Тонкие грани чувств (СИ) - Серж Олли. Страница 18

- Я...- в горле, не смотря на чай, пересохло, и я сделала большой глоток, - ...Хотела сказать, что то, что было между нами в спальне, не меняет моего главного условия.

- Это понятно, - Иван откинулся на спинку стула и отодвинул от себя пустую тарелку, - Позволь спросить, почему? Тебе же нравилось.

- Обычно, я не захожу с мужчинами так далеко...

- Ты девственница? - хозяин дома с ухмылкой на губах приподнял бровь вверх.

- А если да, то что? - я подхватилась со своего места и принялась наливать чай, чтобы не показывать накатившее смущение.

- То это очень забавное и занятное обстоятельство, - ухмылка сменилась хитрой улыбкой.

- Ты считаешь забавным, что девушка не спит с кем попало? - не удержалась и повысила голос, ставя перед мужчиной чашку и тарелку.

- Нет, - в его тоне прорезались предупреждающие властные ноты, и он крепко перехватил запястье моей дрогнувшей руки, - Я считаю, что странно, лишать себя удовольствия, когда твоё тело о нем умоляет, но это личное дело каждого.

- Хорошо, может тогда ты поделишься, какого это изменять жене с ее подругой, так ещё и втроём? - съязвила ему в ответ и тут же сильно об этом пожалела, заметив потемневшие и расширившиеся от ярости зрачки.

- За деньги женщины готовы к сексу всегда и везде, это быстро начинает надоедать, хочется не количества, а качества. Так в моей жизни появилась Адалина. Она привела меня в тему и потом нашла сабу. Ею оказалась Кристина. Нас связывали только сессии и жёсткий контракт, но девушка влюбилась. Это была непростительная ошибка, как верхнего, с моей стороны. Она придумала беременность, все было на столько продумано, что я поверил и женился. Когда ложь вскрылась, не развёлся, потому что меня устраивал наш секс. Я сделал хуже - оставил в контракте только один пункт. Запретил возможность беременности своей молодой жене навсегда. В итоге Кристина забесилась от бесконечного количества операций по самосовершенствованию и ушла сабой к Адалине, подав на развод, - суть изложил жестко, пресекая дальнейшие колкости, - Сядь и поешь в конце концов, я почти жалею, что решил говорить с тобой.

- Прости,- аппетит пропал окончательно и я вяло заковыряла ложкой десерт, - Я больше не буду...

- Что это, за нахрен, Алиса? - внешний вид Ивана прям на глазах менялся, приобретая очертания «конца света», - Откуда это, - он с презрением ткнул в тарелку с куском торта, - В моем доме?

- Тебе не понравилось? - присмирев от грубого тона, тихо блеела, не зная, как реагировать, - Я готовила первый раз, может, что-то напутала с ингредиентами. Ты можешь выбросить...

- Ты издеваешься? - мужчина поднялся со своего места и двинулся в мою сторону, - Кто тебе рассказал? - расставив руки по обеим сторонам стола, навис надо мной, вынуждая вжаться в спинку стула.

- Объясни, пожалуйста, что я сделала не так, - чуть не плача пискнула в ответ, - Я не понимаю...Просто нашла рецепт и приготовила его. Неужели он настолько плох?

- Хорошо, - скрипнув зубами, прорычал Иван, - Спрошу по- другому. Откуда у тебя рецепт торта, который готовила жена на мой день рождения, пока была жива?

- Я нашла его в твоём кабинете, наверно, в ее тетради... - язык уже еле шевелился, мне было откровенно страшно даже поднять голову и посмотреть ему в лицо.

- Ты рылась в моих вещах? - крепко оплетя тонкие запястья пальцами, Иван рванул за них вверх, - Что ты ещё успела найти? - опасно сощурившись, встряхнул меня, - На меня не действуют испуганные коровьи глаза! Отвечай!

- Ничего! Просто хотела почитать! Нашла блокнот с рецептами и решила тебя порадовать. Предугадать всех тараканов я просто не могу по той причине, что знаю тебя третий день! - вырываю у него руки и, растирая покрасневшие запястья, отшатываюсь назад.

Я бы отбежала ещё дальше, но уперлась спиной в холодную стенку холодильника и не мигая, смотрела, как Иван запустил руку в торт и с особой кровожадностью начал уничтожение. Мял, пропуская сквозь пальцы и размазывая по столу сладкие кусочки, а потом перевернул блюдо целиком, со всей дури грянув об пол и отборно выругавшись, вышел вон из кухни.

