Маленький Диккенс(Биографическая повесть) - Чацкина София Исааковна. Страница 9

Он останавливался у окон больших магазинов и не мог оторвать глаз от их роскошных выставок. Припав лицом к стеклу, глядел долго и жадно, не мог наглядеться. Чего тут только не было! Большие индюки и жирные гуси, куры и утки, молочные поросята, огромные окорока, груды колбас, плум-пуддинги, жареные каштаны, румяные яблоки, сочные груши, золотые апельсины. Белый миндаль, крупный, сладкий изюм, фрукты, покрытые блестящим сахаром. И шоколад, и конфеты, и пирожные!

Он долго стоял перед окнами, прилипая лицом к стеклу. Потом шел прочь.

Зимой мальчику очень трудно было обходиться без горячего обеда, а на горячий обед в харчевне ему редко хватало денег. Обычно они с Бобом и Павлом довольствовались дешевой колбасой и хлебом. Мальчики всегда были голодны и не могли дождаться конца недели. В субботу они получат деньги.

По субботам Чарли был богачом. Вечером, после работы, ему отсчитывали семь шиллингов в кассе. Получив деньги, Чарли отправлялся в кофейную. Она находилась недалеко от театра на веселой, людной улице. Там было тепло и светло, на стенах висели большие зеркала в золоченых рамах, а мебель была обита красным бархатом. Посетители сидели за отдельными столиками, ели печенье и пирожные. Прекрасно одетый и чисто выбритый молодой человек разносил на серебряном подносе прозрачные фарфоровые чашки с дымившимися душистыми напитками. Чарли робко садился за один из последних столов. Он с наслаждением съедал хлеб с маслом и выпивал чашку кофе со сливками.

Сидя за столом, он глядел на ярко освещенное круглое оконце в дверях. На нем снаружи крупными буквами написано «кофейня».

Изнутри Чарли читал надпись наоборот «янйефок».

Надпись казалась ему волшебной и по спине его пробегала дрожь.

Чарли сильно исхудал, у него все чаще болела голова. Однажды утром на фабрике он совсем заболел. Голова стала такой тяжелой… Он подпер ее руками. Вдруг он, как сноп, повалился на пол и забился в судорогах.

Такие припадки случались с ним и раньше, но давно, когда он был совсем маленький.

Немного погодя, Чарли почувствовал, что его взяли за плечи; он с испугом поднял голову и увидел, что в подвал вошел Джэмс Лэмерт и что все товарищи собрались вокруг него.

Он попробовал приподняться, но снова повалился. Пол шатался, стены кружились. Джэмс Лэмерт казался ему огромным, а голова у Джэмса была как бочка. Чарли не мог понять, куда и зачем его несут. Джэмс Лэмерт велел отнести его в контору, в тот самый угол, где он раньше работал. Боб разул его и уложил на пол. Ему устроили постель из соломы и Боб Фэгин весь день не отходил от него. Боб Фэгин наливал пустые банки от ваксы горячей водой и обкладывал ими Чарли. Чарли стало лучше, но он совсем ослабел, и Джэмс Лэмерт велел ему лежать.

Чарли лежал и глядел в окно на реку. Наконец заснул и проснулся лишь к вечеру. Рабочий день приходил к концу, все спешили домой. Боб Фэгин вызвался проводить больного товарища.

Чарли не рад был этому. Он скрывал от товарищей, что живет не с родителями и что отец его в тюрьме. А вот теперь все выйдет наружу: Боб увидит злую старуху Ройлэнс, чужих детей и вмиг все узнает. Какой стыд! И, пока они шли, Чарли все время думал, как бы ему отделаться от товарища. Но напрасно он уверял Боба, что совсем выздоровел, тот твердо стоял на своем и ни за что не хотел его покидать.

— Боб, — говорил Чарли, — право, тебе незачем провожать меня. Ты сам видишь, я здоров и отлично дойду. Ты устал, ты очень устал. Ты голоден, Боб. Право, ты очень голоден. Беги скорее домой! Тебя, наверное, ждут. На тебя будут сердиться, Боб. Еще, пожалуй, побьют. Право, Боб, лучше иди домой!

Но Боб отвечал:

— Ничего, Чарли, успею. Нельзя тебя пускать одного. Ты был очень болен. Вдруг опять свалишься. Ух, что с тобою было! Нет, я уж лучше отведу тебя к твоему отцу. Не бойся, Чарли, я провожу тебя до самого дома.

