Жутко романтичные истории (ЛП) - Коллектив авторов. Страница 31

Дома, вернее, в Калифорнии, он пытался завести отношения, но ничем хорошим это не закончилось.

Один парень, Ларри (кажется…), сказал Майлзу на прощание: «Ты хороший парень». Что, очевидно, означало: «Ты слишком скучный».

Что ж, наверное, так и есть. Ларри тоже не искрил, если уж на то пошло.

И на самом деле, что плохого в том, чтобы быть хорошим парнем? Чувствовать ответственность, быть честным, стараться видеть позитивные стороны во всем и принимать чужую точку зрения? Что плохого в том, чтобы быть человеком, на которого можно положиться?

Ничего. За исключением того, что все привыкли пользоваться этими позитивными качествами Майлза. Люди ожидали, что он возьмет на себя дополнительную работу или выйдет на замену, станет спонсором, персональным психологом, нянькой, гидом, волонтером или на худой конец просто побудет рядом.

Не то чтобы Майлз возражал против этого, но может, он будет чувствовать себя лучше в Канаде, где люди, говорят, не столь корыстны.

Относится ли это к монреальцам? Все-таки Монреаль казался немного более шумным и экзальтированным, чем остальная Канада. Майлз не был знатоком остальной Канады, но ему об этом говорили.

И все-таки, вдруг Майлз встретит мужчину своей мечты, пока воплощает в жизнь другую? Маргаритка обеспечила его всем, почему бы и не этим тоже?

***

«Частично затопленное, обнаженное, изуродованное тело было обнаружено отрядом бой-скаутов…»

Майлз вздохнул, выложил омлет с сыром на тарелку, подхватил бокал с вином и вышел из кухни под омерзительные вопли, доносящиеся из телевизора Агаты.

Он потратил немало времени на изучение содержимого шкафчиков и полок на кухне (он не отважился побеспокоить Агату) и почувствовал себя настоящим героем, когда не только сумел приготовить свое первое блюдо в новом доме, но и набрался храбрости покопаться в винном погребе. В итоге он откупорил бутылку Совиньон Блан, чтобы отпраздновать свои достижения.

Майлз часто ужинал в одиночестве, так что этот вечер в Брэйсайде не отличался от множества других в Калифорнии. И все-таки… отличался. Майлз поел в библиотеке, наблюдая как за огромными окнами сгущаются тени и меняются оттенки закатного неба, а во дворе один за другим вспыхивают ночные огни. Затем он составил список дел на следующий день. Например, следовало купить теплое пальто. Запастись продуктами. Или — как вам это? — приобрести все для рисования.

Когда в комнате скрипнула половица, Майлз чуть не выпал из кресла и тут же обернулся, чтобы посмотреть, кто стоит за его спиной.

Глава пятая

Никого не было.

Никто не стоял в дверях. И за ними, в коридоре, тоже.

Дом был старый, и конечно, «ходил» и скрипел, что свойственно всем домам в его возрасте.

До этого момента Майлз не осознавал, что ему не по себе. Минутная слабость вызвала раздражение. Ради всего святого! Ему шесть или двадцать шесть? Затем Майлз понял, что в доме скоро стемнеет, а он даже не знает, где находятся выключатели многочисленных люстр. И вот теперь он почти запаниковал.

А это уже смешно. Майлз никогда не боялся темноты, даже в детстве. Но почему-то не мог посмеяться над своим иррациональным страхом. Он принялся зажигать лампы в библиотеке, затем пошел искать выключатели в холле. Чемоданы все еще стояли у подножия лестницы. Майлз пока не решил, в какой из комнат будет ночевать, да и Оливер ничего не предложил на этот счет. Майлз проигнорировал багаж и поднялся на открытый и прохладный второй этаж, чтобы включить свет и там.

Он не мог продолжать в том же духе, иначе получит астрономические счета за электричество, но пока ему некомфортно в доме, он ничего не мог с собой поделать.

Теперь свет горел везде.

Конечно, не только это успокоило Майлза. Заодно он проверил, что в доме нет чужаков.

Разумеется, никто ему не повстречался.

Майлз чувствовал себя полным идиотом.

