(не) мой соавтор (СИ) - Силаева Ольга. Страница 41

— Это всё очень легко вычисляется, — устало сказал Антон. — Особенно когда задаёшься мыслью это сделать. Раскопать какую-нибудь старую публикацию с настоящим именем и плясать оттуда, например. По крайней мере, ты единственная из тех, кого я знаю, кому было бы не лень этим заниматься.

— Это я могу, — согласилась я. — Но зачем?

— А у тебя совсем нет вариантов?

Да выше крыши, мрачно подумала я. Отомстить, например. Восстановить вселенскую справедливость. Вот только на кой чёрт она мне нужна?

Я устало вздохнула. Хотя Антон был прав. Я мастер этически неоднозначных поступков, мне только дай.

Вот только я бы сделала это открыто. Я бы рассказала Антону, рассказала Лене, дала бы им три дня, а потом честно отправила бы письмо мужу под своим именем. Я бы даже поставила их в копию: гулять так гулять. Это же я.

Но я не писала и не собиралась писать подобных писем. И всё же муж Лены теперь знает. Обо всём. Я попыталась представить, что Лена должна сейчас чувствовать. Получить такой удар, возможно, даже развод — после скольки лет вместе? Десяти? Двадцати?

Ох, чёрт. Как же это не вовремя.

Впрочем, меня волновали лишь эмоции Антона, а то, что сейчас происходило между Леной и её мужем в Иркутске — нет. Совершенно. Должно быть, я действительно беспринципная эгоистка.

Что ж, придётся с этим жить.

— Нет, я этого не делала, — ровным голосом произнесла я. — Насколько я помню, я тебе поверила, когда речь зашла о посте Лены в инстаграме. Моего слова достаточно?

Антон задумчиво посмотрел в бокал.

— Нет.

Я моргнула. Нет? Он мне не верит?

— Что, правда? — вырвалось у меня. Глупо, наверное, но вдруг скажет, что мне послышалось?

— Правда.

Повисло молчание.

Я покосилась на остатки вина в бутылке. Шваркнуть её об стену, или налить и себе? В принципе мне подходили оба варианта.

Но чуть позже.

Я подошла к стойке и уселась на высокий табурет. Кивнула своему, наверное, уже бывшему соавтору.

— Рассказывай. Что произошло?

— Звонок от Лены, — спокойно сказал Антон. — Очень эмоциональный.

— То есть истерический.

— Допустим. Но её муж только что получил анонимное письмо с исчерпывающими сведениями и отреагировал… соответственно. Ты её винишь?

Я устало пожала плечами.

— Нет… наверное. Но почему она винит меня?

— Потому что больше это сделать было некому.

Исчерпывающий ответ.

Совсем недавно Лена чуть не разлучила нас: её подставной пост в инстаграме едва не достиг цели. Кто на моём месте не захотел бы отомстить?

И как винить Антона в том, что он в это верит?

Но я-то знаю, что я этого не делала, отчаянно подумала я. Кто послал это письмо? Зачем он так поступил? Мотивация; мне нужно было понять, чего именно он хотел добиться, и тогда я бы легко доказала, что я ни при чём.

… Вот только мне всё меньше хотелось что-то доказывать.

Да и как я вообще могу надеяться, что найду автора анонимки? Письмо мог отправить кто угодно. Насолить ближнему — святое дело.

Я тяжело вздохнула, опуская подбородок на скрещенные руки.

— Если бы мы знали друг друга хотя бы на полгода дольше, — тихо сказал Антон. — На год. На два. У меня даже сомнений бы не было.

— Ну так погаси их усилием воли, — мрачно сказала я. — Что уж тут.

Он покачал головой.

— У нас с тобой слишком живое воображение, Рэйн. Попробуй представить что-то, что вызвало у тебя острые эмоции. Что-то, за что тебе было бы очень стыдно, например. А теперь попробуй забыть. Погасишь усилием воли?

Я тут же вспомнила и поморщилась так, что понадобилось прикусить губу, чтобы не прикрыть ладонью лицо. Зар-р-раза, ощущения действительно слишком острые. А если бы стыдно мне было перед Антоном? Даже если бы я не отвечала за свои действия — неважно. Любые оправдания были неважны, если бы живое и яркое воспоминание стояло перед глазами и у меня, и у него. Тут впору послать к чёрту и романтику, и истинную любовь, когда друг на друга от смущения смотреть не можешь. Не-не-не, натвори я перед ним дел, я бы тут же сменила бы номер телефона и ник в мессенджере, а заодно и планету. На всякий случай, а то вдруг теперь уже соавторы ещё и до Марса на перекладных добираются.

