Десять месяцев (не)любви (СИ) - Монакова Юлия. Страница 21

И опять — тяжесть чужого любопытного взгляда на собственном лице… Как ни пряталась Полина за книжкой, как ни отворачивалась, а скрыться от назойливого внимания Ксении, находясь с ней в одной комнате, было решительно невозможно.

Подруга резво лупила по клавишам своего старого многострадального ноутбука, ваяя очередную нетленку — то ли рассказ на какой-то литературный конкурс, то ли главу новой повести, Полина не вникала особо. И всё-таки, даже погружённая в творческий процесс, Ксения умудрялась то и дело поглядывать на Полину поверх очков нахальными зелёными глазищами. Так и хотелось предупредить её миролюбиво: не заработай, дорогая моя, косоглазие.

— Ты из-за Громова расстроилась, да? — быстро ввернула Ксения, заметив, что Полина вздохнула и с усталой обречённостью посмотрела на неё — дескать, давай, спрашивай, раз уж так хочется.

— Скорее, не из-за Громова, а из-за Селивановой, — Полина брезгливо поморщилась. — Ужасно не люблю сплетен и… сплетниц.

— Ой ли? А всего пару часов назад мы с тобой, помнится, преспокойно перемывали кости нашей русичке… Что за двойные стандарты?

Полина вспыхнула.

— Почему ты всё время пытаешься уличить меня в чём-то недостойном и низменном? Выставить намного хуже, чем я есть, подловить на каких-то несостыковках и тайных подлых мыслишках?.. Поверь, не все люди получают удовольствие от злорадства. Это совсем другое.

— Ух, раскипятилась! — Ксения откровенно троллила её, Полина это прекрасно понимала, но не могла не реагировать и злилась на себя за эту слабость ещё больше.

— Я действительно уважаю Илону Эдуардовну и, кстати, вовсе не собиралась высмеивать её или выискивать в её прошлом что-то неприличное, хотя тебе, наверное, этого не понять, — добавила Полина. — Там было просто… любопытство, если хочешь знать, совершенно безобидное, а не заведомый поиск и передача негатива из уст в уста. А вот то, что наша блистательная Ирина сообщила про Громова…

— Но если это не сплетни? — оживилась Ксения. — Нет, погоди, не вскидывайся и не ругайся сразу, но… если чисто теоретически предположить, что тот случай действительно имел место? — предвкушая интересный разговор, она отставила ноутбук в сторону.

— Если бы да кабы, да во рту росли грибы, — вполне по-филологически отбилась Полина. — И я не расстроилась, нет. Мне просто… противно. Марк Александрович хороший человек, очень умный и образованный, и он не заслуживает, чтобы о нём чесали языками, передавая друг другу сомнительную информацию, как в игре "испорченный телефон".

— Ох, Полинка, — подруга сокрушённо покачала головой, — какой ты всё-таки ещё ребёнок… Мой тебе совет: бди! Даже кандидаты наук бывают мудаками.

— Спасибо за совет. Я бдю и бдить буду, — Полина попыталась улыбнуться, чтобы перевести неприятный разговор в шутку. Её тяготила эта тема, а ещё она испытывала странное чувство — будто предаёт Громова, обсуждая с Ксенией такие вещи о нём.

— И он ни разу не пытался к тебе подкатить? — всё-таки не удержалась Ксения от любопытства. — Ну, там, под ручку взять, или как бы невзначай прикоснуться…

— Что ты глупости болтаешь! — возмутилась Полина. — У нас с ним исключительно деловые отношения.

И тут же всплыло непрошенное воспоминание — странный взгляд Громова, устремлённый в распахнувшийся воротник её блузки… Ну, хватит, этак можно в любом человеке заподозрить маньяка, рассердилась она на себя. В конце концов, нормальная мужская реакция на внезапную обнажёнку… он просто слегка растерялся от неожиданности. Было бы хуже, если бы женская грудь вообще не волновала доцента Громова. Но как, в таком случае, воспринимать его просьбу о том, чтобы она взяла его с собой на остров? А вдруг это именно "подкат", как выразилась Ксения?.. На душе сделалось совсем муторно. Полина вспомнила собственные недавние мечты о приезде Марка Александровича в её родную деревню… вспомнила — и невольно покраснела. Нельзя, нельзя думать в подобном ключе о своих научных руководителях. Это у тебя просто дурь и блажь, Полина, от нервов и недосыпа. Ложись-ка спать, утро вечера мудренее… тем более, завтра тебе ещё с Рыбалко встречаться.

