Тени зла - Хатсон Шон. Страница 9

Ближайший дом по соседству находился примерно в пятистах ярдах от него. Музыка была слышна и перед домом, но когда дверь открылась, Блейку показалось, что музыка хлынула на него, словно волна, слившись с гулом голосов.

Служанка провела Матиаса и Блейка в гостиную, по размеру лишь немного уступавшую танцевальному залу. Винтовая лестница в центре гостиной вела на второй этаж, там на площадке Блейк заметил дружелюбно беседующих людей, которые разделились на группы и пары. С потолка, как гроздья бриллиантов, свисали две огромные люстры. Несмотря на роскошь и великолепие, в доме было уютно. Вокруг пианино, стоявшего в углу гостиной, собрались пять-шесть человек. Пианист, как показалось Блейку, его сверстник, тихо играл, не обращая внимания на музыку, доносившуюся из громкоговорителей. Писатель узнал в нем ведущего вокалиста группы, возглавляющей списки американских хит-парадов. Он узнал еще трех-четырех известных актеров и актрис, а также кинорежиссера, которого пару раз видел по телевизору.

У большого открытого камина с бокалом шампанского в руке стояла Тони Ландерс. Она беседовала с седовласым мужчиной изысканного вида; он то и дело касался рукой кончика своего носа, видимо, смущенный непреодолимым желанием заглянуть глубже, чем позволяло декольте.

Блейк, поверхностно знакомый с ней, никогда не видел ее так близко, и она показалась ему красивее, чем прежде. Невысокая — всего пять футов шесть дюймов — она была в туфлях на тонком высоком каблуке. Высокий, до бедра, разрез ее черного платья при каждом движении открывал стройные ноги. Густые рыжие волосы падали на ее плечи и блестели в свете люстр, словно оранжевый шелк. В середине темного колье сверкал крупный бриллиант.

— Наша хозяйка, — сказал Матиас, кивнув в ее сторону. Он взял бокал шампанского с подноса, который держала коротконогая официантка, Блейк последовал его примеру.

Потягивая шампанское, Блейк заметил, что все глаза "обратились на Матиаса. Его белый костюм был, конечно, очень эффектен, но Блейк решил, что и в потрепанной спортивной куртке он все равно отличался бы от всех. К медиуму обратилась девушка.

— Вы Джонатан Матиас, не так ли? — Это было скорее утверждение, чем вопрос.

— Да, — ответил он, ласково пожимая ей руку.

Он представил ей Блейка, которому показалось, что девушка чем-то озабочена. Она небрежно улыбнулась писателю и вновь повернулась к Матиасу, глядя на него, как на музейный экспонат. Потом она вернулась к своей компании.

Незнакомый мужчина подошел к медиуму и пожал ему руку. В его глазах Блейк заметил то же глубокое почтение, что и в глазах девушки Незнакомец, небрежно улыбнувшись писателю, отошел с несколько удивленным видом. Блейк и сам немного удивился, увидев еще нескольких людей, подошедших к Матиасу. Стоя рядом с ним, Блейк чувствовал себя как пес, доедающий объедки хозяина. Поэтому он растерялся и не сразу ответил, когда к нему обратилась девица в роскошном брючном костюме синего цвета. Так что девица ушла, не дождавшись ответа.

Блейк взял с подноса еще один бокал с шампанским. Не то чтобы он любил этот напиток, но все лучше, чем стоять, засунув руки в карманы, как телохранитель Матиаса.

— Они тебя явно знают, — сказал он медиуму, когда от того отошел последний поклонник.

Блейк осушил бокал и поставил его на ближайший стол. Много бы он дал за кружку пива. Даже банка легкого теплого пива была бы ему приятнее шампанского.

— Я раньше не встречал никого из этих людей, Дэвид, — сказал Матиас, отпив шампанского.

— Значит, они видели тебя по телевизору, — уверил его Блейк.

— Люди всегда восхищаются тем, чего не понимают. — Голубые глаза сверкнули. — А меня они не поймут никогда.

— Ты этого хочешь? — спросил Блейк.

— Именно этого я хочу.

Они холодно посмотрели друг на друга, скрестив взгляды, как шпаги.

— Джонатан!

Повернувшись, они увидели, что к ним подошла Тони Ландерс. Она широко улыбалась, и ее зубы свидетельствовали о мастерстве ее дантиста.