Я покосилась до Антона. Может, тогда уже сразу на Юпитер, а? Там тепло.

Впрочем, ни Бэтмен, ни Нео, ни Адам Дженсен, ни другие мои любимые герои не отвернулись и не сбежали бы. Тем более что от себя всё равно не убежишь. Уж скорее прихватили бы незадачливого соавтора, дали в руки плазменное ружьё и послали бы захватывать Звезду Смерти. Лучший способ прочистить мозги. Любые стыдные воспоминания и гнусные подозрения испаряются, как тающее масло на сковородке.

— Погашу усилием воли, — уверенно сказала я. — Потому что я напишу столько новых историй и создам столько новых воспоминаний, что буду вспоминать этот эпизод лишь с небольшим смущением. Ну, подозревал ты меня, но я же знаю, что напрасно.

— Но я-то не могу этого знать. — Антон потёр переносицу, на миг сняв очки. — Я вообще не могу об этом думать; мне слишком сильно не хочется это представлять. Я знаю её десять лет, и то, что она чувствует сейчас…

— У тебя у самого никогда не было искушения раскрыть мужу Лены глаза? — вырвалось у меня. — Чёрт, прости. Бестактно прозвучало.

— Да как обычно оно прозвучало. — На его лице всё-таки промелькнула лёгкая усмешка. — Нет, Рэйн, не было. Никогда не было. Любимый человек должен быть счастлив, знаешь ли, а это подразумевает бережное отношение, а не удар эмоциональным обухом по голове.

«Тахикардия», вспомнила я. Он зачеркнул девять лет одним-единственным словом.

Но что ещё Антон мог сделать? Быть третьим лишним до конца дней своих? Мучиться на расстоянии? Да я бы вообще больше полутора лет не выдержала бы. Никто не выдерживает. Семь лет, девять лет? Это же вообще застрелиться и не жить. Даже если Антон и брал перерыв на полгода выпить кофе.

Лучше бы он тогда ещё и за пончиком отошёл, мрачно подумала я. Лет на пять.

Мы молчали. Тишина была такая, что, казалось, ещё чуть-чуть — и я услышу отсюда, как дышит море.

Наконец Антон осторожно поднял бокал, баюкая его в ладонях.

— Если это ты, я могу с этим жить, Рэйн, — негромко сказал он. — Есть вещи, которые… в общем, я бы сделал и не такое. Наверное.

— Не сделал бы.

— Не сделал бы, — согласился Антон. — Но могу это оправдать… со временем. Кстати, на твои раскопки в моей жизни смотреть было тоже не очень-то приятно.

— Так, а чего ты молчал? — озадаченно произнесла я. — Я же вот она где. Можно и подушкой запустить, и пле… эээ… пойти на более радикальные меры.

Он даже не обратил внимания.

— Да случая как-то не было. И неважно это все. Уже неважно.

Он залпом выпил бокал и поставил его на стойку. В моей душе шевельнулась робкая надежда. Может быть, удастся его споить, а затем…

Нет. Протрезвеет и проснётся. И всё станет ещё хуже.

Антон кивнул на недопитую бутылку и взял ещё один бокал.

— Выпьешь?

Я пожала плечами.

— Почему нет? Надо же устроить дебош напоследок.

Антон без улыбки кивнул, разливая вино по бокалам.

— Давно пора.

Его пальцы перехватили мои на ножке бокала, и мы оба застыли, глядя друг другу в глаза.

— Поверь мне, — попросила я. — Пожалуйста.

— Думаешь, настолько тонкие операции на мозге уже научились делать? Вшить в голову команду «всегда доверяй Рэйн», которую будут слушаться все нейронные цепочки? Который будет убивать все сомнения на корню?

— Опять ты говоришь слишком умными словами.

— Других нет.

Мы можем стоять на этой кухне ещё очень долго, поняла я. Разговаривать, понимающе кивать, ссориться и мириться, послать ещё за парой бутылок вина, может быть, даже сменить билеты на самолёт на послезавтра, если уж примирение выйдет совсем бурным. Но по сути этот разговор уже закончен.

Антон мне не доверяет. Ант мне не доверяет. Парень, с которым мы стояли под снегопадом в разных городах, представляя идеальные образы друг друга, считает меня чужой.