Приятного вечера! - Чейз Джеймс Хэдли. Страница 6

На полу валялись насквозь мокрые полотенца. (Она что, берет их вместе с собой в ванну? – недоумевала Анита.) На зеркалах следы пудры и туши для ресниц. Плитки пола испачканы раздавленной помадой. В унитазе не смыто.

Богачка! – негодовала Анита, собирая мокрые полотенца. Да если бы у Аниты было столько миллионов, сколько у этой стервы, ей бы и в голову не пришло оставлять после себя ванную в таком омерзительном виде.

Пока она работала, ее мысли переключились на Педро, ее мужа. Они были женаты два года. Приехали по настоянию Педро во Флориду в надежде улучшить свое финансовое положение, поскольку в Гаване им жилось трудно. Аните повезло получить работу горничной в «Испанском заливе», но вот Педро перебивался случайными заработками, подметал улицы, а за это платили мало.

Педро казался Аните самым красивым мужчиной на свете, такой стройный и темноволосый. Она любила его самозабвенно и ревностно, мирясь с его скверным характером и постоянным нытьем и отдавая ему все, что удавалось заработать. Они жили в однокомнатной квартирке в Сикомбе, одном из пригородов Парадиз-Сити, где селились рабочие. Она была по уши влюблена в Педро, поэтому ей и в голову не приходило, что он настоящий паразит.

Проведя на улице несколько дней с метлой и тележкой для мусора, он сдался. Единственной его мыслью было вернуться на маленькую плантацию сахарного тростника, принадлежавшую отцу, хотя всего год назад его единственной мыслью было уехать оттуда. Анита, выслушивая его горестные жалобы, целовала его, убеждая, что для него непременно найдется что-нибудь стоящее. А резать сахарный тростник – не способ заработать на жизнь. Она будет работать больше, она их обеспечит. Педро в ответ улыбался. Ладно, значит, они подождут.

Пока она трудилась, приводя ванную в порядок, она думала о том, чем занят сейчас Педро. Он сказал, что побродит по улицам, попытается найти работу, но она сомневалась. К концу каждой недели он тратил все деньги, которые она зарабатывала. Очень часто денег не хватало, чтобы купить достаточно риса, и тогда он принимался ныть. Анита из любви к нему обещала работать еще больше.

Она старалась вернуть ванную комнату Марии Уоррентон в безукоризненное состояние, а Педро Сертес сидел в захудалом баре в Сикомбе. С ним был Роберто Фуэнтес. Оба пили пиво. Фуэнтес, тоже кубинец, последние три года жил в Сикомбе. Низенький, непомерно толстый человек с недобрыми блестящими глазками, он зарабатывал на жизнь в порту мытьем и обслуживанием многочисленных яхт богачей.

Педро ему нравился, и Фуэнтес выслушивал его вечные жалобы. В этот вечер он решил, что Педро дозрел до дела, с которого Фуэнтес намеревался получить три тысячи долларов. Фуэнтес был твердо убежден, что риск не для него. Если можно разбогатеть на три тысячи, а рисковать при этом будет кто-то другой, тогда идея стоит обсуждения.

Понизив голос, он заговорил:

– Педро, не хочешь подзаработать тысчонку?

Педро повертел бокал с нагревшимся пивом, затем поднял глаза на Фуэнтеса:

– К чему такие вопросы? Тысяча долларов? С такими деньгами я бы мог вместе с женой вернуться на ферму отца. А почему ты спросил?

Фуэнтес улыбнулся. Улыбка промелькнула стремительно, словно змеиный язык.

– Так это можно устроить. Зависит от тебя. Тысяча долларов! Неплохо, а?

Педро кивнул:

– Более чем. Рассказывай дальше.

– Знаешь, где я живу на Корал-стрит? Большой дом, в котором сдаются квартиры?

– Знаю.

– В доме семьдесят квартиросъемщиков. Каждый платит шестьдесят долларов в неделю. В сумме четыре тысячи двести долларов. Верно?

– Ну и?.. – уточнил Педро.

– Мы с тобой можем забрать эти бабки. Тебе это будет не труднее, чем трахнуть собственную жену.

Глаза Педро сузились. Легкая тысяча долларов!

– Продолжай, – сказал он. – Ты меня заинтересовал.

