Одна из двух (СИ) - Волкова Виктория Борисовна. Страница 8

— Тебе нужно поспать, девочка! — заботливо сказала Дарра. Тонкая игла вошла в мою руку. Снова теплота убаюкивала и успокаивала меня. Не знаешь, откуда всплыло «сопрано», есть ли у тебя дети… Неважно. Сейчас нужно спать… спать.

Глава 10. Лей

Судебное разбирательство подходило к концу. Вот уж обычай, что судить крупные тяжбы княжества должен только князь. Я почти не принимал участия в судопроизводстве, наблюдая, как один из старейшин Тиор ищет правых и виноватых. Обычно я сам расспрашивал стороны и выносил вердикт, но только не сегодня. Ныло плечо, по которому полоснул зубами лиур. Эта боль возвращала меня в Заархаанне. Снова захлопнулись чугунные ворота, отрезая от нас взбесившуюся тварь. Бывшие солдаты Нурна с готовностью показывали дорогу. Мы взбежали по лестнице, надеясь захватить моего отчима и допросить. Но в красном зале оставалась одна Актвана. Черные волосы, намотанные на макушке словно башня, делали ее похожей на языческую королеву. Наглая красота, как и у Ниньи. Наверное, поэтому такие женщины меня совсем не привлекали.

Актвана надменно посмотрела на меня:

— Что привело тебя в Зархаанне, князь стреттов?

Я мог бы просто поставить ее на место, но сейчас было не до этикета. Это время давно прошло. Безвозвратно.

— Где Нурн? — прохрипел я. — Показывай куда идти.

— Видишь, — Актвана махнула холеной ручкой на окно. Сначала еще виднелись фигура всадника и конь, а затем все слилось в стремительно удалявшуюся точку. Погоня не имела смысла, лишь распылим силы. Нурн найдется, я за него не переживал.

Актвана застыла посреди зала, словно она тут хозяйка, а мы ненавистные захватчики.

— От чего бежал Нурн? — рявкнул я. — Почему в подвале дворца поселились лиуры? Во что вы тут вздумали поиграть?

— Лиуры давно живут в замке. Им не нужны твои разрешения, князь! И тебя самого они могут разорвать на куски. Им плевать бессмертный ты или нет! Для них ты всего лишь кусок мяса!

— Ты причастна к гибели Ренцы, — догадался я, мгновенно настроившись на мысли стоящей рядом женщины. — Ты виновата, что мою жену съели лиуры!

— Это ты виноват, Лей! Только ты! Если бы ты относился к Нинье, как подобает настоящей княгине, ничего бы не случилось. Если бы ты позволил ей родить от тебя наследника…

— Конечно, вы спали и видели, чтобы посадить на трон своего родственника. Стоит только Нинье родить ребенка, как мои дети от Ренцы, я сам будем обречены на смерть.

Актвана ответила мне торжествующей улыбкой, которую не смогла скрыть.

— Кто-то из вас подделал почерк матери, послал Ренце приглашение, прекрасно зная, что моя жена примчится по первому зову свекрови. А дальше ничего сложного, правда, Актвана? Ей предложили подождать, пока моя мать проснется, вернется? Принесли угощения, разбавленные сонным корнем? Я прав?

Она удивленно смотрела на меня, понимая, что мне удалось прочесть все ее мысли и воспоминания. Впервые в жизни, должно быть, видела способности князя. Актвана дернулась, пытаясь бежать. Но я пригвоздил ее взглядом, не давая возможности двинуться с места. Я прекрасно осознавал состояние стоящей передо мной женщины. Ноги стали тяжелыми, словно к ним подвешены гири. Даже если бы усилием воли она смогла бы сделать хоть шаг, то сломала бы себе обе конечности. Актвана застыла как статуя, догадываясь, что ее ждут пытки и смертная казнь.

— Кому пришла идея избавиться от Ренцы? — спросил я, понимая, что пленница впадает в транс и сейчас сможет ответить на все вопросы.

— Мне, тайэн, — пробормотала женщина. Глаза ее начали закатываться, дыхание становилось поверхностным и более ровным. — Мне не нравилось, как ты обращаешься с Ниньей.

— Кто послал записку моей жене?

— Я, больше некому, — тихо проговорила Актвана. — Я написала записку, отправила ее Ренце.

— Лиур откуда взялся?

— Они давно живут под Заарх-анне. Нурн открыл потайные заслонки, и несколько лиуров вползли в синюю спальню.

Я замолчал. Перехватило дыхание. Несколько тварей раздирали на части мою спящую жену. На долю секунды я ослабил силу, сдерживающую Актвану на месте. Она дернулась, сделала шаг к окну, пытаясь выпрыгнуть, дабы избежать пыток и мучительной смерти. Джурс и Аджиус устремились за ней, но не успели.

