Страсть искажает все (СИ) - Михалина Юлия. Страница 30

Кирилл мог поверить — имея определенное влияние в нужных кругах, Сизый по неизвестным причинам приютил Чернышевского. Тот, благодарный до гробовой доски, выслуживается.

Все факты говорят в пользу Волкодава. Выглядит убедительно и правдоподобно. Но… возникало очередное «но», не дающее покоя. Нечто подозрительное, остающееся за кадром.

Резко захлопнув папку, Рощин, откинувшись к спинке кресла, вытянул мобильный и набрал нужный номер. Слушать гудки в ожидании ответа пришлось недолго. Тимур всегда был в зоне доступа, отвечая по первому зову, невзирая на время, в которое сделан звонок, и на место, в котором находился в тот период сам.

— Слушаю, Кирюх, — голос у Калачева был сонный и уставший. Неужто спать завалился? Время-то совсем детское.

— Ты слушаешь? — фыркнул Рощин. — Бляха-муха, охренел, Калач? Это я тебе слушаю! Спишь, что ль?

— Совсем уже! — возмутился Тимур. — Переполошил звонком, мне еще двое суток не спать, ковыряться в этих гребанных бумагах.

— Ладно, не кипятись, — вздохнул Кирилл спокойнее. — Нашел что-то?

— Не слишком быстро? — в трубке послышалось шуршание. — Позвонил час назад и хочешь, чтобы я за этот час нашел тебе решение всех проблем?

— Во-первых, — поддаваясь вперед, Рощин взял ручку и, покрутив в пальцах, процедил: — не тебе, а нам. Или подзабыл, что еще числишься в рядах доблестных сотрудников Золотой Рощи? Проблема с Жемчужиной не моя личная и угрожает не одним беспрепятственным поставкам вина. Сечешь?

— Кир, думаешь, я не понимаю? — тяжелый вздох. — Но что я сделаю? Где возьму компромат? Они чисты по всем пунктам. Или делают всё, чтобы казаться чистыми.

— Не может такого быть. Сизый и «чисто» понятия несовместимые. Где-то должна быть зацепка.

— Если всё повязано на Сизом, тебе не проще попросить порыскать своего Руслана? Ему эта среда ближе.

— Что ты ноешь? — раздраженно стукнул кулаком по столу Кирилл. — Что ноешь, как баба? Мне иногда кажется, ты староват для занимаемой должности. Руслан занимается охраной. Ты главный по поставкам, вот давай — придумай что-нибудь. Нет, говоришь, компромата? Сделай, чтобы появился! Мне ли учить!

— Будет сделано.

— И да, — на секунды Рощин задумался, стоит ли озвучивать еще одну просьбу или лучше обойтись собственными силами. Но решив, что реальнее всего пробить через Калача и ему можно доверить столь личную информацию, между прочим отметил: — Копни по своим каналам, могла ли Маргарита быть знакома или как-то связана с Чернышевским.

— Твоя Маргарита?

— А есть еще какая-то? — нервничая, передразнил мужчина.

— Кирюх, извини, но Маргарита при определенных обстоятельствах могла быть связана с кем угодно, — двусмысленно хмыкнул Тимур.

— Ты — умник! Имеется в виду вне Инанны. Любая вероятность встречи. Учились в одной школе, жили в одном подъезде, какие общие знакомые-родственники. Вплоть до вероятности совместного горшка в детском саду, или соседних коек в роддоме.

— Ладно, что-нибудь постараюсь придумать.

— Не постараюсь, а будет сделано. Всё, отбой. Завтра наберу.

Отключившись, Кирилл, отбросил мобильный на стол.

Что за день-то такой? Сплошные неудачи. Полдня пытался найти какую-то зацепку, понять где прячется Сизый. Сообразив, что дело не выгорит, поехал к Чернышевскому. Не уверенный, что сможет договориться. Но попытаться стоило. Дал последний шанс. Опять же не себе, Чернышевскому.

Видит Бог, Рощин хотел решить всё мирно. Переманить Волкодава на свою сторону или заставить вовсе отойти. Поднадоели разборки, хотелось спокойно заниматься делами, как было на протяжении последних лет. Но на нет и суда нет. Придется включать тяжелую артиллерию, искать уязвимые стороны у противника и давить на них. Сделать так, чтобы Жемчужина оказалась неконкурентоспособной.

Тимур тупить начинает. Ничего сам сделать не может последнее время. А ведь раньше вроде умный мужик был. Куда более ушлый и пронырливый, чем сам Кирилл. Вечно искал лазейки, где не найти. Братца вон как сделали.

