Семя зла - Бейли Баррингтон Дж.. Страница 13

Мы все-таки решили проверить новый прибор, начав с излучателя мезонов в секции двигателей и пройдя вдоль одной из дорожек из железа и серебра, проложенной по стене коридора до кормы. Я внимательно следил за приборами, установленными в изолированных камерах. Под влиянием гауссометра стрелки должны были слегка подрагивать, так как влияние магнитного поля плавно нарастало, и тут же останавливаться. Но стрелки неподвижно стояли на нуле.

Я поднял трубку и соединился с секцией двигателей.

— Передвиньте рычажок реостата на два дюйма, — приказал я. Стрелка на одной шкале дрогнула, показав, что произошло заземление, а вторая шкала определила уменьшение силы поля на корабле.

— Может быть, приборы неисправны? — проворчал Джоул.

Я приказал вернуть рычажок реостата в первоначальное положение.

— Нет, — ответил я, — они в полном порядке. Просто мы должны усвоить, что глубины Земли отличаются от того, чем мы думали раньше. Или же мы попали в область слабых полей. В любом случае, продвигаемся мы хорошо.

Но дни проходили за днями, а приборы, регистрировавшие плотность, температуру и уровень магнитного поля, постоянно выдавали один и тот же результат. Никаких изменений. Это был повод для серьезного беспокойства.

Как, мы можем определить реальную скорость «Прорыва», подумал я. Ведь кроме внутренних корабельных приборов у нас нет иных возможностей. Тогда я изготовил измеритель массы, который, по моим расчетам, мог дать информацию о продвижении судна. Для этого следовало сначала измерить массу той части Земли, которая лежала перед нами, а затем массу пройденного пути.

Результаты ошеломили меня. Сложенные вместе, показатели не сходились с известной науке массой Земли.

— Это любопытно, — сказал я Джоулу. — Земля должна была бы весить больше, чем она весила до нашего погружения. И мы оставили за кормой уже пятьсот миль, но расстояние впереди не меняется.

— Так мы двигаемся или нет?

В этом и заключалась загадка. Направленный в одну сторону измеритель массы показывал, что мы двигаемся. Направленный в другую — что мы стоим на месте.

Я подождал еще неделю, но загадка стала еще более головоломной. К тому времени мы должны были достигнуть глубины в одну тысячу миль. Фактически, по приборам мы отметили погружение вниз на одну тысячу миль, но нисколько не приблизились к земному ядру. Происходила какая-то парадоксальная вещь, — как бы мы ни увеличивали скорость, финишная черта не становилась ближе.

Этот парадокс уже нельзя было расценивать как интеллектуальную задачу. Настоящая тревога охватила экипаж.

Мы больше не встречали городов, и на нас никто не нападал, но мы приняли определенные меры предосторожности, чтобы не повторить ошибки. Сканеры были постоянно включены, и на их экранах иногда возникали слабые отблески далеких поляризационных полей. Иногда, на пределе дальности, сканеры регистрировали какие-то огромные объекты, проплывающие мимо, или некие образования, природа которых оставалась загадкой.

На четырнадцатый день путешествия капитан Джоул созвал всех офицеров. Он сидел в своем кресле и бесстрастно смотрел на членов экипажа, ожидая полной тишины.

— Джентльмены, — начал он, — я хотел бы обсудить состояние дел. Росс доложит вам ситуацию на настоящий момент.

Я кратко изложил итоги наблюдений за измерителем массы, поведал о том, что на разных глубинах мы испытываем одно и то же давление. Показания приборов расходились, и чем глубже мы опускались, тем больше было это несоответствие.

— Фактически, — завершил я свой доклад, — кроме обычного здравого смысла, ничто не указывает на то, что мы хоть на дюйм приблизились к центру Земли.

— Значит, мы не двигаемся?

— Так может показаться, — признал я, — хотя я думаю иначе. Мы продолжаем расходовать энергию. Излучатели работают отлично, а это может происходить только при движении. Мы куда-то направляемся: стоит взглянуть на экраны, чтобы убедиться в этом воочию.

— И никуда не приходим, — прервал меня Джоул. — Что касается МВФ, то целью этого погружения было возвращение на базу. Мы же, похоже, не стали к ней ближе.

