Адская академия, или Свадьбе не бывать (СИ) - "Мышь Летучая". Страница 47

Маленькая, бедная, голодная, холодная и в целом — несчастная, я, стою тут под воротами, а они там дрыхнут в тепле. Вот не знаю, только зрела уверенность, что охрана сейчас спит, отключив все звуковые сигналы, а я тут жду не понятно чего.

Пнув незадачливый камешек носком тапочка (да-да, я все это время путешествую в комнатных тапках), попыхтела, как ежик, поминая незлым тихим словом местную охрану, и взмыла вверх.

— Ну что, папуля, надеюсь, ты не прогонишь с порога блудную дочь, — хихикнув над данной формулировкой, я прибавила ходу.

Желудок урчал и требовал его чем-то наполнить и желательно горячим и калорийным. Полет нагонял звериный голод, а натруженные мышцы ныли и просили покоя. Благо, лететь было не очень далеко.

Странно, воспользоваться порталом даже мысли не возникло. Хотя лететь, и было утомительно, но все же, чувствовать мощь собственных крыльев, ощущать стремительность полета, головокружительную скорость — куда приятнее. Полет опьянял и дурманил, а мне только этого и надо.

Родовое поместье, а уж если честно — замок, больше напоминающий дворец сказочных владык, но тут, кто-то не принято так громко именовать родовые гнезда. В общем, поместье мирно спало, окутанное охранным контуром. Правда, стоило мне приблизиться, как охранная система начала ластиться ко мне, как домашнее животное. Требую накормить ее и желательно, прямо сейчас! Кто бы меня накормил?

Черт! Вот же бездушные демонюги. Натворят незнамо чего, а потом не следят за созданиями своими. Контур местами прохудился, от недостатка энергии. Закольцованная система хоть и была основана на самовозобновлении, но подпитывать-то ее надо.

Хы, если кто вздумает без разрешения пройти сквозь ЭТО, то я сильно усомнюсь в его умственных способностях. Мглистое марево вокруг меня клубилось и ворочалось, словно кот, переевший сливок. Зато теперь ОНО, довольно урчало и лезло ко мне за ласками.

— Охраняй! — приказала я, зевая во все тридцать два, чуть челюсть пару раз не свернула.

Так, теперь в душ и спать. Нет! Сначала, на кухню.

— Еда, еда… я люблю тебя, во всех твоих проявления! — напевая странную песенку, я кралась по мрачным коридорам, как вор, в надежде, что меня никто не увидит и не потревожит.

Видимо, сегодня не мой день! А по-другому и не скажешь. Отвлеклась на шорох в конце коридора и задела огромную вазу какой-то там династии "Хань Мань". Я, честно признаюсь, не понимаю этот увлеченности раритетными безделушками, и даже понятия не имею, сколько может стоить такая штука, вот и пришлось ловить ее в полете, пока она не встретилась с ближайшим препятствием. Боюсь, после жаркой встречи, спасать будет нечего. В общем, по траектории движения, я сбила какие-то доспехи, а-ля всадник без головы и тут такое началось…

Скрежет, звон, грохот, крик и паника! Свет в коридоре вспыхнул моментально, больно ударив по глазам. Слуги, кто, с чем и в чем высыпали в коридор, сладко зевая и спотыкаясь на ходу. Смотреть было страшно на это воинственное стадо. Чуть не померла со смеху! Один плюс, деморализовать ржущую меня, они смогли за мгновение, а дальше, не признай во мне дочку хозяина поместья, могли брать тепленько и голыми руками.

На объяснения ушло полчаса, а дальше я пригрозила самым ретивым, быстрой расправой, путем каннибализма. Есть хотелось просто-таки зверски, а изливать душу первым встречным — нет!

В целом, прониклись сразу и накормили, и обогрели, и спать уложили. Благодать, да и только!

Как выяснилось на утро, отец уже две недели не появлялся в поместье, а из господ, по совместительству — родственничков наблюдалась только бабушка. Ох, как же я была рада, услышать рано утром, что Алла Владимировна просит спуститься к завтраку.

Желания трапезничать с незнакомой родственницей не было совершенно, как и есть в целом. Волнение перед предстоящей встречей отбило аппетит. Да и чего греха таить, я ее боялась.

