Десять месяцев (не)любви (СИ) - Монакова Юлия. Страница 34

— "Я люблю вас, моя сероглазочка, золотая ошибка моя!"

Полина невольно поморщилась, собираясь честно потерпеть несколько секунд, а затем миролюбиво попросить подругу заткнуться.

Но в этот момент в комнату влетела Катя.

— Что стряслось, птенчик? — нахмурилась Ксения: на подруге лица не было. Вместо ответа Катя прямиком направилась к Полине. Глаза её казались чужими, холодными и злыми.

— Ты ходила к Киру и просила, чтобы он обо мне позаботился?! — выпалила она, недобро прищурившись. Полина растерялась, а Ксения страдальчески протянула вполголоса:

— Рыбалко, блин… трепло…

— Он не трепло, — Катя покачала головой, — случайно обмолвился, а дальше я уже сама догадалась. Так это правда? — она снова устремила гневный взор на Полину.

— И да, и нет, — осторожно ответила та. — Я не просила его о заботе. И даже не уговаривала его вернуться к тебе. Речь шла всего лишь о простом разговоре… Думала, что, возможно, хотя бы его ты послушаешь, раз уж на мнение подруг тебе стало плевать.

— Как ты могла, — Катя побледнела чуть ли не до синевы, — как ты посмела… Я думала, тебе можно доверять. Только тебе одной всё и рассказала, а ты… ты, как Ксения! — она бросила негодующий взгляд на другую девушку. — Которой лишь бы сунуть всюду свой нос!

— Птенчик, не чирикай! — Ксения предостерегающе подняла ладонь. — Ты сейчас сгоряча можешь наговорить нам с Полиной таких слов, за которые тебе самой потом будет стыдно…

— Стыдно? Мне?! — Катя ядовито рассмеялась. — У тебя вообще, что ли, в мозгах всё перемешалось — и чёрное, и белое?! — затем она перевела ненавидящий взгляд на Полину. — А тебе спасибо, конечно. Удружила. Больше я никогда в жизни с тобой ничем не поделюсь, так и знай!

И, так же стремительно, как появилась, Катя выскочила за дверь и исчезла.

Губы у Полины слегка подрагивали, но нельзя было сказать, что она не могла предвидеть вероятность подобного разговора, что она была совершенно к нему не готова. С самого начала затея казалась рискованной и сомнительной… Да, возобновившееся было общение Кира и Кати, вроде бы, пошло последней на пользу, но… неужели сейчас она снова пустит свою жизнь под откос?

— Не переживай, Полинка, — проницательная Ксения словно и впрямь умела читать чужие мысли. — Не думаю, что нас ждёт вторая часть Марлезонского балета…** Самое страшное уже позади, а ты всё сделала правильно.

— Ты так считаешь? — с сомнением протянула Полина.

— Почти уверена. Катя наша — ранимый, нежный цветочек. Она всё чувствует слишком сильно, слишком на разрыв, понимаешь?.. Именно поэтому в ситуации с Киром она практически сразу сорвалась и полетела вниз. К счастью, Рыбалко успел её вовремя подхватить. Эта ситуация с песней… он здорово придумал, показав ей, какая она на самом деле, какой может быть, а не казаться. Ведь все её загулы… это было больше притворством, чем Катиной внутренней потребностью. Я понятно говорю или нет?

— Да, вполне, — Полина кивнула. — Я и сама об этом догадывалась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Ну вот. Мне кажется, теперь, после всего, что было, — уже безопасно. Сейчас она просто немного обижена, задета в лучших чувствах, но, поразмыслив, сама разберётся, что ничего унизительного для неё ты не сделала.

— Хотелось бы верить… — тихонько вздохнула девушка. Она, в отличие от Ксении, не была так уж убеждена в собственной правоте.

… А Катя в этот вечер так и не пришла ночевать.

___________________________

*”Имя, сестра, имя!” — цитата из советского фильма “Д`Артаньян и три мушкетёра” (1978)

**Вторая часть Марлезонского балета — крылатая фраза, закрепившаяся после того же фильма о мушкетёрах благодаря комической сцене, которая отсутствует в романе Дюма. Распорядитель бала объявляет: “Вторая часть Марлезонского балета!", после чего, торопясь доставить подвески королеве, его сбивает с ног врывающийся в зал д'Артаньян. В русском языке данное выражение указывает на неожиданное развитие событий.

