Милый, единственный, инопланетный (СИ) - Монакова Юлия. Страница 31

— Может, встретимся как-нибудь? — невозмутимо предложил вдруг он. — Сходим погуляем, в кафешке посидим, музычку послушаем… Ты какую музыку любишь?

Лиза не верила своим ушам. Этот козёл пришёл к ним в дом на правах жениха старшей сестры и теперь вот так нагло, чуть ли не на Ларискиных глазах, клеит младшую?!

— Вы в своём уме? — спросила она холодно, в душе совершенно растерянная и не знающая, как лучше поступить. Было почему-то ужасно обидно за Лариску. А ещё противно. И опять затошнило…

— А что здесь такого? — Гена пожал плечами. — Нравишься ты мне. Я сразу на тебя внимание обратил. Вот… с тех пор и поглядываю.

Это было уже слишком. Преодолевая отвращение и игнорируя ухмылку Гены, Лиза всё-таки протиснулась мимо него к двери и выскользнула с балкона. Шмыгнув обратно к столу, она наклонила голову, чтобы спрятать пылающие щёки. В голове её словно колотились тысячи отбойных молоточков.

Родители и Лариска продолжали таращиться в телевизор, машинально что-то жуя, и никак не отреагировали на её появление. Лиза медленно опустилась на стул и, вдруг решившись, резко и зло постучала вилкой по столу, привлекая всеобщее внимание.

— Лариска! — сказала она громко. — А твой кавалер меня только что на свидание позвал. Пойдём, говорит, как-нибудь погуляем… как считаешь, соглашаться или нет?

Кровь отхлынула от щёк старшей сестры. Мама ахнула:

— Да что ж такое… Ты что говоришь-то, доча?!

— А в чём дело? Что не так? — Лиза передёрнула плечами. — Вон этот… Гена… даже на секунду не усомнился, а не по-свински ли он поступает. Ему всё нормально! Я и думаю — если тут и в самом деле “ничего такого”, то почему бы мне с родными не посоветоваться?

— Гена, о чём она? — холодно спросила Лариска вернувшегося в комнату парня. Тот, сразу поняв, о чём идёт речь, заметно побледнел, а глазки воровато забегали.

— Да пошутил я… пошутил! Больно мне надо с малолеткой возиться. Просто хотел ей комплимент сделать и взбодрить немного, а то она весь вечер кислая сидит. Чё вы, прям… как дети ведётесь!

— Ну конечно пошутил! — с облегчением выдохнула мама, натужно улыбаясь. — Лизочка, Гена просто хотел тебя развеселить…

— Угу… развеселил. Добро пожаловать в клуб весёлых и находчивых, — буркнула Лиза, выскакивая из-за стола. Она вдруг почувствовала, что смертельно устала.

— Куда ты? — растерянно пролепетала мать. — Новый год через пятнадцать минут…

— Хватит с меня этого балагана! — Лиза покачала головой. — Я иду спать. А вас всех — с наступающим!

Она даже не стала зажигать свет в их с Лариской комнате, не стала переодеваться — просто повалилась на кровать в чём была и крепко зажмурилась. Нестерпимо жгло где-то в груди и очень хотелось плакать…

Однако побыть одной ей не дали. Уже через несколько минут в спальне дочерей появилась мама. Она присела на кровать рядом с Лизой, наклонилась, обдавая её чуть хмельным дыханием, и горячо зашептала:

— Ну зачем ты это сделала, Лизок? Даже если это правда… зачем вот так — при всех?

Лиза возмущённо приподнялась на локте.

— А что, надо было молчать и делать вид, что всё нормально?! А если этот урод продолжал бы ко мне клеиться, то ради соблюдения приличий я должна была улыбаться и не возражать?

— Но ты поставила Лорочку в такое неудобное положение…

— Перед кем, мам? Тут же все “свои”…

— Ах, свои?! — раздалось от двери. Вспыхнул яркий электрический свет, и Лиза с матерью увидели Лариску. Она была злющая, как чёрт.

— Ну, раз свои — что же ты, красавица моя, не расскажешь семье самую главную новость? — ядовито произнесла она, буравя сестру взглядом. — Что ж не поделишься радостью?

— Какой радостью? — робко спросила мать, ожидая подвоха. Слова старшей дочери мало вязались с её агрессивным тоном и обвиняющим взглядом.

— А такой, мамуля. Готовься стать бабушкой в новом году! Сюрпри-и-из!..

