Новогодний P.S. (СИ) - Монакова Юлия. Страница 26
Предположение, что похитительница могла увезти ребёнка на машине, резануло очередным болезненным воспоминанием: как Галинка в панике и слезах бегала по окрестностям, заглядывая во все ближайшие дворы и закоулки, как, срывая голос, звала Тонечку и Алину по имени… но обе как сквозь землю провалились. Ей и в голову тогда не пришло, что они могли просто уехать, всё казалось — они тут, где-то рядом, и вот-вот она их увидит.
Качество видеосъёмки оставляло желать лучшего — размытое, бурое изображение, к тому же ещё и не крупный план. Однако Белецкий сказал, что определённо видел где-то раньше эту женщину, причём неоднократно. А вот кто она, откуда — он понятия не имеет.
— У вас есть враги? — спросили Белецкого. — Возможно, здесь замешан какой-то личный мотив…
— Явных врагов не знаю. А недоброжалетели, наверное, имеются у каждого человека, — отозвался тот. — Но в данный момент у меня нет никаких догадок и предположений, кто и зачем это сделал.
— Не торопитесь с выводами. Подумайте. Хотя не исключено, что эта женщина — вообще всего лишь наёмница, может быть, она работает на заказчика, который в принципе не хочет светить своё лицо… В любом случае, это было срежиссировано и спланировано заранее, раз она выслеживала вашу жену в течение месяца и упорно подстраивала видимость случайных встреч на совместных прогулках. Видимо, сильно торопиться ей было некуда… и она просто терпеливо выжидала, когда настанет подходящий момент.
Сотрудники полиции прошлись по квартирам, показывая соседям фоторобот похитительницы и скрины с видео. Больше никто “Тонечку” не признал.
Тем временем к розыску пропавшей малышки активно подключился поисково-спасательный отряд. Вот уже более десяти лет добровольцы успешно помогали полиции, находя пропавших людей — и самое-то главное, в абсолютном большинстве случаев они успевали найти их живыми. Сейчас волонтёры были заняты тем, что расклеивали в общественных местах листовки с фотографиями похищенной Алины и краткой информацией о случившемся.
Белецкому продолжали беспрерывно звонить — журналисты, друзья, знакомые и родственники, до которых уже дошли вести о пропаже ребёнка. Галинка чувствовала, что он на грани, едва справляется с эмоциями, когда очередной работник очередного жёлтого издания бесцеремонно вторгался в его частную жизнь и с наивной беззастенчивой наглостью спрашивал в трубку:
— Скажите, Александр, а что вы сейчас чувствуете? Верите ли вы в то, что вашу дочь найдут? Что вы предпримете, если навсегда её потеряете?
— Да вы что, совсем охренели, — рычал он в трубку и еле сдерживался, чтобы не разбить телефон о стену.
— Журналисты, конечно, стервятники, — сочувственно вздохнул следователь, — но с ними нужно дружить… Тем более, такому человеку, как вы. А в данной ситуации особенно — именно средства массовой информации могут помочь в поисках. Нужно, чтобы как можно больше народу узнало о похищении — и тогда вашей "соседке" нелегко будет и дальше оставаться незамеченной, её непременно кто-нибудь, да узнает.
— Я уже связался с представителями СМИ, — отозвался Белецкий. — С теми, кто реально поможет в распространении информации, а не станет ковырять в ранах палочкой и рассусоливать на первых полосах, как мы тут все рыдаем-страдаем и каковы шансы на то, что Алину найдут… — его голос чуть дрогнул.
На Галинку почти не обращали внимания. Подробно расспросив её о случившемся, полицейские тут же потеряли к ней интерес, и теперь она сидела на кухне, забившись в угол, бледная, с дрожащими руками и коленками. Весь пол в кухне был заляпан грязными следами, в доме пахло чужим присутствием — пахло бедой, всюду звучали посторонние голоса — но не было слышно самого главного голоса в её жизни, голоса её девочки…
— Что же вы незнакомцам ребёнка доверяете, — мимоходом пожурил её кто-то, очевидно, так неуклюже выражая своё участие, но ударив при этом по самому больному.
