За что демону ангел, или работу не выбирают (СИ) - Ф Татьяна. Страница 23

Её буквально отодрали он стремительно остывающего тела, подержали волосы, пока её выворачивало и, взяв на руки, вынесли из квартиры. Она открыла глаза, увидела знакомый упрямый подбородок. Её поставили на пол рядом со спасёнными детьми и молча указали на них пальцами. Она сквозь силу улыбнулась запачканным сажей щёчкам и наполненным влагой глазкам, присела на корточки, выпустила крылья и укутала всю компанию своими крыльями. Она что-то шептала, чего потом не смогла вспомнить, гладила по головкам детей и излучала любовь, излечивая маленькие сердечки. Маленький посыл и дети уснули. Она сложила крылья за спиной, не в силах заставить их исчезнуть, махнула оборотням, чтобы выносили детей, и огляделась, ища ловчего, чтобы поблагодарить за спасение в торговом центре. Но его нигде не было.

Убедившись, что детей и их маму отправили на скорой в больницу, Вера нашла Макса и попросила отвезти в контору. Она должна поговорить с начальником, ибо не любила быть неблагодарной.

Ловчего в конторе не было, зато был связной, моментально организовавший Вере поздний ужин.

— Вань.

— Да, Вера Павловна?

— Вера, просто Вера, — поправила его девушка. — Не заставляй меня чувствовать себя старой кошёлкой.

— Вера Павловна, вы меня простите, но не могу, — связной покачал головой. — Правда, не могу. Но не потому, что вы старее, — запнулся и покраснел, понимая, что сказал глупость. — Я не это имел ввиду! Вы для меня как хозяйка, понимаете?

— Вань, что за рабовладельческий строй? Ты век не перепутал? — глядя, как домовой суетится, накрывая на маленький столик скатертью и ставя на чего чашки, печенье и яблоки в карамели, девушка подумала, что она практически ничего о нём не знает.

— Вера Павловна, у вас есть домашнее животное?

— Рыбка.

— Аквариумная?

— Нет, так кошку зовут.

— Кошку? Почему Рыбка? — домовой даже остановился, с удивлением глядя на девушку.

— Дочь назвала. Очень хотела рыбок, а у мужа была аллергия на их корм, поэтому Маша просто притащила с улицы найденного где-то котёнка и сказала, что её зовут Рыбка. Я подумала, что это неплохой компромисс и с тех пор у нас дома живёт рыжая наглая Рыбка. Рыбу кстати, не ест.

— Ясно, — улыбка домового была по-детски искренняя. — Вы для Рыбки хозяйка, так?

Вера кивнула.

— Но при этом, вы относитесь к ней как к члену семьи, по крайней мере, большинство владельцев животных поступают таким образом.

— Вань, ну ты же не кот, — Вера улыбнулась.

— Нет, но отношение у меня к вам как к хозяйке. Так что, простите Вера Павловна, но кушайте печенье и пейте чай, я туда малины добавил.

Вера пробовала чай, переваривая полученную информацию. И задумалась о том, почему же она своего начальника по имени и отчеству величает. Неужели признала в нём хозяина? Хочется верить, что данное обращение выбрано подсознанием исключительно в целях сохранения субординации. Исключительно. Мдя, психоаналитику есть, где заработать. Ладно, обдумаем это позже. А чай то вкусный, ничего не скажешь. И тут она вспомнила, что к домовому обратилась с вполне определенной целью.

— Ваня, ты знаешь Лашука?

— Есть такой, — связной снова залез в кучу компьютерный деталей. — Ссыльный водяной.

— Ссыльный? За что его сослали? И откуда? — яблоки в карамели были изумительными.

— С Каспийского моря. Не знаю, что он там натворил, но сослали надолго, и поставили следить за Москвой-рекой. У водяных это как каторга, приходится работать в грязных условиях. Да и портятся они здесь.

— Кто?

— Водяные. Это ж тоже люди когда-то были, вот только среда обитания, она ж меняет и вид и характер. Так и с водяными. А вам зачем Лашук то? С ним лучше не встречаться, говорят у него странные вкусовые предпочтения.

Веру передёрнуло, когда она вспомнила свой незапланированный визит к этому водяному.

— Вань, а чем водяной занимается?

— Следит за самой Москвой-рекой, чтоб чисто было, да люди не топли. В фонтанах монеты собирает, а то они ржаветь начинают, трубы портятся, да государству сдаёт. Много чего! Вся вода поди в городе под его ответственностью.

Да уж, подумала Вера, какой ответственный водяной. И штрафы ответственно собирает.

— А ты случайно не знаешь, зачем водяному разводить водоросли? Разве они не сами размножаются?

