(не) мой соавтор (СИ) - Силаева Ольга. Страница 13

Ант тихо засмеялся.

— Осталось подобрать самое неромантичное место для встречи.

— Не чувствуешь себя полной сволочью? — уточнила я. — Что, расставшись с одним соавтором, тут же начинаешь обхаживать другого?

Ант закашлялся.

— Тебе не кажется, что даже у твоей откровенности должны быть границы?

Я фыркнула.

— С чего бы? Вот уж нет. Мы не владеем телепатией, Ант. Единственный способ — всегда вслух говорить обо всём, что важно. Откровенно. Как вообще может быть иначе?

Молчание.

— Я привык немного к другому, — не сразу ответил Ант. — К тому, что свои слова нужно очень тщательно фильтровать, чтобы не обидеть самого близкого тебе человека. Что от одной-единственной фразы бывают слёзы, шторма, шок и отвращение, и ты должен носить маску, которая прирастает к лицу. Что иногда приходится скрывать себя настоящего.

— Бессмысленно, — произнесла я без колебаний. — Черты лица проступят на маске всё равно.

— Поверь, я очень хорошо научился маскироваться.

— Пфф. Меня ты не обманешь.

— Проверим? Послезавтра.

По телу вдруг прошла лёгкая дрожь. И вовсе не от холодной скамейки.

— Я не уверена, — тихо произнесла я. — Знаешь, ты всё-таки наверняка понабрался от Лены приёмчиков за эти девять лет. И если меня шарахнет так, как тебя от неё когда-то, а потом ты куда-нибудь денешься, может выйти неловко.

Мы молчали по обе стороны трубки. В полной тишине падал снег.

— Поступим так, — произнёс Ант наконец. — Послезавтра в шесть вечера я буду на площади трёх вокзалов. Знаешь выход из метро, где колоннада лицом к площади?

— Ага.

— Ну вот там. С шести до семи.

— Замёрзнешь ведь.

— Пфф. Я всё ещё в свитере. Полёт нормальный.

Моё сердце замерло. Послезавтра в шесть…

— А если ты не успеешь? Если тебя задержат дела?

— Документы я подпишу с утра. А потом… что ж. Уйду раньше.

— С защиты докторской?

— Ага.

Я поперхнулась.

— Нет, ты точно псих. И меня это пугает.

— Это тонкий расчёт, — серьёзно сказал Ант. — Ты будешь думать, что я сбежал с защиты докторской, чтобы выпить с тобой кофе, и не сможешь не прийти, терзаемая муками совести.

— Тоже решил быть откровенным? У тебя неплохо получается.

Негромкий смех.

— Спокойной ночи, Рэйн. И… ещё минута откровенности?

— Валяй, — вздохнула я.

— Мне правда интересно с тобой встретиться. Подружиться. Написать вместе, обсудить любимые сериалы, погулять по заснеженным бульварам. Выпить кофе. Заморочить тебе голову… немножко. Но…

— Ясно, — прервала я. — Можешь не продолжать. Планов на серьёзные романтические отношения у тебя нет. Только чуть-чуть флирта с соавтором и влюблённость, которая тебе льстит. Потому что у тебя накрылась любовь всей твоей жизни, и теперь ты несчастная выздоравливающая после тяжёлого разрыва овечка, и мне надо думать о твоих чувствах, а не о моих.

— Твой такт, как всегда, безупречен.

— А когда было иначе?

Ант вздохнул.

— Чёрт. Мы слишком любопытны. Нормальные люди тут же шарахнулись бы друг от друга с первой космической скоростью. Причём оба.

— Ещё не поздно.

Хмыканье.

— Вот ещё. Я неотразим.

— Это ты меня ещё не видел.

— А хотел бы, — негромко сказал мой соавтор. — Очень.

Снег бил в глаза, заволакивая ресницы. Послезавтра мы будем стоять под ним вместе.

Или всё-таки сбежать? Ведь если я поверю в истинную любовь, в то, что мы подходим друг другу, а потом ничего не получится, мне придётся жить с этим и знать, что я ни с кем никогда не буду так счастлива.

Чёртовы писательские мозги, которые сами придумывают себе историю. И бежать уже поздно.

Один-единственный миг, в котором мы впервые увидим друг друга.

Каким он будет?

