Джунгли (СИ) - Шолох Юлия. Страница 42

Жанна попыталась вспомнить, хотя ей очень не хотелось возвращаться в прошлое. Её детство прошло в условиях, которых и врагу по пожелаешь. Страх - вот что она хорошо помнила. Боль. Голод. Усталость. Когда отец бывал трезв, он мог вдруг начать “воспитывать”. Задавал какие-то дурацкие невнятные вопросы, заставлял часами стоять перед ним навытяжку и отчитываться, чему Жанна научилась за последнее время. А ей нечего было ответить. Она училась только как можно раньше сбегать при звуках пьяных шагов да как можно дольше прятаться.

Их не отобрали у родителей потому что Жанна с сестрой молчали о том, что происходит в доме. Мама сказала, что умрёт, если дочери её оставят. Она так горько плакала, что обе поклялись никогда этого не делать, терпеть и не бросать. Она же мать.

Только в подростковом возрасте Жанна поняла, что мать была, мягко сказано, неправа. Хотела сама терпеть жизнь в аду - пожалуйста, твой выбор. Но манипулировать своими детьми… не дать им выбора, не отпустить их ради своего собственного спокойствия - чистый эгоизм. Если отец был громким тираном, то мать тихим. Но они друг друга стоили.

- Жанна?

Она вскинула голову. Губы дрогнули. Не стоило, ох не стоило вспоминать.

- У меня ничего такого не было. Не было таких... воспоминаний. - Запнувшись, сказала Жанна. Не нужно показывать, что вопрос её задел. Не время.

К счастью, Ахлейн то ли не заметил, то ли не обратил внимания. Видимо, своих мыслей хватало.

- У меня есть такие воспоминания. Самые первые. Это животные, много добрых животных, которые обо мне заботятся. Они постоянно вокруг, я не бываю один. Среди них лохматые мишки, которые ведут меня домой. Волки, которые греют меня, чтобы я не замёрз. Зайчики, которые со мной играют. Лисы, которые приносят еду. Белки… Ну, примерно понятно, да? И хотя они не разговаривали, как люди, словами, мы прекрасно друг друга понимали. Вот мои первые воспоминания.

Ахлейн вдруг сел очень прямо.

- Когда мне было четырнадцать, я узнал от матери, что мои воспоминания - не выдумка. Но расскажу по порядку, иначе будет непонятно. Итак, моей матери только-только исполнилось восемнадцать, как за ней стал ухлёстывать папаша. Рагиб Ибн Аль-Убар. Власть, деньги, красота и опыт - у неё, наивной девчонки из глубоких Сибирских лесов, сама понимаешь, не было ни малейших шансов устоять. Через месяц после знакомства состоялась свадьба, через два она уже была беременна мной. Через три - сбежала от него домой. Как это у неё вышло - потом расскажу. Так вот, я родился здоровым и в срок. Меня назвали так, как пожелал отец. Кроме имени он платил матери алименты и больше никак не проявлялся. До тех пор, пока мне не исполнилось три года. В этом возрасте я заблудился в тайге, где провёл семь суток. Потом я вышел к людям. Конечно, моё спасение было чудом. Опека долго проверяла мою мать, допытываясь, как я вообще пропал. Мы ведь жили в доме, который находился в семнадцати километрах от леса, а вышел я ещё сорока километрами дальше. Так вот, в четырнадцать лет мать призналась мне, что я ушёл не сам. Меня забрали люди моего отца. Они выкрали меня с детской площадки, увезли и высадили глубоко в лесу. Они оставили меня в чащобе, мать не знала, где. В те дни она наполовину поседела. К счастью, я вышел.

Жанна смотрела на него во все глаза. Нет, Ахлейн без сомнения уверен в том, что говорит, но случилось ли это на самом деле? Чтобы отец такое сделал? Зачем?

И чёрт возьми, какое это имеет отношение к феям?

- Ты, конечно, не понимаешь, к чему я. И звучит бредово, да? Но слушай и помни - ты веришь каждому моему слову. Так надо. Итак. В три года я провёл холодной осенью неделю в глухой тайге и вышел живой. Сам. Это факт. И хотя мне никто не верил, спасли меня мои новые знакомые - лесные звери. В это сложней поверить, верно? Теперь к вопросу, почему они это сделали. Нет, вначале другое… - Ахлейн вздохнул. - Я сбился. Тема непростая.

- Просто говори всё, что в голову приходит, я разберусь.