Сделав два шага в сторону бисквитно-кремового месива, присела и положила в рот маленький ошмёток, подняв его прямо с пола. Жевала долго, смешивая во рту со стекающими в горло слезами, но проглотить все равно не получалось. Привалилась позвоночником к дверце гарнитура и затолкала в рот ещё одну горсть припарированной сладости. Как же он так может? С живым человеком... Я же старалась, готовила, два часа на него потратила... Чертов сатрап! Псих! Да с тобой ни один нормальный человек рядом не выдержит! Обхватив руками колени, размышляла о том, что стоило бы оставить здесь все, как есть. Пусть сам вытирает свои припадочные художества. Останавливала меня только одна маленькая деталь - совершенно неестественная, нечеловеческая боль в его взгляде, которую не возможно было скрыть за маской жесткости. Будто я прошлась шиповаными камелотами по свежей, ещё недавно кровоточащей душевной ране, и сейчас это именно она лежала, размякшей от теплого пола, кучкой на кафеле.

Сначала сухими полотенцами, затем мокрой тряпкой, очистила кухню от липкости и поднялась в свою спальню, чтобы переодеться. Джинсы с футболкой сменила на спортивный костюм и подошла открыть окно на проветривание, когда загородную тишину разрезал первый, а через пару секунд ещё несколько хлопков со звоном бьющегося стекла. От неожиданности зажмурила глаза, рухнула под подоконник и закрыла голову руками, ожидая, что сейчас посыпятся осколки. Но ничего не произошло. Сообразив, что выстрелы доносятся с улицы, выбежала на балкон и, прижимаясь спиной к стене, огляделась по сторонам. Поняла я только одно - звук шёл с нашего участка, больше ничего в темноте рассмотреть не получилось. В голове крутилась мысль, что выстрелов слишком много даже для перестрелки и  почему каждый выброс пули сопровождается рассыпающимся звоном? Вдруг все снова стихло, только противная морось опускалась пеленой, будто разгоняясь пред новым небесным потоком. Воображение дорисовывало страшные кровавые сцены, Иван - богатый человек, наверняка, у него полно недоброжелателей. Не в силах сидеть и ждать развязки, припустила к выходу из дома, страха не было, точнее он был, но не за себя. Я очень боялась, что хозяину дома сейчас на столько плохо, что моя помощь ему уже не потребуется. Поскользнувшись в домашних тапочках на крыльце, чуть не пересчитала попой порожки, в последний момент успела схватиться за перила. Шлепки квасили элитный газон, прилипая к нему каблучками и оставляя проплешины, а я бежала в ту сторону, откуда слышала шум. Завернув за угол на скорости, резко затормозила и чуть не свалилась в грязь от увиденного. Вымокший до нитки мужчина перезаряжал пистолет, периодически прерываясь, чтобы влить в себя коньяк. Пил жадно, вульгарно стирая рукавом потоки, текущие по бороде на одежду.

- Иван! - мне казалось, что я крикнула, но в реальности из горла вырвался полусип, - Иван! Что ты делаешь?

- Чего приперлась? - с пьяным презрением выдавил из себя и, шатнувшись, прицелился в другой конец двора, - Иди спи! Завтра поедешь работать своими невинными глазками, - хохотнул озлоблено с привкусом боли и, задержав дыхание на пару секунд, спустил курок.

С вниманием маньяка следила за его рукой, как в замедленной съемке. Мне казалось, что я даже вижу пулю, которая, выйдя из дула, разрезала воздух и прошила у самого основания бутылку , стоящую вместо мишени возле забора.

Двор наполнился звоном стёкла, осыпающегося в траву. Мне бы стоило уйти в дом, разозлиться на незаслуженное оскорбление и оставить мужчину одного, любезно предоставив возможность упиваться собственной истерикой. Но я не могла. Мелкими, приставными шагами продвигалась ближе, почти не замечая хлестких капель дождя, бивших по плечам и щекам, меня морозили нервы, спускаясь вибрациями к копчику. Каким-то шестым чувством, знала, что кроме меня никто не видел его таким, знала, что должна быть сейчас рядом, даже если придётся лечь возле ног, и слушать, как он будет рычать, отстаивая своё право на анонимную боль.