— Даже не знаю, что сказать, — домовой улыбаясь, почесал затылок. — Я в этом мало понимаю. Вот отдел жизнеобеспеченья, они точно знают.

— Понятно, — Вера приподняла тарелочку с остатками яблока. — Где взял?

— Сам, — домовой покраснел.

— Супер! Давай рецепт.

— Я то дам, но вы так приготовить не сможете, — смутился ещё больше домовой.

— Почему? — удивилась Вера, пристально разглядывая огрызок.

— Это моя магия, — он поднял руки вверх и пошевелил пальцами в воздухе.

— Эх, — расстроенно вздохнула Вера. — Хотела Машенцию порадовать.

— Так я всё сделаю, — воодушевился Иван. — Вы там поработайте пока с документами, а я наколдую.

Вера утащила чай в кабинет и села копаться в документах, лежащих на её столе. Их оказалось не очень много, по большей части отчёты о происшествиях, в которых она участвовала. Она вспомнила тот «отчёт», который ей вручил Берестов, будучи в образе гневного картавого начальства. Внутри оказалась распечатка поэмы Лермонтова «Демон», которую Вера со школьных лет знала практически наизусть. Сидя дома на кухне поздним вечером, она с удовольствием перечитала стихотворные строки, пока не уткнулась взглядом в подчёркнутые слова.

О! только выслушай, молю, — Я раб твой, — я тебя люблю!

Сердце забилось в груди, а пальцы выронили листы из рук. Она села на стул, выпрямила спину, положила ладошки на колени и уставилась перед собой. Эта привычка осталась у неё со школьной поры, уйти в себя для обдумывания, но выглядеть при этом так, словно тщательно внимаешь речам преподавателя. Господи, а ведь Гарри не так уж и не прав. Симпатию к демону отрицать глупо, она боялась не того, что может родиться, а то, что уже родилось в душе, и вполне может оказаться через три недели безответным. Имеет ли она право воспользоваться ситуацией? Чтобы потом тихо рыдать в подушку? А может ли болеть душа у ангела? Но ведь она и человек, и сердечная печаль ей знакома не понаслышке. Как там говорил отец Василий? Мерило всему любовь? А любит ли она?

Отдел жизнеобеспеченья занимал огромные территории, сравнимые разве что с бескрайними российскими полями. Сколько хватало глаз, везде стояли столы, шкафы, навалены тематические кучи, сновали люди, издавали звуки животные, и она была готова поклясться, что слышала противный крик чайки. Это был какой-то восточный базар и как здесь что-то найти, не представляла.

— Простите, — остановила она пробегающего мимо паренька с клеткой, в которой сидела игуана. — А к кому можно обратиться с вопросом о водорослях?

Парень поднял глаза к потолку, сделал шаг влево, потом вправо и ответил:

— Идёте прямо минут пять, перед шкафом с надписью «Полезные ископаемые замка Бран», поворачиваете налево, примерно двести метров, потом направо до шкафа с надписью «Вода», и в него.

— Что значит в него? — уточнила Вера.

— Дверь открываете и заходите, — нетерпеливо и громко ответила игуана, отчего Вера отшатнулась в сторону от странной парочки. Парень улыбаясь, пожал плечами, извинился и побежал дальше. Делать нечего, подумала Вера, и двинулась в указанном направлении. И когда она предстала перед массивным старинным шкафом с чугунными буквами ВОДА на самом верху и ручкой в виде угря, в душе проснулась чистая детская непосредственность Люси Пэвенси. И с чувством чего-то сказочного открыла скрипучую дверь и шагнула внутрь.

Нога тут же увязла в мокрой тине и по щиколотку погрузилась в довольно тёплую воду. Хоть бы предупредили, работнички. Она аккуратно сняла ещё сухую сандалию со второй ноги, опустила голую ступню в воду — а приятно, кстати — сняла вторую и прошла вглубь помещения. Вокруг был самый настоящий океанариум. Вместо стен — толстые стекла, за которые резвились речные обитатели с левой стороны и морские с правой. Она подошла к солёной стороне и заворожено наблюдала за цветастыми рыбами, когда к стеклу подплыла самая настоящая русалка. Хвост, длинные зелено-синие спутанные волосы, маленькая голая грудь и потрясающее лицо. Глаза огромные, как в японских мультфильмах, фиолетовые, с серебристым отливом, без ресниц и бровей, и губки бантиком ярко-персикового цвета. Она положила ладонь с тремя пальцами на стекло, призывая взглядом сделать тоже самое. По телу пробежал разряд, когда Вера последовала её совету, и в голове раздался удивительно чарующий голос: