Ангел из пробирки (СИ) - Стриковская Анна Артуровна. Страница 20

На следующей неделе Марко с Петрой привезли еду и Геленин заказ для Ариэля.

Веселая Петра, швартуясь, кокетливо подмигнула Ариэлю так, что он залился краской.

— Эй, красавчик, принимай груз! Да смотри не надорвись, силы тебе для другого понадобятся!

Она явно намекала на то, чего не было, да и, похоже, быть не могло. Марко успокоительно гудел басом за спиной жены:

— Семь больших ящиков, четыре средних, восемь обычных коробок и специальная посылка для тебя, парень.

С этими словами он выволок на пирс то, что назвал специальной посылкой. Ариэль был сражён. Он знал, что Гелена что-то купила для его занятий, но не думал, что это будет такое!

Кроме навороченного планшета для тех, кто занимается графикой и конструированием, они с Марко с трудом стащили на берег огромный и очень тяжелый ящик без маркировки. Крышка была по старинке прибита гвоздями. Когда он с превеликим трудом её отковырял, то обомлел от восторга.

В ящике были рисовальные принадлежности: карандаши, специальные угольки и красноватые мелки, на коробке с которыми было написано “сангина”, красивый ящик с пастелью, акварельные и масляные краски, темпера, гуашь… Обо всем этом Ариэль читал, но не рассчитывал, что когда-либо увидит воочию. Для него это были инструменты графического редактора, а сейчас он держал в руках прототипы. Кроме них в ящике нашлись мольберт с треногой, кисти и бумага для разных разностей: графики, пастели, акварели…

— Тут не всё, — заметила наблюдавшая за распаковкой Гелена, — Но для начала хватит. Потом составишь список, что еще надо.

О чём она говорила? Не всё? О таком богатстве ему и мечтать не приходилось. Это какой-то сон наяву!

До сих пор Ариэль настоящую бумагу не видел, только пластик, на котором печатали документы. Оказалось, она бывает плотная и рыхлая, мягкая и жесткая, глянцевая и матовая, с удивительно гладкой и странно шероховатой поверхностью, да и цветом различается. А ещё она оказалась тяжелой, тяжелее всего остального в ящике, и очень дорогой.

Но самая большая драгоценность ждала Ариэля в скромной коробке, засунутой между пачками бумаги и стенкой ящика. В ней была настоящая, древняя, напечатанная на бумаге книга, толстый, богато иллюстрированный том большого формата, рассказывающий о технике и приёмах работы с разными красками. Пара прочитанных наугад из середины абзацев не оставляла сомнений: писал настоящий художник, из тех, что знал своё дело. Жуткая редкость, бумажных книг, а тем более таких шикарных, он даже в поместье Арианы не видел. Было страшно браться за неё руками, это же музейная ценность!

Увидев его трепет, Гелена весело сказала:

— Понравилось? Бери любую из оставшихся гостевых спален под мастерскую, выноси кровать, ставь стол и мольберт. Будешь там работать. Пачкать красками по всему дому я не разрешу.

Ариэль засунул обратно в коробку и прижал к груди самую восхитительную часть подарка.

— Гелена, а это? Это?…

Она добродушно улыбнулась ему, как ребенку, которому добрая тётя подарила игрушечный глайдер, на котором можно летать по комнатам.

— Это учебник для начинающих, считается лучшим пособием на эту тему. Древний, конечно, такие только на Земле и остались, вывозить их нельзя. Правда, это не оригинал, а репринт, но и ему уже лет сто. Изучай и пробуй. Если будут трудности, съездим на Кубу, тут относительно недалеко. Там живёт настоящий художник, который работает не на компьютере. Помнишь акварели в моей гостиной? Его работа. Попросим, чтобы он дал тебе несколько уроков.

Тут до Ариэля впервые дошло, что симпатичные картинки на стенах не созданы на компьютере с помощью программного инструмента «акварель» и распечатаны, а нарисованы от руки кистями и красками. Выходит, если Ариэль поучится, он тоже так сможет?!

Он в восхищении закрыл глаза и глубоко вздохнул. Затем самым чинным образом поблагодарил Гелену и потащил свои новообретённые сокровища в пустую комнату.

