Адель и 40 оборотней (СИ) - Бакулина Екатерина. Страница 5

Мне стало обидно.

— Не хлам. Я куплю сама. На это мне хватит.

Косак скривился.

— Это выброшенные деньги, в таких только по городу ходить. Нужны сапоги или высокие ботинки на шнуровке. Важно, чтобы не промокали, а эти даже по росе будут мокрые насквозь. К тому же, они с тебя сваливаются, а надо чтобы плотно сидели на ноге, что бы хоть бегать, хоть по камням лазить удобно было. Пойдем, я покажу, здесь рядом магазин хороший есть. Такие, как у меня, тебе купим.

Я посмотрела и слегка ужаснулась. Здоровенные, на толстой подошве… уже и не поймешь какого цвета, темно-зеленые, кажется, потертые, с въевшейся грязью. Тяжелые? Высокие. Да в них сейчас жарко будет! Ладно, в горы можно в таких страшных, а в остальных местах — в своих. Я сейчас не в том положении, чтобы спорить. Если надо для работы, то надо, тем более что плачу не я, а, вроде как, за счет воинской части.

Да еще, наверняка, моего размера не окажется.

Косак привет меня в небольшой магазин походного и охотничьего снаряжения.

— Добрый день, — сказал он. — Нужны ботинки, хорошие, но маленького размера, вот на девушку.

— Дочка ваша? — улыбнулся продавец. — В горы идете?

— Внучка, — фыркнул Косак. — Найдите ей тридцать четвертый размер.

К моему удивлению, ботинки мне нашли. Прямо по ноге, что удивительно, но только моего размера оказалась всего одна пара — ярко-рыжие. Удобные… ох, я померила, прошлась, поняла, что таких ботинок у меня никогда в жизни не было. Сели словно родные, на меня сшиты.

— Ну как? — Косак, чуть улыбаясь, поглядывал на меня. — Попрыгай. Нигде не жмет?

— Невероятно. А они легкие… я думала, тяжелые будут, а их прямо не чувствуешь на ноге.

— Нравится?

— Да! — честно сказала я.

— Ну и отлично, тогда берем. Я в своих уже шесть лет хожу, в любую погоду, хоть по горам, хоть по болотам. Так что, думаю, тебе тоже надолго хватит.

И вот только где-то тут я впервые посмотрела на ценник… и глаза полезли на лоб. Да они стоят три мои стипендии за месяц, а ведь я еще как-то умудряюсь на эти деньги жить.

Осторожно показала ценник Косаку.

— Ну, и? — не понял он.

— Это ведь очень дорого…

— Это не твоя забота, — сказал он. — Слушай, а теплая куртка у тебя точно есть? Или все так же, как с ботинками?

Он мне и куртку за счет части купит?

— У меня есть, — сказала я. — И свитер тоже.

— Молодец, — сказал он. — И где ты планировала ходить в этих сандаликах и теплом свитере?

— На работе, — буркнула я. — У меня еще есть шерстяные носки.

— А шапка и варежки для пущей красоты? — он усмехнулся, потом вздохнул, потер подбородок. — Ладно. Мне еще в магазин надо, сигареты купить и так, по мелочи. Потом, давай, тут кафе неплохое есть, мы поужинаем, я расскажу, что за хрень у нас происходит, а ты мне — чему тебя в Дорнохе научили. Мне бы понимать твои возможности. Я угощаю, не бойся. Считай, в качестве компенсации за то, что сразу тащу в горы, не дав толком устроиться. Но у нас там реально хрень, и чем быстрее разберемся, тем лучше.

И отказаться, конечно, никакой возможности.

Хотя есть за чужие деньги… не знаю, я всегда воспринимала это болезненно. Незнакомый человек, а я… словно бедная родственница. Мне всегда хотелось самой. Да и цены тут… хотя с моими доходами — цены везде просто чудовищные, я даже в студенческой столовой могла не чаще раза в неделю есть, в остальное время покупала продукты на рынке и готовила сама, что попроще. Надо мной даже смеялись… но я привыкла.

И вот, сидела, выбирала блинчики подешевле, когда подошла официантка. Дешевле с яйцом и капустой, а вот чуть подороже с кукурузой и сыром, ими, наверно, быстрее наешься… Косак не глядя закал себе стейк с кровью, тушеную фасоль, какие-то там рулетики из баклажанов и что-то еще, а я…

— Ты мясо ешь? — спросил он.

— Э-ээ… Да, — сказала я. — Все ем.

— Тогда давай мне сюда и не мучайся, — он отобрал меню, повернулся к официантке. — Девушке тоже стейк и… Тебе фасоль или картошку?

