Завоевание 2.0. Книга 2 (СИ) - Терников Александр Николаевич. Страница 7

Я как аркебузир стоял в задних рядах, Уареа защищал меня большим плетеным щитом от града стрел и камней, и поддерживал мне аркебузу когда я подносил фитиль, а мой черный раб быстро перезаряжал эту аркебузу после каждого выстрела. Вот не доверяю я моему негру оружие, страшно дать ему в руки мачете или топор, кто знает, что у него на уме, а аркебуза в этом отношении безопасна, фитиль то у меня! Как говорят: "Туши искру до пожара, беду отводи до удара". Также на мне был местный бронежилет- стеганый хлопковый ватник, предохраняющий от камней и стрел, но не от жары. Моя собака Стрелка жалась к моим ногам, обутым в новые высокие сапоги, но при этом яростно облаивала врагов. Собачка моя большая, конечно, с ягуаром ее не сравнить, но уже размером с оцелота, а тех индейцы все равно боятся, так что глядишь, желающих связываться с нами не будет.

Выстрел, удачно, один из индейцев выбежавший вперед и открывший рот для очередного вопля, пытавшийся запустить в нас камень, вдруг, словно с размаху наткнулся на невидимую стену и потом упал вперед лбом о землю. Живые так не падают. Надо же, а я старался попасть по толпе индейцев за ним, но повезло. Аркебуза у меня слабосильная, но тут и индеец поближе подошел, и пуля попала или в глаз или в открытый рот, миновав частокол зубов. Я победно закричал:

— Попал, попал, один готов!

Сам себя не похвалишь, никто не похвалит. Хотя все и заняты в горячке битвы, но может, кто и запомнит мои крики, и это отложится в памяти. Я тут работаю на свой будущий авторитет, нас тут более пятьсот человек, если каждый убьет хотя бы по два индейца, то остальные враги тут же убегут в панике.

Наш бомбардир Меса отлично взял толпы индейцев на прицел, и артиллерия начала бить по ним, сколько душе угодно. Индейцы почувствовали всю силу наших "громовых зверей". Тем не менее, они не дрогнули, и все равно пытались держаться поблизости, обстреливая нас из луков. Опять некоторые наши герои советовали произвести атаку, броситься грудью на врага, им мол, не выдержать наших клинков, Диего де Ордас все же медлил… И правильно чего трепыхаться? Пороху у нас сейчас много, индейцев мы истребляем отлично, а они нас изредка только беспокоят стрелами на пределе дальности. Каждый залп — и в толпе нападающих открываются широкие улицы, заваленные скошенными окровавленными трупами. Против наших пушек индейцы ничего сделать не могли, только занимались авто тренингом. Я буду всегда помнить, как они с заклинаниями бросали вверх землю и солому имитируя взрывы от наших пушечных выстрелов, и как громко вопили: Алала, Алала; как они делали наивно вид, что не замечают своих потерь. Нам не больно. Ах, не больно, так получите еще порцию гостинцев:

— Огонь!

Пока мы их так отвлекали, Кортесу удалось с конницей подойти незаметно. И вот, наконец, ударил он с тыла, и его маленький отряд произвел настоящие чудеса. Индейцы заколебались….

В этот самый момент я услышал голос нашего командира Диего де Ордаса, перекрывающий шум битвы:

— Красивые тут есть?

— Нет — раздался дружный рев из голосов солдат.

— Тогда вперед, в атаку!

И мы все перешли в наступление. Все равно стрелять мы теперь опасались, чтобы не задеть своих. Вот теперь я понял, что означает знаменитая "испанская ярость". Осатаневшие солдаты кололи, резали, рубили индейцев, и только клочья мяса летели кругом во все стороны. Никогда еще эти индейцы не видели лошадей, и со страху показалось им, что конь и всадник — одно существо, кентавр, очень могучее и беспощадное. При одном виде этих страшных четвероногих и двухголовых, закованных в сталь чудовищ, ряды противника заколебались. Жутко биться с такими чудовищами, не все тут храбрецы. Над ними словно ураганный ветер пролетел — раскидал до того момента более-менее стройные ряды, повалил на землю индейские штандарты и стяги. Началась резня. Вот тут-то они и дрогнули, но и то не побежали, а спешно отошли к далеким холмам. Смотрите, не обожгите свои пяточки!