— Я так рада, что вы пришли, — сказала она, целуя медиума в щеку.

— Ты прекрасно выглядишь, Тони, — заметил Матиас. — Мы давненько с тобой не виделись.

Она повернулась и с улыбкой взглянула на Блейка, который улыбнулся ей в ответ, когда Матиас представил его.

— Поздравляю с получением «Эми», мисс Ландерс. — Он указал на статуэтку на каминной доске.

— Спасибо. Пожалуйста, зовите меня Тони. — Она говорила так ласково и приветливо, что Блейк сразу почувствовал себя непринужденно. Она действительно была очень хороша, и в ней поразительно сочеталась детская наивность с неразвитой сексуальностью.

— Чем вы занимаетесь, Дэвид? — спросила она.

— Я писатель.

— Какие книги вы пишете?

— Документальные. О паранормальных и оккультных явлениях и о другом в этом же роде.

— Неудивительно, что Джонатан пришел с вами, — сказала она, взяв медиума за руку. — Вы и о нем пишете?

— Пытаюсь.

Тони хихикнула и взяла бокал, все еще стоявший на каминной доске. Над камином висела цветная фотография, восемь на десять, в позолоченной рамке. На ней был мальчик, как показалось Блейку, не старше восьми лет. Мальчик улыбался, светлые волосы были зачесаны за уши, слегка торчащие, а нос и лицо неравномерно усеяны веснушками; даже за стеклом рамки глаза его светились веселым озорством.

— Это мой сын Рик, — сказала она. — Он сегодня ночует у приятеля.

Блейк бросил быстрый взгляд на руку и не увидел обручального кольца. Ему хотелось знать, кто отец ребенка.

— У вас есть семья, Дэвид? — спросила она. '200

— Я за собой-то с трудом присматриваю, не говоря уже о других, — улыбнулся Блейк.

— Рик для меня — все. Если бы у вас был ребенок, вы бы меня поняли, — сказала она совсем другим голосом.

Она с нежностью посмотрела на фотографию своего сына. Она не хотела ребенка, и роды были трудными. Она и сейчас время от времени встречала отца Рика, одного из руководителей рекламного отдела «Твентис сентшери фокс». Он по-прежнему жил в доме, который они вместе приобрели девять лет назад. Это он захотел, чтобы они жили вместе. Он был почти на десять лет старше Тони, и она слушалась его во всем. Она боготворила его когда-то, и он ее обожал. Молоденькая, но уже известная актриса, она сыграла за шесть месяцев после приезда в Лос-Анджелес из Вирджинии две главные роли. Ее гонорар уже составлял полмиллиона за фильм, и, казалось, все идет хорошо, но она забеременела. Сначала он обвинил ее в измене, но, успокоившись, принял быстрое и, как потом она поняла, твердое решение: делай аборт или уходи из дома.

«Ребенок, — сказал он ей, — разрушит твою карьеру». Кроме того, он еще не был готов стать отцом. Впервые за все время их связи Тони положилась на свою интуицию. Аборта не будет, решила она, и если дело кончится разрывом, то так тому и быть. Она переехала к подруге и продолжала работать, а когда беременность стала заметна, начала озвучивать рекламные передачи по телевизору.

Разрыв с ним и тяжелые роды (кесарево сечение после шестнадцати часов мучений) довели ее до нервного расстройства. Три месяца она билась в тисках столь глубокой послеродовой депрессии, что близкие серьезно беспокоились о ее психическом здоровье. Мало-помалу она стала выздоравливать и решила, что будет жить для ребенка. Ей было очень трудно, но она выстояла. Через пять месяцев, чтобы выручить старого приятеля, она пошла работать в сценарный отдел Эм-джи-эм. Месяц изнурительных физических упражнений и диета вернули ей прежнюю стройность, а еще два месяца спустя ей предложили главную роль в сериале Эй-би-си, хорошо принятом публикой. Это был небольшой шаг обратно в кино и вот теперь — на сцену.

— Как Рик? — спросил Матиас, тоже внимательно смотревший на фотографию.

— Хорошо. — Она засияла. Одно только упоминание имени мальчика оживило ее. — Джонатан мне очень помог, когда я вновь начала работать после рождения Рика, — объяснила она Блейку.

Писатель кивнул.

— Ну и какая роль ждет вас теперь? — спросил он.