Они быстро шли по узким улицам, переулкам, и закоулкам. Чарли уговаривал Боба вернуться, Боб не соглашался. Чарли бежал вперед, Боб его нагонял. Что было делать? Вдруг Чарли решительно остановился, схватил руку Боба и стал ее пожимать.

— Ну, прощай, Боб, я пришел. Видишь, вот это мой дом. — Он указал рукой на высокий дом по другую сторону улицы. У подъезда горел фонарь.

— Мне сейчас откроют, ждать тебе больше незачем.

Чарли быстро перебежал через улицу и постучал в дверь. Потом оглянулся: Боб стоял и смотрел на него. Чарли снова постучал. За дверью послышались шаги. Ему шли открывать. Что было делать? Ведь он стучал в дверь чужого дома. Сейчас ему откроют. Что он скажет? Он еще раз обернулся на Боба, Боб завернул за угол и исчез в темноте. Горничная открыла дверь и с удивлением посмотрела на незнакомого мальчика.

— Простите, не здесь ли живет Боб Фэгин? — поспешно спросил Чарли.

— Никаких Фэгиных здесь нет, нечего стучать по ночам к чужим людям, — сердито ответила горничная и захлопнула перед ним дверь.

Чарли остался один в темноте. Он покатывался со смеху.

— Ловкую же я выдумал штуку! Здорово надул Боба! Ай да Чарли! Ай да Диккенс! Айда! Удалось на славу. Теперь домой… — Он громко смеялся всю дорогу.

ЖИВЕТ ОДИН

Маленькая служанка — верный друг Диккенсов. — Страшные тайны Тоуэра. — Воскресенье в тюрьме. — Праздник в музыкальной академии.

Самым радостным днем для Чарли было воскресенье. Этот день он проводил в тюрьме. Там у него была семья, там он не был одиноким, заброшенным мальчиком. Тюрьма стала теперь его домом, он ее больше не боялся.

Чарли спешил туда и рано выходил из дому. На Лондонском мосту его всегда поджидала маленькая служанка. Она очень любила Диккенсов и не захотела с ними расстаться, когда они переехали в тюрьму. Она поселилась недалеко от тюрьмы, в крохотной каморке на чердаке. В ней она только ночевала. Весь день она проводила в тюрьме, стряпая, бегая за покупками и помогая мистрисс Диккенс смотреть за детьми. Чарли дружил с маленькой служанкой: ему интересно было слушать ее рассказы про приют в рабочем доме, где она родилась и выросла, где так ужасно били и мучили детей. Какие-то люди взяли ее из приюта. Она жила у них одной прислугой: и стряпала, и стирала, и убирала. Хозяйка ее била и не давала есть. Хозяйка все запирала — везде висели замки, даже таракану нечем было бы пообедать. Бедная девочка стряпала для хозяев вкусные кушанья, а сама голодала. И стащить ничего нельзя было: едва успеет зажарить баранину, хозяйка тут как тут.

— Отойди подальше от баранины; я знаю; ты сейчас начнешь ее ковырять.

Хозяйка доставала из шкафа блюдо с холодным картофелем, твердым как камень. Она ставила его перед маленькой служанкой и говорила:

— Ешь!

Отрезала тоненький лоскуток баранины, надевала его на вилку и спрашивала:

— Видишь это?

Девочка смотрела жадно и отвечала, что видит.

— Так не смей говорить, что тебя не кормят здесь мясом.

Девочка в одну минуту проглатывала крохотный кусочек.

— Хочешь еще? — спрашивала хозяйка.

Девочка смотрела на нее голодными глазами, но попросить еще не смола. Знала, что хозяйка все равно не даст, а будет попрекать за жадность. Вдобавок прибьет. Запуганная девочка бормотала, что не хочет.

— Тебе отрезали мяса, ты съела сколько могла; тебя спросили, хочешь ты еще, — ты отказалась. Так не смей же говорить, что тебе еду отпускают по порциям.

Она уносила баранину и запирала картофель.

У Диккенсов маленькой сироте тоже часто приходилось голодать, но она голодала вместе со всеми. Когда все были сыты, сыта была и она. Ее не били и не обижали. Она любила Диккенсов и готова была сделать для них все на свете. Особенно для Фанни и для Чарли.

По воскресеньям она поджидала мальчика на Лондонском мосту и радостно кивала ему головой при встрече. Через мост дети проходили медленно. Они глядели на городские кровли и трубы-дым полз из труб тяжелыми клубами — на высокие мачты кораблей, колокольни, на огромный купол собора святого Павла, и мрачные каменные башни древней крепости Тоуэр.