- Хорошо. - Он снова вздохнул. - Так вот. Мой отец. Папаня. Родитель. Этот человек всегда был богат. Безумно богат. Ну, сама понимаешь. Имея всё, каждый с возрастом начинает сходить с ума. Каждый делает это по-своему. Когда устаёшь меряться количеством домов или яхт, экзотические домашние животные уже никого не поражают, а юные красавицы сливаются в одно пятно, тогда ищешь другие способы выделиться. Мой… отец… Нет, короче я буду говорить - Рагиб. Так вот, Рагиб достиг предела, после которого очень скучно жить. Он не обладал никакими талантами, пытался прославиться как певец или актёр, пару книг написал, вёл стрим-каналы в сетях… но талантов ему, как сама понимаешь, не хватало. Он вышел, конечно, на первые строчки сезонного рейтинга фильмов, нахватал подписчиков, но только благодаря деньгам и профессионалам-помощникам. Это его не устраивало. И тогда Рагиб придумал, как ему выделиться. - Ахлейн быстро вздохнул. - Дети. Он решил, что ему нужны дети. И раньше, чем ты спросишь - нет, дело не в количестве. Дело в качестве. Ему нужны были необычные дети. Понимаешь, о чём я?

Жанна, завороженно смотря на Ахлейна, покачала головой.

- Сейчас поймёшь. Он искал необычных женщин, которые смогли бы передать по наследству своим и его детям какие-то особенные способности. Моя мать, к счастью, узнала об этом вскоре после свадьбы. Впрочем, Рагиб особо и не скрывал. К тому времени у него уже были дети от одной из самых красивых женщин мира и от женщины, которая доказала какую-то хитрую физическую теорию, над которой два десятилетия бились учёные всего мира. Кстати, на её основе были построено оборудование для межзвёздных прыжков.

- Валенсия Домани? - Воскликнула Жанна, вспоминая фотографии из учебника. Честно говоря, она была страшной, как смертных грех и больше напоминала полного и неуклюжего мужчину.

- Именно. Но давай обойдёмся без имён. Также у Рагиба родилась дочь от известной своим телепатическим даром женщины, которая устраивала гастроли по всему миру и имела двести пятьдесят миллионов подписчиков. Правда, потом она оказалась шарлатанкой. К её счастью. А моя мать - потомок целой династии шаманов. Вот так.

Он замолчал, словно перебирая в памяти какие-то малоприятные моменты.

- Но это было очень давно. Поли говорит… Поли - это моя мать, я её так зову. Так вот, Поли говорит, что последним, кто по-настоящему шаманил, был её прадед. И в семье давно уже забыли и серьёзно к подобному занятию не относились. Считали, шаман - это кто-то типа актёра. Конечно, дедовские байки утверждали, что прадед по-настоящему обладал навыками общения с живым миром. Три деревни, которые потом стали одним городом полны старожилами, которые помнили прадеда и его “чудеса”. Но уже отец Поли, мой дед, относился к этому скептически. Поли никогда не замечала за собой каких-то… знаний или умений. Ничего. Но Рагиб выбрал её матерью своего ребёнка только из-за принадлежности к этому роду. Говорят, корни нашего рода уходят глубоко в средневековье. Бесчисленное количество раз наше имя упоминается в исторических источниках. Моя родословная в десятки раз круче, чем родословная моего папаши. Так вот. Рагиб позволил мне немного подрасти. А когда посчитал, что достаточно, он меня “проверил”. Бросил в тайге. Если б я пропал - ну, одним ребёнком меньше, капля в море его потомства. Но я выжил. Рагиб убедился, что я наследник своих предков. Ну правда, как ещё трёхлетний ребёнок мог выжить в таких суровых условиях? Никак. С тех пор я папочкин любимчик… Единственный, кто действительно оправдал его ожидания. Мерзко звучит, да? Впрочем, сейчас речь не об этом. Речь о том, что всё это - чистая правда. И ты должна мне верить, Жанна.

Она бездумно кивнула. Услышанное не умещалось в голове.

- Теперь к главному. Ты хотела знать, как я разговаривал… вернее, как общался с феями? Так же, как с животными. Нет, я не умею этого делать. В смысле, не умею специально. И не хочу. Я всегда ненавидел эту свою сторону, именно потому, что её во мне желал видеть Рагиб. Потому что невольно я выполнил его план. Так что никаких внятно объяснимых действий, как я это делаю, я тебе не расскажу - не знаю. Но в общем, уже понятно?