Шакал (ЛП) - Уорд Дж. Р.. Страница 26

— Вот так, объезжай меня. — Опять урчание. — Боги, ты прекрасна в моих руках.

В этот момент ее бюстгальтер исчез, Шак дернул застёжку, и обретенная свобода только подстегнула жажду Никс. Особенно когда его губы начали спускаться… ниже… еще….

Ей пришлось прогнуться назад, чтобы он смог сократить расстояние, и она переместила вес с колен прежде, чем они треснули от напряжения. Сейчас она лежала спиной на его бёдрах, наблюдая, как его тёмная голова склоняется к ее грудям. Его влажный и жаркий рот прошёлся по груди, а потом он чуть отодвинулся и обратил на нее сияющий взгляд.

— Это ты, — вздохнул Шак. — Это все ты.

Он снова склонил голову, ласкам ее языком. Посасывая. Потираясь.

Когда ее кости превратились в желе, а кровь закипела от желания, Никс снова принялась ерзать бёдрами по его паху, их одежда стесняла, раздражала. Она обхватила его бедра, желая прикоснуться к его коже, но Шак, казалось, совсем не торопился, и — вот неожиданность — ее все устраивало.

Когда он, наконец, поднял голову, Шак неотрывно смотрел на ее груди, на торчащие, напряжённые от его внимания соски. Скользнув ладонью по центру ее торса, он словно бы запоминал каждую ее деталь.

— Сними с меня штаны, — выдохнула Никс.

— Я думал, уже не попросишь.

Он судорожно помогал высвободить ее из нейлоновых спортивных брюк, но все вышло неловко и сумбурно, ничего не получалось.

Поэтому она приподнялась и сама спустила их по ногам.

Когда он утробно зарычал, Никс осознала, что сидит с голой задницей перед абсолютно незнакомым мужчиной. Вот только… Шак таким не казался. Она считала его своим любовником, хоть у них еще не было секса.

Все впереди.

Особенно когда он накрыл рукой пах и поправил бугор в штанах.

— Повернись, покажи мне себя, — выдохнул он. — Я должен это видеть.

Вскинув руки над головой, Никс встала на носочки и медленно повернулась для него. Она не знала, откуда в ней эта раскрепощенность, и не стала зацикливаться на этом.

— Иди ко мне, женщина. — Он протянул руки. — Позволь мне быть там, где нужно.

Никс закивала, возвращаясь на него. Расставив ноги, она потянулась выше, опускаясь на колени.

Шак снова поцеловал ее, проникая в нее языком, его руки были нежными, хотя она чувствовала по напряжению в его плечах и затрудненному дыханию, как сильно он ее хотел. А потом он опустил руки и развязал шнуровку на своих штанах. Никс краем глаза увидела что-то очень длинное и толстое, но потом он накрыл рукой ее лоно.

— Ты так готова для меня, — простонал Шак, лаская ее. — Дражайшая Дева в Забвении…

Никс терлась о его руку, ее груди покалывало от соприкосновения с грубой тканью его рубашки. Почему все ощущалось так естественно, она не знала, но, как и с новообретенной уверенностью в своём теле, она просто приняла это чувство. Приняла… нуждаясь… в большем.

Словно читая ее мысли, Шак убрал свои пальцы, покрытые ее влагой, и она ощутила горячую округлую головку, ласкающую сверхчувствительную кожу. Медленно опустилась на него, и они оба охнули, когда он наполнил ее, глубина проникновения и фрикции зажгли все рецепторы в ее теле.

Никс запрокинула голову и обязательно бы вскрикнула, будь она уверена в их безопасности. Но это было не так.

И оттого жажда становилась только сильнее.

Она начала двигаться, бедра активно поднимали ее вес, чтобы потом снова насадить на крепкий ствол. Вверх… и вниз… от каждого толчка она стискивала зубы. Обхватив руками его шею, Никс держалась за мужчину, его же руки сжимали ее задницу.

Никс вскрикнула, достигнув разрядки, и Шак продержался не дольше. Когда его бедра дернулись вверх, и он вжался в нее членом, Никс распахнула глаза и уставилась в каменный потолок, чувствуя, как он кончает, наполняет ее. Она ногтями сгребла ткань его рубашки, и закусила губу, чтобы сдержать все звуки, оставляя лишь отчаянное дыхание.

— Женщина, — выдохнул он ей в губы. — Ты сводишь меня с ума…

А потом они снова начали двигаться.

***

Она был всем, о чем он мог только мечтать.