— Я думала, она наша соседка, — в сотый раз бесцветно пояснила Галинка.
— А соседям разве можно доверять?
— У нас в Крыму все соседи дружили, — откликнулась она. — Мы в гости друг к другу ходили без стука и без предупреждения… Доверяли, как родным. Даже двери не запирали.
— Тут вам, деточка, не Крым, а Москва, — с суровой наставительностью отчитал её полицейский, — голову-то на плечах нужно иметь?!
На это Белецкий ровным голосом, не повышая тона, произнёс:
— Давайте обойдёмся без ваших оценочных комментариев.
— Извините, — моментально смутился тот.
Заметив, что жена ни жива, ни мертва, Белецкий достал из аптечки успокоительное, налил воды в стакан и поставил перед Галинкой. Это было первым непосредственным проявлением участия с его стороны, но она ещё больше зажалась. Ей никогда в жизни не было так страшно…
— Выпей, — сказал муж негромко. Она послушно взяла стакан трясущейся рукой, зубы застучали о стекло.
Как бы ей хотелось сейчас обнять его, выплакать весь свой проклятый страх, услышать слова поддержки и заверение в том, что Алина непременно найдётся… Однако не станешь же рыдать и обниматься при посторонних.
— Ты позвонила маме? — спросил Белецкий. Она замотала головой.
— Пока нет. Она переволнуется, а пока ведь всё равно ничего не известно, мне нечего ей сказать.
— А если она сама увидит по телевизору или прочтёт в интернете?
— Новости мама не смотрит и не читает принципиально. Ты же знаешь её позицию… Да и с интернетом она на “вы”, редко-редко шарится там просто так, — отозвалась она, всё ещё боясь смотреть мужу прямо в глаза.
Он молча кивнул, соглашаясь.
Вскоре поступил сигнал из ближайшего супермаркета: кассирша вспомнила о странноватой женщине с младенцем, которая заходила утром, но ничего не купила: просто некоторое время постояла у входа, не углубляясь в помещение магазина, поговорила по телефону, вызывая такси, а затем уехала.
— На камерах должно было что-то остаться. Может быть, даже номер машины удастся разглядеть… — подбодрил следователь, накидывая куртку и собираясь выезжать на место, чтобы проверить информацию.
— Скажите, а есть какая-то статистика… сколько пропавших обычно находится? — вдруг напряжённо спросил у него Белецкий. Тот пожал плечами.
— Вы знаете, по сравнению с регионами, в Москве у нас ещё по-божески. Ежедневно исчезает от пяти до десяти детей.
— Это — по-божески?
— Конечно. Поверьте, в провинции дела обстоят намного хуже. В столице же везде камеры понатыканы. И даже ночью город не спит. Так что… большая часть пропавших детей находится в первые же сутки.
— Живыми? — быстро спросил Белецкий. Следователь смущённо отвёл взгляд.
— А какие… какие мотивы в основном у похитителей? — безэмоционально поинтересовался Белецкий. Но Галинка знала, слышала по голосу, как нелегко ему даётся это видимое спокойствие.
— Не хочу вас пугать, но… извращенцев в мире хватает, — уклончиво ответил собеседник. — И психов тоже. Довольно часто детей крадут люди с психиатрическими диагнозами. Кукушка отъехала — захотелось именно этого ребёнка…
— А ещё? — не отставал Белецкий.
— Ну, ещё есть кражи для так называемой "мафии нищих", но к вам это вряд ли относится, — покачал головой следователь. — Обычно детей похищают из неблагополучных семей, и уж точно не "пасут" жертву так долго и целенаправленно, им по большому счёту всё равно, что за младенец — главное, перепродать его на чёрном рынке. Сами понимаете, судьба таких детей неутешительна: их накачивают наркотиками и психотропными веществами, чтобы они спали и не мешали взрослым работать, выпрашивая милостыню. Как правило, дольше двух месяцев эти младенцы не живут… — и тут же, заметив, как округлились в ужасе Галинкины глаза, поспешно добавил:
— Но, повторюсь, к вашему случаю это едва ли относится. Слишком уж сложная многоходовочка.