Махнув рукой, Рощин поднялся с кресла и прошел к окну всматриваясь вдаль. Думал еще рано, а на дворе темень, хоть глаза выколи. Взглянул на часы — половина десятого.

Быстро время летит за этими проблемами и размышлениями. Не сегодня. Вообще, жизнь стремительно мчится. То одно, то другое. Оглядываясь назад вспомнить толком нечего кроме извечных разборок. Дележка бизнеса, имущества, наследства. Попытки заполучить власть любыми способами. К этому ли стремился?

Всю сознательную жизнь доказывал, что способен на что-то. Не в качестве сына Сергея Рощина. Сам по себе. Своими силами способен добиться гораздо большего, чем добился отец и в итоге едва ни профукал с легкой руки этого козла, Гришки. Доказывал, что именно он, Кирилл, гораздо лучше и умнее того же Гришки. Любым путем. Мыслимым и не мыслимым способом. Тем самым отомстить. За единственного человека, который искренне любил его, ничего не требуя взамен и не нуждаясь в доказательствах, что достоин этого благословения.

Кирилл ненавидел Гришку. И спустя годы, когда всё давно в прошлом. Когда сам Латунин в прошлом. Рощин никогда не сожалел о содеянном. Единственное, что порой заставляло испытывать гадкое и неприятное ощущение злобы, смешанное с ненавистью, что в один прекрасный день не придушил собственными руками, избавив мир гораздо раньше от этой мрази.

Мужчина хорошо помнил, как спустя пару лет после появления Гришки в их доме, не сдержался и чуть не сотворил праведный и долгожданный самосуд. Не окажись Тимура рядом, Рощину пришлось оправдываться и отмываться перед отцом еще и за это. Хотя, что толку? Отец Кирилла и без того не шибко жаловал. Старый хрыч!

Кирилл сам никогда не был ангелом. Но чтобы как Гришка! Это слишком даже для него. А отец ничего, принимал Латунина. Возможно, потому и принимал, что именно Гришка напоминал его самого? А Кирилл всегда казался ничтожной тенью, недостойным подобием. Хотя по логике вещей и исходя из воспитания должно быть с точностью наоборот…

1998 год

Довольно посвистывая, желая поскорее поделиться с отцом удачно провернутой сделкой, Кирилл вошел в дом. Заметив у кабинета Тимура, подошел и машинально пожимая руку в знак приветствия, поинтересовался:

— Здорова, Калач. Батяня у себя?

— У себя, — подозрительно покосившись на дверь, мужчина, хлопая Рощина по плечу, увлек в сторону гостиной, — только это… К нему там… ну…

— Чего мнешься? — сбрасывая руку друга, вспыхнул Кирилл. — Кто-то из замов явился? Отец говорил, должны документы привезти на поставки вина, — последнее отмечая скорее для себя.

— Да нет, — оглянувшись. — Гришаня у него. Второй час сидят, что-то перетирают.

— От с*ка! Чего ему надо опять? Снова провалил дело и пришел клянчить бабки? Интересно, какую лабуду опять придумал.

— Нет, по ходу, в этот раз наоборот, — громким шепотом признался Калачев. — Вроде уладил терки по поводу афганки [2]. Как раз той партии, которой Леонидыч планировал заняться.

— Не понял! — нахмурившись, Кирилл уставился в сторону кабинета. Жаль, что не умел прожигать взглядом, иначе от двери осталась груда пепла. И от одного из сидящих за ней. — Что за дела? Этот ушлепок сам шагу ступить не может, откуда самодеятельность?! Как он смог наладить переправу столь крупной партии?

— Не уверен, но похоже, Латунин в обход засады по-быстрому организовал новый канал. — снова положив руку на плечо Рощина, удерживая на месте, пояснил Калач.

— Бл**ь, авиатор [3], х*енов! Где взялся на мою голову! — пуще прежнего вспыхнул мужчина. — Ты, вообще, понял, что он просто взял и кинул меня?! — машинально дернул плечом, избавляясь от руки Тимура. — Мразь! Я ему устрою!

Кирилл бросился к кабинету, с намерением не просто разузнать о ситуации из первых уст, но и дать хорошей трепки козлу Гришке. Чтобы не лез, куда не стоит. Его давно пора отметелить, чтоб имя собственное не вспомнил. Самое время начинать осуществлять задуманное. Более чем веская причина имеется.