— Вы предлагаете повернуть назад?

— Я думал об этом. Возможно, сейчас то непреодолимое препятствие исчезло.

У меня замерло сердце. Открытия, которые мы совершали, полностью захватили меня; мне хотелось идти дальше и дальше, узнавать все больше и больше. Все опасности и невзгоды лишь подстегивали мой азарт ученого.

Я знал, что капитан Джоул в глубине души поддерживал меня — он обладал большим мужеством, острым пытливым умом и неиссякающей мальчишеской жаждой приключений. Но он, ко всему, чувствовал ответственность перед экипажем, чего я, к своему стыду, был лишен.

— Зачем поворачивать? — горячо спросил я. — Корабль должен продолжать движение! Уверяю вас, мы стоим на пороге большого открытия!

Спору не суждено было завершиться. Прозвучал сигнал боевой тревоги, зажглись все экраны. Команды обнаружения снова засекли признаки разумной жизни в подземных глубинах, за несколько миль от нас, и в нашем распоряжении оставались считанные минуты, чтобы приготовиться.

Их флот всплыл снизу и окружил нас, пока мы готовили к бою вооружение. Длинные, хищные тела кораблей слегка покачивались, плавно приближаясь к нам; от них веяло угрозой. На минуту замерев, они перешли в атаку.

Я ликовал. Сейчас «Прорыв» продемонстрирует свою мощь, а команда покажет все, на что способна. Нынешние противники стояли на более высокой ступени развития, чем предыдущие. Их корабли двигались на собственной тяге, а оружие могло повредить обшивку «Прорыва».

И все-таки технологии врага были далеки от наших — они стреляли снарядами, похожими на стрелы. Однако противник искусно использовал численное превосходство, чтобы компенсировать отставание в вооружении.

Схватка была стремительной. Секция двигателей включила излучатели на полную мощность, и корабль ринулся вниз, словно кит, окруженный стаей акул. Капитан Джоул отказался от попыток уворачиваться от вражеских стрел, и оборона полностью перешла в руки секции вооружений.

Я вошел в главный корпус корабля, чтобы проверить оборудование: палубы вздрагивали от взрывов наших торпед, когда они выключали поляризацию, и титанические конвульсии волнами проходили по подземным глубинам. Я готов был поспорить, что аборигены никогда не испытывали ничего подобного. Грохот при запуске очередной торпеды и громкое жужжание аппаратов, испускающих сейсмолучи, дополняли звуковое сопровождение развернувшегося боя.

Прямо на моих глазах семиметровая стрела пробила обшивку корабля, пронеслась со свистом и наискось вонзилась в стену просторной кают-компании. Один из стрелков, раненный в голову, повалился на пол. Его сейсмоизлучатель был полностью разрушен.

Стрелы повредили обшивку в тридцати местах, экипаж потерял восемь человек. Но что с того? Наш дредноут был непобедим. «Прорыв» доказал, что он самый настоящий боевой корабль.

Постепенно подземное войско отстало от нас, понеся тяжелые потери. Возможно, мы просто покинули пределы их владений. Технический состав занялся ремонтом корабля, а я вернулся в кабину управления, где капитан Джоул занимался проверкой секций поляризаторов, вооружений и двигателей. Он посмотрел на меня.

— Рулевая система вышла из строя, — мрачно сказал он. — Теперь у нас нет выбора. Если мы пойдем на разворот, используя основную тягу, поляризаторы неизбежно взорвутся.

Что тут можно было возразить? «Прорыв» не мог повернуть без помощи сложнейшего оборудования, необходимого для изменения направления поляризационного поля. Таким образом, у нас не оставалось другого выбора, кроме как двигаться только вперед и вперед. Мы одержали победу в бою, но потеряли контроль над нашей судьбой.

Еще месяц мы опускались вниз. Каждый день я тревожно рассматривал показания приборов. В течение всего этого времени скалистые породы за стенами корабля не меняли своего характера. Буквально все, кроме второго измерителя массы и здравого смысла, свидетельствовало о том, что мы оставались на глубине десяти миль от поверхности Земли.