Илона

Во вторник Марк так и не позвонил — вероятно, был сильно занят.

Самой набрать его номер или хотя бы написать сообщение с вопросом, как дела, Илона не решилась, хотя в этом не было ничего предосудительного. Обычный интерес, вернулся ли он в город и удачно ли прошла его поездка. Но… раз Марк сам не звонит, не пишет — значит, не стоит и навязываться, самолюбиво решила она, на самом-то деле, конечно, немного уязвлённая и задетая подобным отношением. Илона не обижалась, нет… но только всё равно ей было очень грустно, тоскливо и одиноко в эти дни.

Однако все обиды и печали как рукой сняло, когда она увидела Громова на кафедре в среду утром. Илона была ужасно рада его видеть и сейчас втайне досадовала лишь на то, что их встреча происходит на людях. К чёрту бы сейчас все эти условности — быстро подойти, прижаться к нему, провести ладонью по гладко выбритой щеке, поймать взглядом отсвет его ласковой улыбки…

Марк приветливо кивнул ей, здороваясь, но глаза при этом всё равно остались отстранёнными, словно он думал о чём-то своём.

— Хватит уже таять в улыбках, спалишься, — сердито шепнула Илоне верная Муся, заметив её влюблённые взгляды.

— Я соскучилась, — таким же тихим шёпотом виновато отозвалась Илона. — Думала, с ума сойду за эти несколько дней. Мы ведь с ним даже не созванивались.

— Кстати, твой ненаглядный вчера перед самым закрытием забегал на кафедру, — сообщила Муся и многозначительно поджала губы. — Взял у меня номер телефона Костровой. Ну, это та пятикурсница, которая у него диплом пишет…

Илона почувствовала, как в груди неприятно кольнуло. Вот, значит, как… Интересное получается кино. Времени на короткий звонок Илоне он не нашёл, а номер Костровой так срочно ему понадобился, что он даже не поленился специально заехать на кафедру… Да пропади она пропадом, эта хвалёная костровская дипломная работа! Житья от неё нет!..

Машинально опустившись на стул, Илона некоторое время переваривала своё… горе — не горе, она и сама ещё не поняла. Что-то во всей этой ситуации однозначно было неправильным. То, что не давало ей покоя. И всё-таки… Марк — и тайные игры за её спиной? Роман со студенткой, в то время как у самого губы ещё не остыли после поцелуев с другой? Да нет, невозможно, всё глупости, тут и говорить не о чем. Марк ни разу не такой — это против самой его природы…

Задумавшись, Илона не сразу обратила внимание на то, что на кафедре сегодня царит какая-то тревожная, даже нервная, атмосфера. Преподаватели озабоченно переговаривались, а лицо Астарова было мрачнее тучи.

— Что-то случилось? — вновь повернувшись к Мусе, тихонько поинтересовалась Илона, отвлекаясь от своих терзаний. Подруга всплеснула руками.

— Ну, ты даёшь! Не в курсе, что ли? Весь универ с утра гудит… Студент журфака ломился ночью в пьяном виде в общежитие к девушкам, разбил стёкла в дверях, чуть не покалечил коменданта.

Илону ошпарило нехорошим предчувствием.

— А что за студент? Какой курс?

— Второй. Кирилл Рыбалко.

— Рыбалко! — испугалась Илона. — Я… не знала, что он пьёт! — добавила она беспомощно, хотя сказать хотелось совсем другое.

— А он, нате-ка, стёкла перебил. — Муся осуждающе покачала головой. — Деканат уже подготовил бумаги на отчисление, в течение трёх дней будет приказ.

Марк, подошедший в это время к столу за ручкой, заметил, как побледнела Илона, и обеспокоенно спросил:

— Что случилось, Илона Эдуардовна? — и, наклонившись, уже тише:

— Что с тобой?

— Максим Павлович! — игнорируя вопрос Марка, громко обратилась Илона к Астарову. — А что, Кирилла Рыбалко действительно собираются отчислить? Неужели ничего нельзя сделать?

— Он студент не нашего факультета, — завкафедрой пожал плечами. — Ммм… а почему вас, собственно, так волнует его судьба? Да, ситуация в целом для университета неприятная, даже некрасивая, но… лично мы с вами к этому не имеем никакого отношения.