Его любимая крошка (СИ) - Богатенко Наталия. Страница 27
— Да. — скривил губы мужчина, — прочтешь, чем жила твоя дочка, но я не уйду, пока мы не договоримся. Я хочу жениться на Алисе, она согласна.
При этих словах Григорий резко вскинул голову, и Руслан улыбнулся, совершенно не тушуясь под его недобрым взором.
— Уже завтра… Она хочет, чтобы ты благословил её и был рядом в этот день. Я знаю, ты мне не доверяешь, и правильно. Таких, как я, надо убивать сразу при рождении. Так уж вышло, старый, что твоя внучка меня полюбила, но, блять, я ни хрена для этого не делал, клянусь! Ты хочешь ей счастья? Тогда запихни свою ебаную гордость поглубже и благослови нас. Я клянусь тебе…
Соколов прищурился, глаза его потемнели.
— Клянусь, что она будет счастлива со мной. Если я тебя обману в этом, чёрт с тобой, можешь тогда меня грохнуть. Если ты будешь упорствовать и третировать Алису, больше никогда её не увидишь. Я заберу её у тебя, и никакие твои угрозы не помогут. Это ультиматум, старый. Решай сейчас..
Старик встал, некоторое время не оборачиваясь, и Руслан молча наблюдал за ним. В эти минуты Рига напоминал обыкновенно старца, уставшего от жизни, больного и одинокого. На какой-то миг Руслану даже стало жаль, что он так грубо выдвинул ему условия, но, прежде чем он успел еще что-то добавить, Белозеров обернулся.
— Сегодня Алиса останется дома. — глухо произнес он, крепко прижимая к груди дневник. — негоже, чтобы невеста накануне свадьбы в чужой постели спала. Я тебя услышал, парень. Надеюсь, и ты меня тоже.
Пряча улыбку, Соколов поднялся, понимая, что они с Крошкой свободны, и её дед отныне их союзник. Коротко, по-мужски, обнял Григория за плечи, и тот ворчливо обронил:
— Вон пошел… Устал я что-то…
У двери гость замешкался, и тихо бросил:
— Я рад, что мы, наконец, на одной волне, старый.
Настька прыгает вокруг меня и вопит от восторга, будто это она, а не я, выходит замуж! Застыв на месте, смотрю на свое отражение, и под веками противно щипает. Блин, не день, а сумасшествие, если еще разревусь, картина «счастливой дурочки» на лицо.
— Лиса, это офигительно! — наконец, устав от беготни, плюхается подружка на диван, и выбрасывает вверх большие пальцы. — ты клёвая, будешь самой красивой невестой сегодня!
— Ага… — поворачиваюсь задом, чтобы рассмотреть себя со спины.
Она открытая, подол соединен с рукавами и лифом атласным кружевом, фата прикрывает волосы слегка, не хочу прятаться под ней, как стыдливая барышня. Пусть все видят, как я счастлива.
— Ой, Боже мой, а ну, иди сюда, покажись-ка!
В дверях стоит дед, с умилением глядя на меня, и я бросаюсь к нему, со смехом кружусь, демонстрируя наряд. Даже не верится, что Руслан смог уговорить моего старого, и теперь нам не надо тайком встречаться, и уже завтра я проснусь в его объятиях, и буду называть его своим законным мужем, и…
— Не того я для тебя желал, девочка, и не с тем. — укоризненно вздыхает дедушка, взяв меня за руки и рассматривая. — страшно мне за тебя. Ты еще совсем молоденькая, тебе бы гулять да радоваться жизни, с мальчишками крутить, кружить им головы…
— Дед! — делаю серьезное лицо, и обнимаю его. — перестань, а… Ну, знаешь же, что не нужны мне никакие гулянки и мальчишки, я Руслана люблю. Давай, улыбнись, не то обижусь! Ну, скажи, красивая я у тебя?
— Сама всё знаешь. — сдержанно говорит он, целует в лоб, — на Машку ты похожа, девонька. Такая же безрассудная была, и в омут ныряла, не слушалась меня. Хлебнешь ты с ним горюшка…
Спорить и пререкаться в этот день не хочу. Перекидываю фату на волосы, и тянусь за короткой белой шубой. Пусть сколько угодно мне твердят, что я делаю ошибку, это никого не касается. Я не суеверная, но в последнее время не покидает навязчивая мысль. Когда мы с Соколовым поженимся, то уже никогда и никто нас не разлучит.