Кончив так сильно, что пришлось зажмуриться, дабы глаза не вылетели из орбит, Шакал выдохнул сквозь сжатые зубы, наслаждаясь тем, что он находится глубоко в Никс, наполняет ее семенем.

Он оставил на ней свой запах, пометил собой, чтобы все знали, что она принадлежит ему….

Остановись, — приказал он себе. Это неуместно.

Заставляя себя открыть глаза, Шакал вскинул голову и посмотрел на Никс. Ее щеки раскраснелись, рот, этот изумительный рот, был приоткрыт, кончики белых острых клыков едва видны, и он хотел ощутить их в своей вене. Он хотел, чтобы она пила из него, пока он ее трахает.

Или наоборот, он пьет, а трахает она.

Выбрать ее. Чувствовать. Быть здесь… делать это… вот, что ему было нужно, заключенная ими сделка была исполнена с ее стороны. Но он не хотел, чтобы этот раз стал единственным.

Переместив руки на ее талию, Шакал поднимал ее и опускал на свой член, вверх-вниз. И Никс вторила ему и его ритму. Опустив взгляд, он наблюдал, как ствол исчезает в ней и снова появляется, толстый и весь в ее соках. Вид ее раздвинутых ног и проникновений толкнул его к очередному оргазму, и он заставил себя держать глаза открытыми. Он не хотел ничего пропустить, ни один дюйм ее тела. Ее налившиеся груди с розовыми сосками покачивались, голова была запрокинута, а красивый торс, обнаженный торс изгибался в его руках.

На задворках сознания мелькнула мысль, что… Боги, он не видел ничего красивее.

Этого он хотел от нее.

Именно то, в чем он нуждался.

В следующий раз Никс кончила вместе с ним, и Шакал ощутил ритмичное сжатие мышц по всему члену. Он продолжал. Он не хотел останавливаться, никогда. Она была тем удовольствием, что очищало его так, как это не могла сделать купель, в первый раз за очень долгое время он выбрал кого-то, и мог быть с ней честно и чисто.

Но рано или поздно все закончилось.

Когда он, наконец, застыл, Никс открыла глаза, встречая его взгляд, и Шакал жалел, что не может нарисовать ее, хотя у него не было кистей. Он хотел запомнить это до конца жизни… и он будет помнить. Но, как и все воспоминания, память о ней померкнет, когда она покинет тюрьму, и потому воспоминания должны быть надёжны.

Они будут жить долго после ее ухода. Вечно.

А сейчас, особенно когда она принесла ему этот ценный дар, он сделает все, чтобы Никс целой и неведомой выбралась из тюрьмы. Иначе он не сможет жить.

Как, черт возьми, он обеспечит ее безопасность?

Как, черт возьми, он отпустит ее?

— Все хорошо, — прошептала Никс.

В голове мелькнула тысяча вариантов уклониться. Но он ответил честно.

— Нет, — прохрипел Шакал. — Ничего хорошего.

Сочувствие на ее лице ударило по нему сильнее, чем он мог предвидеть. И одно предательское мгновение Шакал подумывал о том, чтобы раскрыться перед ней. Но нет. Это подвергнет ее риску.

— Прости, — выдохнул он.

— За что?

— Не знаю.

— Тогда не проси прощения.

— Я должен…

Выйти, закончил он мысленно. Но несмотря на внезапный хаос в голове… а, может, благодаря ему… он осознал, что не хочет отстраняться от Никс. Она тем временем пригладила его волосы, успокаивая его. И пока она продолжала смотреть ему в глаза, у него возникло ощущение, что она ничего не ждала от него. Не ждала объяснений, еще секса. Она просто… принимала его.

Шакал накрыл ее рот в поцелуе.

Когда их губы соприкоснулись, он почувствовал себя так, будто они целовались годами, и, что более важно, его голод вспыхнул с новой силой. Он с радостью приветствовал брачный инстинкт. Принял его. Ухватился за него как за драгоценность.

Потому что он и был драгоценным.

Повинуясь инстинктам, он закрыл глаза…

И сразу открыл. Темнота сразу вернула его в сон… грозила сном… и он не стал рисковать.

Лекарством стало лицо Никс. Пришлось разорвать поцелуй, чтобы взглянуть на нее, но когда он повел бёдрами, проникая в ее лоно, Никс охнула… и когда она запрокинула голову… когда прикусила длинным клыком нижнюю губу… этот вид с лихвой компенсировал относительную потерю контакта.