Жертвы - Хатсон Шон. Страница 16

Это была женщина.

Кожа у нее на лице была содрана, обнажив паутину мышц и сухожилий. Одна глазница пуста: глаз болтался на уровне щеки, удерживаемый ниточкой нерва. Рот открыт, внутри — остатки языка, отрезанного тем же ножом, которым так искусно освежевали лицо женщины.

Рядом с ней — какое-то обгоревшее тело.

Отрубленная нога, вся покрытая личинками червей, примостилась в углу комнаты, как стойка для зонтиков.

Около нее лежало туловище мужчины с толстыми щупальцами вместо ног; задушенное щупальцами, скрючилось изувеченное и окровавленное тельце ребенка.

Довольная улыбка не сходила с губ Миллера, пока он оглядывал свое произведение. При изготовлении каждого из щупалец была использована гидравлика в сочетании с проводами, и ему вместе с группой из шести технических специалистов потребовалось больше недели, чтобы подготовиться к съемке кадра, длившегося не более восьми секунд. И по сей день, в очередной раз смотря фильм, Миллер убеждался: проводов не видно, хотя ему было известно расположение каждого из них. Это была еще одна сцена, которой он справедливо гордился.

В кресле сидел мужчина с пробитой головой. Миллер изготовил голову из пустотелой формы, а потом наполнил ее говядиной, бутафорской кровью и бараньими мозгами. Когда настало время «жертве» получить" выстрел в голову, занятый в эпизоде актер просто выстрелил из ружья в верхнюю часть макета, и полголовы как не бывало. После съемок Миллер принес макет человека домой. Теперь тот таращился на него своим пустым стеклянным глазом.

Специалист по эффектам уселся за письменный стол и оглядел мастерскую. Он сам оборудовал себе кабинет вскоре после того, как переселился в этот дом. Вначале, когда он работал фотографом, это была фотолаборатория. В ней до сих пор стояла двойная раковина, а в воздухе висел запах проявителя, теперь, правда, к нему примешивался стойкий запах резины. Латекс был одним из наиболее часто использовавшихся материалов при изготовлении искусственных органов, и Миллер считал, что он прост в обращении и долговечен. Некоторые из страшилищ, деливших с ним мастерскую, выглядели как новые, как в день их создания.

Миллер улыбнулся про себя, вспомнив, как однажды, беря у него интервью, корреспондент из одного журнала о кино назвал его современным доктором Франкенштейном, окружившим себя собственными созданиями.

Наряду с целыми фигурами в комнате повсюду валялись многочисленные головы, глаза, черепа и конечности. Все это когда-то использовалось в фильмах, над которыми он работал. На письменном столе лежали эскизы грима, разрабатываемого им для фильма «Астроканнибалы», а также фотографии как готовых изделий, так и опытных образцов. Усаживаясь за стол, Миллер пробежал глазами эскизы и фотографии, но вдруг его внимание привлекла стена напротив.

На ней висела огромная доска для объявлений и афиш, сплошь усеянная разнокалиберными фотографиями. Только запечатлены на них были не изобретения Миллера. То было наследство от прежних времен, когда он работал фотографом в полиции и в прессе. Цветные и черно-белые памятки ужасов, которые он хранил многие годы.

Вся в кровавых подтеках расплющенная детская коляска, сбитая машиной, за рулем которой сидел пьяный водитель, и бесформенная груда мяса под передним колесом. Миллер до сих пор помнил душераздирающий крик матери ребенка у себя за спиной, пока он щелкал аппаратом. Помнил, как замедляли ход машины и водители глазели из окон. Помнил кровь, струящуюся к водосточной решетке.

Щелк.

Женщина после группового изнасилования четырьмя мужчинами и связанная электрическим шнуром перед тем, как ей затолкали во влагалище разбитую бутылку.

Щелк.

Две жертвы убийства из мести. Им вырвали зубы клещами, а потом задушили проволокой для резки сыра.

Щелк.

Самоубийца, увлекший за собой какого-то бизнесмена, бросившись на находящиеся под током рельсы на станции «Найтсбридж».

Щелк.