А на улице сыплет снег, и я смеюсь, ловлю в ладошки пушистые снежинки. Садясь в дедушкин лимузин, вдруг замечаю, что в сквере напротив кто-то сидит, и пристально наблюдает за мной. Пробирает дрожь, спускаю стекло, чтобы рассмотреть человека, но он уже, накинув на голову капюшон, торопливо идет к неприметной черной иномарке.
— Ты чего? — дергает за рукав Настюха.
Снова оглядываюсь, и пожимаю плечами.
— Да так… Ты сейчас никого не видела?
— Не-а, — беспечно отзывается, и мне немного легче от её присутствия. — а кого ты там высматривала? Своего ненаглядного? Так он сюда не приедет, в ЗАГСе встретитесь. Жених вообще не должен…
— Да знаю я, — резко обрываю, и говорю Мишке за рулем, — поехали уже!
Он терпеливо ждал, сидя на заднем сиденье своего джипа, и Олег беспокойно прохаживался рядом с машиной, взглядом и жестом поторапливая босса. До назначенного времени оставались считанные минуты, охранник видел, что лимузин Риги уже стоит у ЗАГСа, и не понимал причину промедления.
Руслан велел ему выйти, а сам кому-то упорно звонил, и Олега грызла тревога. Он привык быть там, где Соколов, его тенью, глазами и ушами, но чаще всего — палачом. Что бы, не взбрело в голову этому человеку, он готов был выполнить любую блажь, потому что помнил добро. Однажды Руслан вытащил его из страшной передряги, это было давно, да, но долг, как известно, платежом красен.
А возвращать долги Олег считал делом чести. Хотя… Чего греха таить, он больше не хотел иной жизни, ибо вкусил от сладкого плода, и уже несколько лет не знал, что такое нищета или нужда. Пусть то, чем занимался босс, не совсем (совсем не законно), ему плевать. Руслана он уважал, и любому мог перегрызть за него глотку.
Потому-то вот эта внезапная скрытность и насторожила молодого парня.
Между тем, нетерпеливо поглядывая в окно, Рус вслушивался в длинные гудки, пока, наконец, не раздался недовольный зычный голос:
— Петраков, Пресненское ОВД. Слушаю Вас.
На лице бизнесмена появилась злая усмешка.
— Ага. Слушай, коль не брешешь, гнида… — сквозь зубы произнес он, подавшись вперед, и перехватив телефон другой рукой.
— Это кто? Чья-то неуместная шутка? — насторожился Анатолий. — так я тебе сейчас так вломлю, шутник, мля!
О том, что ментовской оборотень сможет отследить звонок, Руслан не переживал. Сим — карта не зарегистрированная, от неё он избавится сразу после «беседы», а тянуть кота за яйца, чтобы прихвостни капитана сумели вычислить его, не собирался. Все эти маневры он очень хорошо знал, и коротко бросил:
— Короче, всё ты понял, утырок. Тебе погоны не жмут, нет? Искал со мной встречи, выблядок… Завтра, в Химках, на заброшенном заводе, в восемь вечера. Один на один.
— Сокол? — проклюнулись неуверенные нотки в тоне Петракова.
— А с кем у тебя еще такая страстная любовь, мудак? Выкинешь какой фокус, кусать локти будет поздно. До встречи, падла.
Выбравшись из джипа, мужчина вынул из мобильного симку и переломил. Олег вопросительно вскинул брови, и Рус похлопал его по плечу.
— С кем перетирали? — требовательно спросил парень, шагая следом за ним к двери ЗАГСа.
— С нашим общим «другом», Олежа… — швырнул обломки на землю Руслан, и улыбнулся ему. — да не напрягайся раньше времени. Знаешь мудрую поговорку? Бог не выдаст, свинья не съест. Пойдём, сегодня никаких больше разборок. Передышка, мать вашу, надо мне передохнуть напоследок.
Раз сто слышала выражение, что «земля уходит из-под ног», но сейчас сполна ощущаю это на себе. Когда стрелки часов ползут к двум часам, а Руслана всё нет, меня начинает колбасить. Дедушка строго смотрит, призывая к спокойствию, Настька и Галюня крепко держат за руки, а я стою, как на иголках, и сверлю глазами дверь.
Божечки, да если бы не собравшиеся гости и наши близкие, среди которых нянюшка из интерната, подружка и Борька, я бы, наверное, уже убралась отсюда, чтобы не ловить на себе взгляды. Платье становится тесным, сдавливает грудь, и хочется глотнуть чего-нибудь горячительного. Пацаны Соколова, Славка и Гарик, застыли по обе стороны двери, как два истукана, им явно тесно в костюмах, и они, как я, мечтают свалить.