Он подошел к краю лестницы и посмотрел вниз на смертельный изгиб сверкающих мраморных ступеней. Прислушался.

Ничего.

Впрочем, если бы он действительно сосредоточился, то, вероятно, смог бы различить отдаленные вопли рассказчика из очередного криминального шоу и устрашающие слова: «…задушен… замучен… тайный… труп…»

Неудивительно, что Агата опасалась открывать дверь незнакомцу. И что вообще опасалась выходить за нее.

Майлз подумал, что, пожалуй, неплохо бы найти себе место для сна. Вслушиваться в скрип половиц вредно для нервов. Но если не хозяйские покои, то какая комната устроит его?

Он провел большую часть дня в комнате Оливера, но чувствовал неловкость думая о ней как о собственной спальне. Особенно после того, как стал свидетелем эмоциональной вспышки Оливера, когда тот швырнул хрустальный бокал в камин.

Майлз решил осмотреть другие спальни, но во всех обнаружил незастеленные кровати. И он не представлял, где может храниться постельное белье. В конце концов он остановил свой выбор на большой комнате с видом на деревья на заднем дворе. Пейзаж был великолепен, но Майлза прежде всего привлекла аккуратная стопка свежевыстиранных простыней на кровати и несколько книжных новинок по искусству в синей сумке на подоконнике. Майлз посчитал это знаком свыше.

К тому же книги по искусству свидетельствовали, что комната некогда принадлежала Линли, и вероятно, он до сих пор сюда наведывался. Возможно, было что-то вуайеристически извращенное в том, что Майлз выбрал спальню своей первой детской влюбленности. Но что плохого в этом, раз Линли больше не воспользуется ею?

Майлз спустился вниз, подхватил чемоданы и вернулся в комнату. Почему-то комната Линли придала ему уверенности, так что, поднимаясь по лестнице, он даже выключил пару ламп.

Застелив постель и достав смену одежды для сна, Майлз поддался уколу любопытства и заглянул в шкаф. В нем было пусто, за исключением смокинга, висевшего в углу на плечиках. Кто ведет столь активную светскую жизнь, что ему даже пришлось купить смокинг? Очевидно, Линли. Смятый шелковый галстук-бабочка лежал на дне шкафа.

Возможно, у него слишком разыгралось воображение, но Майлз почувствовал призрачный шлейф аромата лосьона после бритья — прохладной смеси зеленого чая и эвкалипта — который привел его к почти пустой бутылочке Proraso в ванной комнате. Там же Майлз обнаружил одинокую красную зубную щетку и оранжевый тюбик с надписью Buly 1803. Зубная паста? Пахла апельсинами.

Все эти вещицы, вероятно, многое могли рассказать о человеке, который ими пользуется. Майлз предпочитал Nautica Voyage и чистил зубы отбеливающей пастой Crest 3D. Ему нравились ботинки на шнуровке от Thursday Boot, джинсы Levi’s, футболки с принтами и одежда, которую было не жалко, если на нее попадут брызги краски. Смокинг ему пришлось надеть всего пару раз в жизни.

Майлз почувствовал, что все это уже отдает сталкерством.

Он вернулся в спальню и устроился в безупречно удобной кровати в обнимку с «Бесконечной загадкой: восемь веков фантастического искусства», и принялся читать.

Примерно через пять минут он понял, что все еще читает первый абзац.

Книга была интересной, но Майлз никак не мог сосредоточиться, потому что все время прислушивался.

Прислушивался к чему?

Он не знал. Поэтому постарался снова сосредоточиться на книге.

В коридоре скрипнула половица. Сердце трепыхнулось, и Майлз подскочил в кровати. Он распахнул дверь — и, конечно же, коридор был пуст.

А как же иначе?

Майлз почувствовал раздражение, потому что до сих пор он не думал о себе как о человеке с расшатанными нервами. Он же преподавал у старших классов, в конце концов. Занятие не для слабонервных, между прочим.

Он вернулся в постель, взялся за книгу, но затем ему стало любопытно, что находится в ящиках прикроватной тумбочки. Майлз удовлетворил любопытство, обнаружив там почти пустую коробку окаменевшей жвачки Nicorette и черно-белую фотографию в серебристой рамке.