Не знаю, что больше внушало терпеть перед этой персоной, то ли интонация с которой произносилось ее имя в этих стенах, да и не только, то ли страх в глазах говоривших, когда они вспоминали властную женщину, то ли интуиция. Спуститься в столовую было страшно. Нет! Даже не так, у меня от страха поджилки тряслись, а внутренности сворачивались в тугой узел.

Уговаривать себя пришлось долго и нудно, но никакие убеждения не действовали. Вот так я и стояла, балансируя на пороге комнаты не решаясь выйти в коридор. Со стороны мои телодвижения выглядели пустым ребячеством, и я это понимала, но выйти и пройти мимо портрета папулиной мамы не могла. Она там была, словно живая и проницательные серые глаза вглядывались прямиком в душу. Мурашки по коже от простого портрета, а что же будет, когда она со мной поговорить захочет.

Мысленно отвесив себе подзатыльник, я вышла в коридор и застыла перед изображенной на картине женщиной в полный рост. Полотно высотой метра в два, шириной в полтора и вычурной золочено рамочки — терялось на фоне Аллы Владимировны. Назвать эту красивую женщину, кроме как по имени и отчеству — кощунственно.

Словно под гипнозом, я стояла и вглядывалась в такие знакомые черты лица, что даже упустила момент, когда в памяти всплыла картинка моего отражения в огромном зеркале пятого корпуса. В то самое утро, когда я познакомилась с Майклом и только собиралась помочь Сэм.

Хм, я все понять не могла, почему слуги от меня так шарахаются! Теперь-то все ясно — это происходило на уровне инстинктов. Мы же с ней одно лицо, только глаза у меня зеленые, ну и старше она, лет эдак на пару веков. Жуть!

Почему я раньше не поняла, что мы с ней так похожи? Хотя… прошлое мое посещение этих гостеприимных стен, не отличалось оптимизмом и ничего кроме агрессии не вызывало. Куда уж было думать о том, кто и как изображен на портретах в этом коридоре, да и причислять себя к семейству Нестеровых тогда желания не возникло.

Выдохнула, запихнула минутную слабость на задворки сознания и потопала знакомиться с родней.

Нет, странно, боюсь собственной бабушки, а вечером собираюсь выступать перед толпой на площади и она, к слову, пугает меньше. Да, логика, истинно женская, и с ней не поспоришь.

— Доброе утро! — улыбнулась я, проходя к столу.

Огромный стол, накрытый тончайшей белой скатертью, был сервирован на двоих. Алла Владимировна сидела во главе стола, а по левую руку от нее лежали не тронутые приборы.

— Доброе, деточка! — тепло ответила она, и жестом подозвала меня к себе. — Присаживайся. Сегодня нашей Томочке блины удались превосходно. Просто тают во рту. Попробуй с шоколадом и сливками. Мм-м-м… — закатила она глаза, а я чуть челюсть не потеряла.

Слуга, услышавший слова госпожи, побледнел, замер, а спинка стула, его он хотел отодвинуть для меня, под пальцами незадачливого помощника отчетливо захрустела.

— А кофе есть? — уточнила я, слегка хриплым голосом, чтоб разрядить обстановку.

Присела на край стула и взяла со стола белоснежную салфетку, в тщетной попытке унять дрожь в руках. Мне было необходимо занять пальчики хоть чем-то. Вот так, теребя салфетку, я умильно улыбнулась и взглянула на папину маму.

Тьфу, ну и как ее называть бабушкой?! Это же невероятно! Выглядела Алла Владимировна превосходно и величественно в светло-бежевом платье со стальным отливом, будто королева, восседающая на троне. Сейчас бы парадный зал дворца или зал приемов более уместно выглядел в ее присутствии, а не малая столовая.

Знакомые до одури глаза, внимательно всматривались в мое лицо, выискивая что-то ведомое только им. Хотя нет, судя по всему, их хозяйка сейчас изучает меня, как я ее портрет пару минут назад. Для меня же весь мир ограничился только этим пронзительным взглядом. Будто под гипнозом, глаза остались четкими и выразительными, а все остальное размылось и исчезло.

В какой-то момент я уловила себя на мысли, что мне больше не страшно. Сформировалось четкое понимание, что именно эта женщина никогда не предаст и не оставит сражаться с бедой в гордом одиночестве. Да, она строгая и требовательная, можно даже сказать — железная. Но если я ей доверюсь — в ответ получу такое же отношение.