Мужчина, решивший проявить геройство и оказавший сопротивление вооруженному налетчику, ограбившему почту; найден в придорожной канаве с вырванными гениталиями и руками, глубоко засунутыми в отверстие в промежности.

Щелк. Щелк. Щелк.

Миллер снова отхлебнул из стакана и бросил взгляд вдоль шкафов с ящичками. Все они тоже были полны фотографий. Хранилище боли и унижения, навек запечатленных благодаря фотоаппарату. Ламинированный ужас, к которому он часто обращался. Но еще более объемным хранилищем зрелищ и впечатлений была его память. Любая гнусная, отвратительная картина прилипала к его сознанию, как короста, которую невозможно отодрать.

Сзади него громко тикали часы, гулко отдаваясь в тишине комнаты.

Миллер долго сидел за письменным столом, зажав в руке стакан виски. Почувствовав легкую ноющую боль в левом глазу, он моргнул, и через секунду уже в глазу стоял туман. Как будто перед ним повесили кусок марли. Миллер чертыхнулся и протер глаза, задохнувшись от сильной боли. Приоткрыв глаз, он удостоверился, что зрение вернулось к нему. Миллер допил остатки из стакана, поднялся и подошел к шкафам. Выдвинув ближайший ящик, просунул в него руку и извлек бутылку виски. Бутылка была наполовину пустой — результат его предыдущих посещений. Он отвинтил пробку и налил большую порцию. Обвел взглядом своих монстров и поднял в приветствии руку со стаканом.

Его разбудил пронзительный телефонный звонок.

Миллер резко выпрямился в кресле, даже слишком резко и тут же почувствовал, что голова гудит. Он мельком взглянул на часы и схватил трубку.

Было четыре часа тридцать шесть минут. Уже вечер.

— Алло. Фрэнк Миллер, — сказал он, потирая большим и указательным пальцем переносицу.

Ответа не последовало.

— Алло, — сонно повторил он.

На другом конце провода — негромкое дыхание.

— Не тот дом выбрали для непристойных шуток по телефону, — прорычал он, готовый бросить трубку.

— Миллер.

Услышав свою фамилию, он не стал делать это простое движение, дающее ему возможность уклониться от разговора. Снова прижал трубку к уху.

— Миллер, ты меня слышишь? — спросил голос, который он тотчас же узнал.

— Какого черта? — злобно сказал Миллер. — Я же тебя предупредил тогда в больнице, чтобы ты не преследовал меня. Если понадобишься, я сам позвоню.

— Просто хотел проверить, вернулся ли ты домой, — хохотнул голос.

— Положи трубку! — процедил Миллер сквозь стиснутые зубы.

— До скорой встречи. — Миллеру показалось, что он услышал негромкое причмокивание, прежде чем в трубке наступила тишина. Он быстро повесил трубку и отодвинулся подальше от телефонного аппарата, как от прокаженного. Но еще долго не спускал с него глаз.

Как будто опасался, что он может зазвонить снова.

Глава 16

Миллер стоял посреди мастерской, освещаемой лишь тусклым красным светом фонаря, прикрепленного к углу верстака.

Из кранов над обеими раковинами текла вода, смывая проявитель с отпечатков, которые он обрабатывал. Глядя, как отчетливо проступают изображения на снимках, он стал развешивать их для просушки. Дойдя до фотографии, где он снят вместе с сестрой Бреннан, Миллер улыбнулся. Взгляд его задержался на фотографии доктора Кука с медсестрой.

Когда он более тщательно осмотрел ее, от улыбки не осталось и следа.

Сначала ему показалось, что его подводят глаза.

Он моргнул, но ничего не изменилось.

Может быть, пленка оказалась некачественной, подумал он. Наверняка, какой-то брак.

Миллер еще раз взглянул на снимок, где он стоял рядом с доктором Куком. Потом снова на фотографию доктора с медсестрой.

На обоих снимках проступали какие-то пятна, некая светящаяся тень вокруг фигуры доктора. Как будто его тело было в какой-то ауре.

Миллер поднес снимки поближе к свету и закрыл правый глаз. Прищурился, увидев странную дымку, окутывавшую каждый сантиметр изображения доктора.

Казалось, тень вокруг его фигуры сделалась более контрастной. Миллер глубоко вздохнул и наморщил лоб.