Парень из ларца - Коннингтон Дж.Дж.. Страница 22
– Ну, сэр, это немного трудно…
– Этого я и ожидал. Не беспокойтесь. Излагайте так, как вам кажется лучше. Все, чего я хочу, это чтобы выводы не маскировались под факты.
– Хорошо, сэр. Я убежден, что Деверелл умер до того, как появился дым. И это факт…
– Я согласен, что это факт. Но не улика. Это мнение, а мнения зависят от многого, в том числе и от личности того, кто их высказывает. Я не придираюсь, инспектор, хотя вижу, что вы меня в этом подозреваете. Но это сложное дело, и, продвигаясь вперед, нам нужно отличать одно от другого. Вот моя точка зрения.
– Ясно, сэр, – заметил Камлет. – Я считаю, что Деверелл умер до того, как разгорелся огонь.
– Я полностью разделяю ваше мнение. И что дальше?
– Я считаю, что кто-то убил его. Я не могу этого доказать. Но вот что я могу доказать, сэр, так это то, что золотой посох и прочие находки были в доме Деверелла перед налетом. А после налета их там больше не было. Это факт. И мой вывод в том, что кто-то забрал их.
– Хорошо, – невыразительно отметил сэр Клинтон. – Продолжайте.
– Золото пропало из дома Деверелла, сэр. А позже я нашел его на поле Пирбрайта. Это связывает два дела.
Он замолчал, как если бы ожидал критики, но сэр Клинтон лишь кивнул.
– Перейдем к смерти Пирбрайта, сэр. С тех пор, как мы с вами говорили о ней, появились новые сведения. Доктор Гринхольм провел вскрытие. Трупное окоченение было нормальным. Из этого следует, что несмотря на судороги, Пирбрайт умер не от стрихнина. Доктор Гринхольм искал стрихнин в желудке. Ни капли. Но он нашел кое-что еще. Но его слишком мало, чтобы понять, что это. Выдержку капнули в кошачий глаз. Зрачок расширился. Так действуют мидриатические алкалоиды. Что-то вроде атропина, гиосцина, гиосциамина и их производных. Зрачки Пирбрайта также были расширены. Это факты. Вывод: он проглотил какой-то из этих алкалоидов.
– И все эти алкалоиды нельзя запросто купить, – добавил сэр Клинтон. – Из этого следует следующий вывод: яд Пирбрайту дал кто-то, кому было легко его достать.
– Я собирался сказать это, сэр. Далее. У нас нет доказательств того, что яд был добавлен в найденное на столе Пирбрайта виски. Доктор Гринхольм исследовал и осадок в кружке, и остатки в бутылке. Ни то, ни другое никак не повлияли на кошачий глаз. Отпечатки пальцев и на бутылке, и на кружке принадлежат Пирбрайту. Чьих-либо еще отпечатков на них не найдено.
– Это легко объяснить, – указал сэр Клинтон. – Это и не факт, и не вывод. Это просто гипотеза. Предположим, что кружка, найденная на столе, была не той, из которой пил Пирбрайт. Ей пользовался неизвестный гость. Пирбрайт взял ее с полки, вот и оставил свои отпечатки. Гость был в перчатках и, возможно, старался держать кружку только за ручку – чтобы не смазать отпечатки Пирбрайта. После того, как Пирбрайт вынул пробку и налил виски в обе кружки (при этом оставив свои отпечатки), гость мог легко отвлечь его внимание и тем временем подмешать яд в чашку. Для примера возьмем гиосцин. Какова смертельная доза? Уэндовер, у вас в библиотеке есть книги по судебной медицине. Сможете ли вы что-то из них выяснить? Я знаю, доза должна быть очень мала.
Уэндовер обратился к нескольким книгам.
– Он расширяет зрачки. У Пирбрайта были расширены зрачки?
– Да, – ответил Камлет. – И в отчете доктора Гринхольма говорится об этом.
– Гиосцин, кажется, действует по-разному. Некоторые люди переносят его лучше других. Соллмэнн говорит, что обычному пациенту опасно принимать более сто двадцатой части грана. Сидни Смит упоминает полграна как фатальную дозу, Глейстер определяет лечебную дозу между одной пятидесятой и одной сотой грана.
– Такое количество яда не так уж сложно подмешать в чашку собеседника, когда тот на мгновение оглянется, – заметил сэр Клинтон. – Но, пока книги у вас под рукой, еще один момент. Сколько времени потребуется, чтобы, проглотив фатальную дозу гиосцина, человек умер?
Уэндовер проконсультировался в справочниках.
– Смит приводит несколько примеров. Один человек умер через шесть часов. Другой – через десять. Еще один прожил еще двадцать четыре часа.
