумал, что надо было, видимо, положить его в какую-нибудь склянку — вон ещё осы и пчёлы подлетают, обиженно гудя. Как будто однокрылый некромант украл у них нечто ценное!