Я вместе со всеми отгонял индейцев, оставив в нашем тылу свою аркебузу с негром и Уареа. Я старался держаться немного в стороне и сзади наших конкистадоров, энергично размахивая шпагой — мечем. Тут все войной вспоены и вскормлены, а мне, дилетанту, сражаться не стоит. Чувствую я себя здесь как российский футболист, приехавший играть в европейский клуб. Местные, все еще со школы привыкли биться на поле как гладиаторы, не жалея себя, чтобы заиграть на высшем уровне, а над нашими начинаются подколки еще во время прохождения медосмотра:

— Ребята, смотрите! Да у него еще все зубы целые! Парень, а ты действительно футболист?

Но, больше сражений тут у меня не будет, так что здесь и сейчас нужно показать себя молодцом. Но нет, один отступающий полуголый дикарь почему-то решил заняться мной вплотную. Довольно мускулистый, угрожающе раскрашенный, он подступал ко мне размахивая устрашающей дубиной, из которой торчали острые осколки обсидиана, в другой руке он держал небольшой каменный топорик. И что теперь делать? Внезапно охвативший ужас тошнотворным спазмом, почти парализовав меня, я почувствовал, что не могу ни бежать, ни сражаться. Вдруг снизу вынырнула Стрелка, она припала к земле, готовясь к прыжку, и захлебывалась громким лаем. По лицу индейца я увидел, что ему резко расхотелось сражаться со мной и неизвестным лютым зверем одновременно, и он начал пятится, отступая назад. Я преследовал его, держась в отдалении. Вдруг индеец споткнулся о лежащие тело и упал на землю опершись об одну руку. Свой топорик он выронил. Это был мой шанс, я подбежал к нему, он поднимал свою дубину над головой, защищаясь от меня и одновременно следя за оскаленными зубами Стрелки. Удар, веду свою шпагу вниз, стараясь задеть дикарю пальцы. Получилось! Брызнула кровь, дубина выпала на землю и тут же Стрелка вцепилась в руку краснокожего. Осторожно стараясь не поранить собаку, бью индейца пару раз шпагой. Готов, отправился в здешний рай — "Край зерна". Отгоняю вошедшую в раж Стрелку:

— Отдай! Плохая собака!

Отрезаю сережки вместе с мочками ушей и заодно взрезаю перегородку носа, мне нужны трофеи, медные сережки и кольцо, вещицы грошовые, но это доказательства моей победы! Моя собака, обидевшись, сразу же куда-то исчезла.

Мы так долго ждали Кортеса, поскольку он был задержан то топкими болотами, то боем с другими отрядами индейцев. У него также было ранено три рыцаря и пять лошадей. Гляжу, моя Стрелка, увидев нескольких удирающих индейцев, с остервенением напала на них и превратила их ляжки и ягодицы в окровавленные лохмотья. Кажется все, все сражение продолжалось чуть больше часа, а складывается впечатление, что прошла целая вечность.

Одержав победу, мы все с радостью присели на землю, в тень, чтобы немного успокоиться и отдохнуть, так как день был очень жаркий, пот с нас лил градом, затем испанцы возблагодарили Господа за эту победу. Запах крови витал над полем битвы, смешиваясь с тяжелым дыханием усталых людей. Потом солдаты принялись за перевязки своих ран: вместо бинтов людям пришлось их сооружать из своих платков; а раны наших лошадей смазывать жиром, вытопленным тут же из трупов павших индейцев. А трупов этих было великое множество, смерть взяла с них тяжелую дань.

Много краснокожих пало; более 800 тел покрывали поле битвы, и среди них многие еще копошились, подавая признаки жизни. Большинство погибло от наших мечей и копий, многие от артиллерии, аркебуз и арбалетов; неплохо поработала конница. Пятерых индейцев мы захватили живьем, среди них двух военачальников. Я же, пока все отдыхали, рассказывал, как сражался один на один с индейским богатырем в поединке, и демонстрировал свои окровавленные трофеи. Опять же работаю на свой авторитет, потом, когда гордые и кичливые испанцы будут задирать нос, я всегда смогу ехидно спросить:

— А скольких врагов ты убил в битве на реке Грихальве?

Нас более пятьсот, трупов всего восемьсот, если вычесть артиллеристов, то в основном все убили по одному сопернику, редко кто, как я, убил двоих. Так что я, получается, герой сражения! Интересно, какие-то льготы мне будут?