– Доктор Эллардайс ушел от Пирбрайта без четверти десять вечера. Добавим шесть часов и получим четыре часа утра, если отталкиваться от предположения, что неизвестный визитер прибыл после ухода Эллардайса. Если Пирбрайт умер от отравления гиосцином, то вряд ли бы это случилось до четырех утра. Но температура тела указывает на смерть около одиннадцати вечера. Вывод: отравление гиосцином не могло привести к смерти, – указал сэр Клинтон.
– Но, сэр, тогда зачем был использован гиосцин? – удивился Камлет.
– Чтобы одурманить его. Но это всего лишь догадки. Пункт, на который я хочу указать, заключается в том, что ко времени, когда гость вымыл кружку и поставил ее на полку, все следы гиосцина исчезли. Таким образом, хотя гиосцин и был использован, он не был обнаружен ни в бутылке, ни в оставленной на столе кружке. Но это так, к слову. Инспектор, продолжайте.
– Ну, сэр, мы выкопали посох и прочие вещи на поле Пирбрайта. Это факт. То, что вещи не улетают по воздуху и не закапывают сами себя, – тоже факт. На моем веку такого точно не было. Вывод в том, что золото кто-то закопал. Может Пирбрайт, а может кто-то другой. Следующий вывод напрашивается сам собой, сэр. Золото было закопано не ранее того вечера, когда умер Пирбрайт. Мое мнение, – здесь инспектор спародировал манеру сэра Клинтона, – заключается в том, что сам Пирбрайт не закапывал золото. Будь он вором, последнее, что он бы сделал, так это спрятал украденное в собственной земле. Он мог бы спрятать его где-то в этой пустоши.
– Совершенно верно, – сказал старший констебль. – Когда мы откопали золото, я сказал, что оно было спрятано там по какой-то причине. Мое предположение: тайник был сделан специально для полиции. Если помните, мы очень быстро его нашли. Фактически, это был просто подарок. Ни один человек, который действительно захотел бы что-то спрятать, не выбрал бы этот участок. Если вам нужно мое мнение, то я считаю, что золото было спрятано кем-то замешанным в деле Деверелла и желавшим вызвать подозрение против Пирбрайта. Затем, в довершение ко всему, рот Пирбрайта был закрыт раз и навсегда, чтобы тот не смог оправдать себя. Признаю, это всего лишь догадки. С имеющимися у нас уликами этого не доказать. Все, что можно сказать в их защиту, так это то, что они сообразуются с фактами. Следующий вопрос: кто в этом заинтересован?
– Я бы предпочел отложить его, сэр. По крайней мере до тех пор, пока вы не рассмотрите дело Гейнфорда.
– Вы связываете его с двумя другими, не так ли? – спросил старший констебль.
– Думаю, между ними есть связь, сэр.
– Энтони Гейнфорд заинтересовался бы всем этим, – заметил сэр Клинтон. – Я слышал, как он пророчил смерть Девереллу, цитируя «местного Нострадамуса», предвещавшего дурной конец тому, кто коснется сокровищницы. Я помню, как он из бравады коснулся ее. Интересное совпадение. Но не стоит задерживаться. Пожалуйста, продолжайте.
– Очень хорошо, сэр. На первый взгляд, Гейнфорд умер, отравившись газом. Видели медицинский отчет? Он был болен. Симптомы цианоза. Анализ крови выявил карбоксигемоглобин. Положительный тест на угарный газ в крови. Кровоизлияние в мозг. Все по Кокеру. Единственный необычный факт – след никеля в желудке. Как вы видели, доктор Гринхольм упоминает об этом в отчете. Но он говорит, что никель не ядовит.
Сэр Клинтон взял одну из книг Уэндовера и проконсультировался с ней.
– «Никель и кобальт, – прочел он. – Эти металлы абсорбируются только в составе самых сильных препаратов. Локальное действие, как и у всех прочих металлов, без особых характеристик. Соли никеля могут применяться в качестве рвотного, хотя и не рекомендуются. Никель на посуде для приготовления пищи может оставлять безвредные частицы на еде». Очевидно, что Гейнфорд не был отравлен никелем.
– Да, сэр. Это совершенно ясно. Он отравился газом. Вопрос в том, как? На утро Фельден обнаружил газовый вентиль открытым, а комнату – наполненной газом. Напрашивается объяснение, что, ложась спать, Гейнфорд был пьян. Он открыл вентиль, не смог зажечь газ и забыл закрыть вентиль. Но в этом есть сомнения. Во-первых, он не был пьян. Все свидетели это подтверждают.