— Ба… бабушкой? — мать в очередной раз ахнула и зажала себе рот руками, молча качая головой. Затем, справившись с эмоциями, всё-таки с трудом выговорила:

— Лорочка, ты…

— Да я-то тут при чём? — перебила Лариска. — Это не я, а ваша любимая младшенькая дочурка скоро всех осчастливит. Какой срок-то уже, Лизочек? — спросила она визгливо.

— Два месяца, — равнодушно отозвалась Лиза и, не реагируя больше ни на что, снова легла, отвернувшись лицом к стене.

Из соседней комнаты донёсся торжественный и величавый перезвон кремлёвских курантов, транслируемый по телевизору.

Новый год наступил…

43

НАШИ ДНИ

Марина, сентябрь 2019

Мы договорились встретиться прямо в театре.

Я вхожу в фойе и сразу же вижу Илью — он сидит на скамейке, прислонившись затылком к стене; в ушах наушники, глаза закрыты. Со стороны он выглядит вполне спокойным и расслабленным, но когда я подхожу ближе, то замечаю, как нервно подрагивают его пальцы, цепляясь за края одежды и пуговицы. Он в сильном напряжении.

— Илья! — громко зову я, боясь напугать его и всё же не решаясь дотронуться. Он открывает глаза.

— Как ты? Всё в порядке? — спрашиваю я. В его глазах смятение. Я понимаю, что всё далеко не в порядке, и в ту же секунду до меня доходит, какая тупая на самом деле была затея с театром. Илья не любит толпу. Он боится её. Он испытывает стресс, находясь среди множества людей. Вот и сейчас, когда мы с ним начинаем пробираться к гардеробу, я чувствую, какой буквально физический дискомфорт испытывает Илья. Он вжимает голову в плечи, неловко перетаптывается на месте, если видит идущего навстречу человека, точно боится столкновения и предпочитает вовсе уйти с его пути, смотрит в пол…

— Ты приехал на такси? — спрашиваю я.

— Нет, нет. На метро. Я приехал на метро, — быстро и нервно отвечает он. — На метро быстрее. На такси можно попасть в пробку. Я боялся опоздать. Не люблю опаздывать. Поэтому я поехал на метро. Я сел на станции “Тимирязевская”, проехал четыре станции и вышел на “Чеховской”. Там сделал переход на “Пушкинскую” и вышел в город. От метро я шёл пешком. Пятнадцать минут быстрым шагом… — речь его становится всё быстрее и бессвязнее. Я вижу, что он ужасно волнуется и никак не может успокоиться.

— Так, стоп, — прерываю я его излияния, а затем вспоминаю, как в клубе вёл себя с ним Рус во время срыва, и пытаюсь вести себя так же.

— Я тебя поняла, — произношу внятно и отчётливо. — Я услышала тебя, Илья. Всё в порядке, ты не опоздал, мы встретились… больше незачем переживать.

Поколебавшись, всё-таки беру его за руку. И убейте меня, если в этом жесте есть хоть капля романтики или флирта. Скорее уж, это похоже на то, как мать берёт ребёнка “за ручку”, чтобы не потерялся в толпе… Илья до боли стискивает мои пальцы, лихорадочно сжимает их — то сильнее, то ослабевая хватку, и это тоже не заигрывания и не демонстрация мужского интереса. Его это успокаивает, только и всего.

Решительно веду его за собой — сначала в гардеробную, а затем на всякий случай интересуюсь, не нужно ли ему в туалет (действительно, словно мама с ребёнком), на что это великовозрастное дитя честно отвечает, что посетил туалет дома и ещё не успел снова захотеть.

Слава богу, двери в зал уже открыты и зрителей пускают внутрь. Я быстро показываю билетёрше пригласительные и, не выпуская руки Ильи, веду его к нашим местам.

Усаживаемся в третьем ряду. Вид на сцену просто шикарный, и в другое время я натурально умерла бы от восторга, предвкушая потрясающий вечер, но сейчас все мои мысли заняты только одним: сделать так, чтобы Илья чувствовал себя как можно спокойнее и защищённее.

По нашему ряду движется какая-то толстуха в чёрном бархатном платье. Она нависает над Ильёй, надеясь, что он прижмётся к спинке сиденья и уберёт ноги из прохода, но этот инопланетянин не понимает намёков и не может предугадывать чужих желаний, продолжая сидеть как сидел.