– В этом доме живет Абе Леви. Он работает на владельцев. Он там и дворник, и сборщик арендной платы. Каждую пятницу он ходит из квартиры в квартиру и собирает деньги за жилье: четыре тысячи двести долларов. Потом возвращается к себе, составляет отчет, а на следующее утро относит деньги в контору. Он делает так уже много лет. Я наблюдал за ним. Этот Леви жалкий трус. Если помахать у него перед носом пистолетом, он хлопнется в обморок. Он жирный и старый. Нам только и нужно, что войти к нему, когда он пересчитывает деньги, показать ему ствол, и у нас будет четыре тысячи двести долларов. Говорю тебе, Педро, это легко и просто.

Глаза Педро засияли.

– Мне нравится, – сказал он. – Значит, завтра?

– Да. – На лице Фуэнтеса снова промелькнула змеиная улыбка. – Но с Леви придется разбираться тебе. Если я войду, он меня узнает, а тебя с пистолетом он увидит первый раз в жизни. Я останусь за дверью, а ты все сделаешь, идет?

Глаза Педро утратили блеск. Он с минуту подумал, а потом помотал головой:

– Значит, ты рисковать не собираешься, а я все сделаю, так?

– Нет там никакого риска. – Фуэнтес подался вперед и похлопал Педро по руке. – Ты войдешь, помашешь пистолетом, Леви грохнется в обморок, ты заберешь деньги, и мы оба счастливы.

– За это я хочу две тысячи, – твердо сказал Педро.

Фуэнтес поморщился:

– Я предлагаю тебе возможность заработать, потому что мы друзья. Я мог бы предложить это кому-то другому. Ведь это так просто. Нет. О двух тысячах не может быть и речи.

– Полторы, или ты идешь искать кого-то другого.

Фуэнтес поколебался, затем по-змеиному улыбнулся:

– По рукам. – Он снова подался вперед. – Давай обсудим детали.

Когда Анита поднялась на пять лестничных пролетов и вошла в их однокомнатную квартирку, Педро валялся на кровати с сигаретой в зубах и с довольной ухмылкой на лице.

Анита была свободна до восьми вечера, когда ей придется вернуться в отель, чтобы снова драить люкс в пентхаусе. На часах было пять, она чувствовала себя усталой и подавленной, однако, увидев Педро таким довольным, вся засветилась.

– Ты нашел работу! – воскликнула она. – Вижу по лицу!

– В субботу мы возвращаемся в Гавану, – заявил Педро. – У меня будут деньги на самолет и еще останется, чтобы помочь отцу.

Анита внимательно посмотрела на него:

– Но этого просто не может быть!

– Может. – Он сунул руку под подушку и вытащил револьвер 38-го калибра, который дал ему Фуэнтес. – С этой штукой возможно все.

Анита села, ощутив дурноту. Она уже некоторое время подозревала, что Педро решится на какое-нибудь безрассудство.

– Дорогой, умоляю! Так нельзя!

Педро сунул оружие обратно под подушку.

– С меня хватит! – На его худощавом лице отразилась злость. – Я должен достать денег, чтобы вернуться домой. Мы обсудили это с Фуэнтесом. Никакого риска. В субботу я улечу. Если хочешь остаться – оставайся. Я вернусь домой, и у меня будут полторы тысячи. Это мое последнее слово.

– Риск всегда есть, – произнесла Анита дрожащим голосом.

– Но не в этот раз. В субботу мы улетаем. А теперь дай мне пожрать.

Анита успела подружиться в «Испанском заливе» с помощником шеф-повара. Изредка она позволяла ему запускать руку себе под юбку, просто так, а он, в свою очередь, отдавал ей остатки со стола: кусочки отличного стейка, кусочки курицы, а иногда даже порцию фруктового пирога. Когда она упала на стул, глядя на Педро во все глаза, то прижала к груди полиэтиленовый пакет от повара, на который Педро с жадностью смотрел все это время. Он с утра ничего не ел.

– Ты действительно пойдешь на преступление, дорогой? – спросила Анита.

– Ты слышала! Дай мне пожрать!

Она медленно поднялась со стула и на шатких ногах отправилась в крошечную кухню.

Детектив первого класса Том Лепски любил пятницы. Если только не случится что-нибудь непредвиденное, а в Парадиз-Сити такое случалось редко, он распишется в журнале и отправится домой на все выходные. Да, конечно, дома Кэрролл, его жена, и она будет капать ему на мозги, чтобы он подстриг лужайку, зато он уйдет из этого кабинета, а даже работа по дому кажется пустяком по сравнению с томительным ожиданием преступления.