— Картошку, — сказала я.

На самом деле, голодная — страшно. Я не обедала, не успела. Да и завтракала только чаем с бутербродом. Так что сейчас готова съесть все.

— Отлично, — сказал он, — тогда ей картошку и помидоры с сыром. И что-нибудь еще… Вот давайте блинчиков с мясом штук двадцать заверните нам с собой.

Мне аж икнулось от таких объемов. Но он вон какой здоровенный мужик… он бы на мою стипендию не выжил.

— Блинчики возьмем в дорогу, — сказал Косак. — Пойдем вчетвером, тебе пять штук, запомни, и свое не отдавай. А то зазеваешься, и Халле все сожрет махом.

Улыбнулся, весело, почти по-отечески.

— Это вы их всех кормите?

— Да это так, ерунда. Парни лучше работают за еду, — он подмигнул, глянул на меня, достал сигареты, пододвинул ближе пепельницу на столе. — Ты не куришь? Нет? Не против, если я?

— Вы ведь оборотень? — на всякий случай спросила я. Вдруг чего-то не понимаю.

Он усмехнулся.

— Да. Удивляет? Так вышло. Слишком много времени в компании людей, вот и набрался…

— В госпитале? — не удержалась я.

Он как-то разом нахмурился, подобрался даже. И так с сомнением посмотрел на меня.

А я просто… ну, я знаю, что так бывает. Я видела, когда работала, как волки, особенно молодые парни, начинали бегать курить вместе с санитарами или просто с кем-то из людей-солдат, это военный госпиталь. Не часто, но видела, один на пару сотен — таких. Если тяжелый случай и долго не выписывают, сложная реабилитация. Один сказал мне, что хочется уж чем-то перебить больничные запахи, а то совсем тошно. Другой — просто от скуки…

Косак молчал.

— Простите… — сказала я. Не стоило, наверно. — Я только на работе видела, как волки курят.

Он хмыкнул.

— Да, я тоже там начал, — и что-то такое мелькнуло в его глазах, я не поняла. — Почти семь лет назад.

— Ловчая сеть? — ляпнула я. Ну, кто меня вечно за язык тянет?

Он провел ладонью по лицу, чуть потер разрезанную шрамом бровь.

— Так заметно? — спросил, чуть сморщившись.

— Нет, — я покачала головой. — Не заметно. У меня профессиональное, глаз сразу цепляется. Я там видела всякое… привыкла замечать.

Семь лет! И если шрамы остались до сих пор, то даже страшно представить, как это выглядело вначале. На оборотнях вообще шрамов не остается, но ловчая сеть — это магия, которая врастает под кожу, и не достать. Люди еще иногда выживают после такого, а вот оборотни — нет, их разрывает при трансформации. Хотя мне рассказывали, что бывает иногда…

— И как же ты из травниц и после медицинского попала в Дорнох на боевую магию? — спросил Косак.

Киванский военный госпиталь, там лежат с тяжелыми травмами, по большей части вызванными магией. В этом есть своя ирония — сначала я лечила этих людей, а теперь учусь убивать.

— Так вышло, — пожала плечами. — Слишком много времени в компании военных, вот и набралась.

Он засмеялся. Оценил.

Нам принесли кувшинчик клюквенного морса с мятой, Косак налил в два стакана.

Глава 3. Три повода покраснеть, боевая магия и трусы в горошек

— И банку кофе держи, — Косак сунул мне в руки большую жестяную банку, изо всех сил пряча ухмылку в бороде. — Кипятильник тебе Марийка даст, кружку можешь взять в столовой. Попей кофе перед выходом. В восемь будем ждать тебя здесь, у дверей корпуса. Не проспи.

У меня горели щеки. аа

Я же чуть не заснула и чуть не свалилась по дороге! Все от того, что просто неприлично обожралась… и слегка укачало меня. Очнулась от того, что Косак резко тормознул, подхватив меня рукой. Если бы он не успел, я даже не представляю, что было бы. Так стыдно.

Но сейчас ему было весело…

А нечего было меня так кормить! Я уж и не помню, когда столько ела в последний раз. И так вкусно!

Стейк огромный, на полтарелки, прожаренный получше, чем у Косака, и прямо тает во рту. Божественно. И жареная картошечка… и фаршированные помидоры… Косак наблюдал, как я ем, умиляясь, словно подобранному на улице голодному котенку, вылакавшему третью миску сметаны. А потом, вдобавок, предложил попробовать у него баклажаны. Я попробовала. Он так: хочешь, бери еще. И я опомнилась только, когда из шести рулетиков остался один. Жутко смутилась, покраснела. Он только поржал, разве что за ушком почесать не потянулся.