Ксения с удвоенным энтузиазмом забарабанила пальцами по клавиатуре. Полина разделась и легла, натянув одеяло до самых ушей. Хорошо бы выкинуть из головы весь вздор и мусор, оставив в памяти только хорошее, случившееся за день… Немного мешает быстрый перестук клавиш, но в принципе, терпимо. Можно полежать и подумать о своём, пока сон не сморит окончательно…

А сплетники пусть злословят. Всё равно никто не отнимет у Полины право на воспоминания о той особенной улыбке, с которой он иногда смотрит на неё… улыбке, в которой расцветает что-то невысказанное, тёплое, что-то очень важное…

— А пытливый любознательный читатель уже давно обо всём догадался, — тихо пробормотала Ксения себе под нос, не отрываясь от работы.

Ну и пусть себе догадывается.

Глава 6

Полина выскользнула из общежития в такую несусветную рань, что в небе ещё не растаял тонкий и бледный серп месяца.

Где-то вдали продребезжал в утренней тишине первый пустой трамвай. Со стороны Волги тянуло сыростью. Полина почувствовала, как промозглый ветер моментально пронизывает её до самых костей, забирается под полы куртки, щиплет за ноги в тонких колготках и покусывает щёки. Она с тоской подумала о мягкой уютной постели, которая ждала её в общаге и, вероятно, ещё даже не успела остыть, о горячем чае с земляничным вареньем… но тут же сердито прогнала эти малодушные мысли.

Идти было недолго, минут пятнадцать. Полина резво припустила вниз по улице, в сторону улицы Льва Толстого, пытаясь согреться в движении и отчаянно надеясь, что в этот ранний час Кир непременно окажется дома.

Отыскать нужный дом оказалось не так-то просто: он затерялся среди себе подобных в одном из многочисленных дворов, заросших старыми тополями, и Полина слегка поплутала между ними, умудрившись вляпаться левым ботинком в жирную чёрную грязь.

Оставляя за собой на лестнице цепочку мокрых следов, она поднялась на третий этаж и долго давила кнопку звонка. Успела уже и огорчиться, расстроенная неудачей, когда, наконец, за дверью послышалось какое-то движение, а затем хриплый голос Кира произнёс:

— Кто там?

— Кирилл, это Полина Кострова… открой, пожалуйста.

— Кострова?.. — недоверчиво переспросил он, явно недоумевая, какого лешего ей понадобилось. — Подожди минуту, я оденусь.

А ведь он может оказаться и не один, запоздало подумала Полина. Вдруг у него какая-нибудь девица… спасибо, если не сама Ольга Земляникина… а она, полюбуйтесь-ка, припёрлась ни свет, ни заря, чтобы провести с ним душеспасительную беседу о страдающей Кате!

Дверь распахнулась.

— Это ты называешь "оденусь"? — скептически окинув фигуру парня в одних лишь пижамных штанах, осведомилась Полина, скрывая растерянность за спасительной иронией. — Хоть бы майку нацепил для приличия.

— А что, — прищурился Кир, тоже переходя на свой обычный шутливый тон, — мой голый торс тебя волнует, Кострова? Боишься не сдержаться, накинуться на меня и задушить в объятиях?

— Размечтался, — фыркнула она, привычная к его дурацким шуткам: Киру можно было отвечать только в аналогичной манере. — Глупые малолетки меня не интересуют, если хочешь знать.

— О, прости, мудрая зрелая женщина, если я оскорбил тебя подобным самодовольным предположением. Так чем обязан?.. — он вопросительно изогнул бровь.

— Что, так и будешь в коридоре меня держать? В комнату не пригласишь?

— Ну, проходи. Только у меня не убрано… Не обращай внимания.

Полина уселась на единственный обнаруженный в комнате стул (не на постель же присаживаться, к тому же незаправленную) и порадовалась тому обстоятельству, что Кир всё-таки ночевал один.

— Ты, наверное, и сам догадываешься, зачем я пришла?

— Ну-у… — неопределённо протянул он.

— Я по поводу Кати. Ей сейчас очень плохо.