Жар-Птица. Былина (СИ) - Белл Том. Страница 20

Озадаченный призрак воспарил и повис над землёй. Его бледный лик помрачнел, а взгляд наполнился скорбью.

- Простой богатырь оказался мудрее князя, - с горечью хмыкнул он. - Я никогда раньше не задумывался об этом.

- У тебя было власть, государь. И вся Родия под пятой, - продолжил Солод, повесив оружие на пояс. Он успокоился, решив, что дух не представляет для него угрозы. - Но это не делало тебя свободным. Ты был связан со своей землёй. Со своей дружиной, крестьянами. Нынешние правители и то свободнее тебя будут. Да и потом, будь у тебя выбор, остался бы ты здесь, стенающим призраком среди древней могилы?

Ростислав присел на Змеевы когти возле своего скелета, и задумавшись, сложил руки. Помолчав, он поднял взгляд и прошептал:

- Я так и не нашёл дороги в Чертоги Мора, Бог Смерти не призвал меня. Посемуя обречён томиться здесь навеки.

- Боги давно мертвы, хоть мы и молимся им, - бросил Солод, усевшись рядом. - По привычке скорее, чем из необходимости. Наши молитвы никто не слышит. И никому до простых людей нет дела. Всё, что мы можем, - так избрать свой путь, и следовать ему до самого конца...

- Ты говоришь так, хотя сам свернул с пути защитника государства, став...кем? Бродягой? Разбойником? Кто ты, богатырь? К чему ты стремишься и куда идёшь? Разве ты сам владеешь своей судьбой?

Настал черёд Солоду пригорюниться и задуматься над словами собеседника. Он буравил взглядом алтарь, будто тот мог ответить на всего вопросы.

В наступившем безмолвии танцевали тени. Из глубин пещеры доносились шорохи и завывания ветра. По лестнице в залуопускались клубы тумана. Над горами, должно быть, снова расцветала ночь. Только сейчас Солод осознал, что смертельно устал. Глаза слипались сами собой, а позабытый из-за пережитых волнений голод вдруг разыгрался с новой силой. Встряхнув головой в попытках отогнать сон, витязь посмотрел на призрака и наконец ответил на его вопросы.

- Правда твоя, государь. Я долгие годы скитался по свету, стал наёмником и душегубом, но всегда находил, чем помочь простому люду и соратникам. Даже избрав иной путь, мысли о защите слабых и обездоленных не покидали меня ни на день. И по-настоящему расстаться со службой своей я так никогда и не смог. Да и не выйдет у меня.

- Получается, и ты несвободен, - ухмыльнулся Ростислав. Он поднялся на ноги и вперил руки в призрачные бока. - Существует ли она, настоящая свобода? Ведь мы, так или иначе, связаны долгом или обетами, мыслями или деяниями нашими с теми, кто нас окружает. И с землями, на которых мы живём. Нам не уйти от этого, Юрий. В наших силах только одно: принять свою судьбу с гордостью. И исполнить её заветы. Готов ли ты к этому?

Богатырь встал перед Князем и кивнул.

- Готов, государь.

- Тогда преклони колено предо мной, как велят традиции, и прими моё благословение!

Солод с покорностью опустился на одно колено и почтительно склонил голову. Князь меж тем положил руки ему плечи и продолжал:

- Долг твой перед землёй твоей ещё не отдан, вижу я. Но скоро ты сможешь уплатить его сполна. Великая вражеская рать стремится к твоему княжеству, и лишь ты в силах её остановить. Ступай на восток, к крепости повелителя своего старого. В земли, где долина встречается с горой, и дай смертный бой полкам захватчика, - торжественный голос призрака сотрясал основания пещеры. Каменные кости мёртвого змея дрожали, на пол осыпались потоки пыли и крошки, но Ростислав не обращал на это внимания. Его глаза горели зелёным пламенем, и с каждым произнесённым словом он будто таял, отдавая последние отголоски своей призрачной жизни склонившемуся Солоду. - По-настоящему свободны только птицы, юный богатырь. И исполнив свой долг, обретёшь свободу и ты. Встань и возьми же мой меч, ведь ты достоин владеть им больше прочих! Но помни, - сказал он, перед тем, как окончательно растаять. - Взяв его в руки, обратного пути тебе не сыскать. Готов ли ты принять свою судьбу?

- Готов!

Заид проснулся ещё затемно. Да и спал он беспокойно, ворочаясь среди камней в бессильных попытках поймать сон. Казалось бы, после плотного ужина только и остаётся, что развалиться и сладко прикорнуть. Но у него ничего не выходило.