С этого дня, как выразилась Гелена, Ариэль оказался потерянным для общества. Он радовался тому, что не зря провёл отпущенную ему первую неделю на острове и научился делать всё по дому. Сейчас он старался потратить на хозяйственные дела как можно меньше времени: его звала мастерская и лежащая там на главном месте книга.

Несмотря на наличие самых разнообразных материалов, он начал с самого для него простого: с рисунка. Автор книги Отто Торп советовал набить на нём руку прежде чем приступать к другим техникам. Карандаш и компьютерный стилос оказались совершенно разными вещами и поначалу у Ариэля получалось совсем не то, что он хотел.

В своё время он перерисовал всё, что попадалось ему на глаза. Интерьеры базы, начальство, сотрудников и всех ребят. Его хвалили, уверяли, что очень похоже. Но его работы сгинули вместе с базой и всем её оборудованием.

На Аяве он сделал наброски поместья и его хозяйки. Рисовал на планшете, а затем распечатал и отдал Дамиану. Ариане понравилось, но как-то странно. Она приказала распечатки оправить в рамочки, а компьютерные исходники уничтожить.

Так что на острове он начал свое творчество с чистого листа. На первых рисунках были виды гелениного дома, сада, море и скала. Затем он украдкой начал рисовать свою хозяйку. Не с натуры, просить её позировать он бы не решился, делал фото своим коммом и затем сверялся с картинкой, чтобы правильно передать позу. Нарисовал Гелену анфас и в профиль, сидящую в кресле с планшетом, загорающую на пирсе, стоящую на катамаране с рулевым веслом. Затем начал по памяти набрасывать портреты всех, чей облик мог вспомнить: Дамиана, других парней с их базы, Брендона и Руперта, первого инспектора… Изображение последнего вышло довольно схематичным, но похожим.

С каждым разом рисунки получались всё лучше, но показывать их хозяйке он не решался, всё время старался загородить свою работу от её взглядов. Ариэль стеснялся своего несовершенства, боялся, что Гелена заглянет ему через плечо и засмеёт. Он уже понял, что госпожа отлично разбирается в искусстве.

Но Гелена проявляла просто сверхъестественную тактичность. Оставляла его наедине с планшетом и мольбертом, занималась своими делами и только иногда спрашивала, всё ли в порядке, не нужна ли помощь и не кончилась ли бумага.

Вообще она предоставила Ариэлю большую свободу, такой он не имел даже на Аяве, где им никто не интересовался. Гелена следила только за одним: не за выполнением им работы по дому, тут она полностью полагалась на ответственность парня, а за тем, чтобы он за рисованием не забросил другие необходимые архитектору науки.

По утрам, уходя работать над своим очередным опусом, напоминала о заданиях, которые Ариэль стал выполнять по программе обучения и, вернувшись к обеду, проверяла, всё ли сделано. Хорошо, что не заставляла торопиться. Тот темп, который она задала, Ариэль с лёгкостью выдерживал. Очень помогало то, что ещё на базе он многое изучил и сейчас только закреплял это с помощью задач, расчётов и чертежей, которые почему-то назывались практическими работами.

День его теперь был загружен под завязку, но это ему скорее нравилось. На вздохи по прекрасной хозяйке времени оставалось всё меньше, хотя желание не угасло и, засыпая по вечерам, Ариэль вспоминал весь день, стараясь найти признаки, показывающие, что его чувства не вовсе безответны.

Мимолётные прикосновения, ласковые взгляды, улыбки — всё это он складывал в копилку памяти и перебирал, когда выдавалась свободная минутка. Признаков приязни набралось не так уж мало и от активных действий Ариэля удерживал только страх. Он боялся, что ошибся. Тогда попытка сближения могла окончиться для него изгнанием из здешнего рая, что почти автоматически означало гибель.

Он не сомневался, что Гелена не выбросит его в большой мир совсем уж без поддержки, пристроит куда-нибудь, но из её случайных замечаний и подслушанных обрывков разговоров он сумел сделать заключение: он и такие, как он, кому-то мешают. Понять почему было невозможно, он просто принял это как данное: если он покинет остров, то долго не проживет.