Глава 7

Следующий день пролетел, как один сплошной дедлайн. Мы с Антом вкалывали шестнадцать часов, и романтическое напряжение, связавшее нас под ночным снегопадом, растворилось в тексте. Словно сговорившись, мы отложили любовную линию в сторону и сконцентрировались на проработке мира.

И тут уже оторвалась я: с детства не любящая длинных скучных объяснений, я каждые полчаса обвиняла Анта в занудстве и беспощадно резала его текст, скидывая лишнее в жёлтые страницы справочного кодекса к игре, который никто никогда не будет читать, кроме самых упёртых фанатов. Нет уж. Моя история будет интересной, и ни один чёртов гений со своим видением мне в этом не помешает. Я тиран и деспот, сидящий у компьютера в дорогом лифчике и шёлковых шароварах, и я пущу в ход все способы, чтобы добиться своего. Бойся меня, соавтор.

Хотя в постели, ехидно подумала я, я бы предпочла совсем другой расклад. Передавать контроль куда интереснее, чем придумывать что-то самой.

Впрочем, судя по отрывистым репликам Анта, с каждым часом становившимся всё мрачнее, связанные запястья мне не грозили. А зря.

Да и не до них мне было. Закончив последнюю сцену, не попрощавшись и даже не почистив зубы, я рухнула на кровать рядом с котом и немедленно уснула, завернувшись в одеяло. Кот тыкался носом и требовал шестой кормёжки за день, но я пробормотала что-то вроде «кто не соавторит, тот не ест», и отключилась окончательно.

Меня разбудил звонок телефона. Вот что за безобразие, а, мрачно подумала я, протягивая руку к трубке. По утрам писатели спят, разве не очевидно же? А одиннадцать утра — вообще безбожная рань.

— Ант, иди защищай диссертацию, — сонно пробормотала я в трубку. — Предаваться разврату будем позже.

— Янка, вот тебе совсем делать нечего?

Голос принадлежал Ромке. Нашего замечательного бессменного главы «Иннэйт».

Чёрт. Вот кто мне мешал сначала узнать, кто звонит, а?

— Про разврат я фигурально, — сообщила я, садясь в кровати. — Пока. Ничего не обещаю, может, у меня в планах оргия на весь офис. Тебе чего надо вообще от восходящей звезды этим солнечным утром?

— Того же, о чём ты и подумала.

— Что, тоже разврата? — уточнила я. — Не, Ромка, это в другое окошечко.

Ромка вздохнул.

— У меня с утра была очень вежливая сцена в офисе. Догадываешься с кем?

Я чуть не подскочила в кровати.

Ант хотел с утра приехать и подписать документы…

— Только не говори, что Ант и Лена встретились в офисе, — хрипло сказала я.

— Встретились и всё подписали. Лена предложила задержаться и выпить кофе, но он отказался. И ушли они по отдельности. Слушай, Янка, ты понимаешь, какие деньги нам светят, если Байерс и его «Тера» нас купит? И какие деньги нам не светят, если нет?

— Немец-то тут при чём? — устало спросила я.

— При том, что спрос именно на Анта с Леной. Как Ант сольники будет теперь писать, ещё бабушка надвое сказала, а бренда мы лишимся. А без тандема Антона Знаменского и Лены Вьюжной нам никто никаких инвестиций ни даст. Хочешь вкалывать за прежние деньги, Янка? Или всё-таки хорошего рекламного бюджета, а потом отложить пару-тройку миллионов на пенсию?

— Ну, уговори Анта писать с Леной снова, что ли, — сонно сказала я. — Дай ему денег, например.

Я моргнула, договорив эти слова. Анту — писать с Леной? Снова? Чего это я?

Ну уж нет.

— А вообще зря я это ляпнула, — не меняя тона, произнесла я. — Думаю, им сейчас сильно не до того, чтобы писать вместе. И уж точно не до того, чтобы общаться вообще. Кстати, какого чёрта ты вообще мне об этом говоришь? При чём тут я?

— Янка, не дури. Ант прекрасно много лет писал с Леной. Потом он начинает писать с тобой — и они расстаются. Даже идиот увидит связь и поймёт, что ты приложила к этому руку.

Немножко приложила, подумала я. Но из счастливых отношений не уходят. Основную яму Лена вырыла себе сама, не сделав простой, очевидной и элементарной вещи: выбрать Анта. Его город, его постель, его жизнь.

— И что ты мне предлагаешь? Отказаться от проекта? Всё, поезд ушёл.

— Я предлагаю тебе триста тысяч.

Я моргнула.