Затрещали перекрытия, и огромная голова лиура, пробив мозаичный пол, устремилась к потолку, сшибая лбом кованые люстры. Актвана закричала от ужаса. Разъяренная тварь повернулась на звук, ухватила зубами башню на голове Актваны, рывком потянув на себя.

Нам хватило нескольких минут, чтобы ретироваться, пока лиур раздирал свою жертву. Мы успели скатиться по лестнице вниз и дали коням возможность взлететь повыше. Я видел, как из окон на разных уровнях показались головы лиуров. Не сосчитать! Сколько же их в Заархаанне.

— Открыть огонь! — скомандовал я, понимая, что любимый замок моей матери придется сжечь.

На лету мне удалось с помощью нужных заклятий создать огненный шар, исконное оружие княжеского дома Кхратто-аннов, когда в воздухе собираешь заряды и воспламеняешь их. Прицелившись, словно на охоте, я швырнул наполненную огнем сферу прямо за голову лиура. Красный зал вспыхнул, за ним загорелись остальные помещения. Прошли считанные минуты, а Заархааане уже пылал как факел. И на всю степь виднелось красное марево. Я не чувствовал победы, прекрасно понимая, что где-то еще есть лиуры, а мне не удалось окончательно избавить страну от них. Эти живучие твари наверняка выползут в самом неожиданном месте, но я просто обязан извести всю эту нечисть. В память о Ренце и о матери.

Заседание суда закончилось. Я вышел в широкую галерею вдохнуть немного свежего воздуха, посмотреть на город, раскинувшийся внизу, дабы хоть на короткое время изгнать из мыслей лиуров. Мне захотелось обнять Лейю, свою младшую дочку, потрепать по плечам сыновей, просто посидеть на берегу океана, поболтать с дедом и бабкой. А потом, когда все уснут, тихо сидеть в комнате Ренцы, перебирая струны на ее старой лютне, провожая ночь, встречая рассвет. Я велел найти старшего сына. Оказалось, и он в Кхрато-анне. Вся моя семья находилась в летней резиденции, поэтому мне ничего не оставалось, как вскочить на коня и полететь к ним.

Дорога не заняла много времени. Я спешился во дворе и, удивившись, что меня никто не встречает, поднял по золоченой лестнице в княжеские покои. Издалека услышал смех Лейи. Я забыл, когда моя дочь смеялась. Потом до меня донеслось пение. Это пел мой дед. Его голос я не мог спутать ни с каким другим, хотя много лет назад слышал, как он поет. Раздался дружный смех, потом кто-то заиграл на музыкальном инструменте. Пение деда сменилось мелодичной песней, которую выводил нежный женский голос. Кто это пел, я не знал. Да и не хотелось. Негласно, после смерти Ренцы мы жили в полутрауре. Кому пришло в голову веселиться, и по какому поводу? Я постарался бесшумно подойти к комнате, примыкающей к галерее, откуда неслась вся эта какофония. Но моя затея провалилась. Бранж — огромный грациозный зверь, учуяв меня, радостно, как щенок, виляя хвостом, бросился навстречу. Уже через пару секунд у меня на шее повисла Лейя, радостно завопив в ухо:

— Я знала, фра, что ты сегодня приедешь!

С Лейей на руках и Бранжем, жмущимся к ноге, я зашел в комнату и обомлел. На высокой кровати полулежала спасенная мною трезарианка. Белые волосы разметались по подушке, голубые глаза смотрели вдаль. Красавица пела на трезарианском языке, аккомпанируя себе на лютне, принадлежавшей моей возлюбленной. Увидев меня в проеме арки, дед с бабкой застыли, словно их поймали на месте преступления.

Я, аккуратно спустив с рук Лейю, прошел твердым шагом к девице, которую спас несколько недель назад, и, решительно забрав лютню Ренцы из чужих рук, удалился к себе.

Глава 11. Цита

«Почему?» — задавалась я вопросом после. По громкому негодованию Лейи, по тихим возгласам Дарры и Мойна я поняла, что в комнату ворвался сам князь. Самый богатый и влиятельный стретт в стране выхватил из моих слабых рук старый инструмент. Когда Дарра вручила мне лютню в первый раз, пришлось одни струны хорошенько затянуть, а другие чуть ослабить. Я тронула деревянную поверхность пальцами. Местами лак облез, розетка деки, обычно богато декорированная, показалась мне совершенно простой. Я вспомнила свой инструмент, роскошно украшенный, с тонкими идеально закрученными струнами. Я играла на нем в доме отца. Странно, что я вспомнила кусок деревяшки, издающий мелодичные звуки, а вот отца или дом, где жила вспомнить не получалось. В мыслях я непроизвольно думала именно об отце, но никогда о матери. Тоже странно. Но я очень надеялась, что память вернется, так же, как зрение.