Набирая силу (СИ) - Каменистый Артем. Страница 27

Плато холмистое, засыпанное валунами, возвышалось над ней метров на сто, если не больше, но язык не поворачивается сказать, что мы любуемся на новые ландшафты сверху вниз.

Да и любоваться – неправильный термин.

Слишком мрачная картина перед нами открылась, чтобы любоваться…

Внизу рос лес, и лес этот, разумеется, был непростым. До этого я на всякие успел насмотреться. Лиственные и хвойные заросли разных видов встречались, пока ехал в факторию с караваном. С Бякой тоже повидал кое-чего. В первой жизни доводилось поглазеть даже на мангровые побережья. Глядел на них со стороны моря, с борта быстроходной лодки, попивая при этом прохладительные напитки и подставляя лицо тёплым порывам тропического ветра.

В общем, специалистом по лесам назвать себя не могу, но и к горожанам, ничего кроме парков не повидавших, тоже не отношусь.

Но этот лес – другой. Совсем другой. Он чересчур мрачный, он даже со стороны давит своею нескрываемой враждебностью. Враждебностью дикой, первобытной, чуждой всему человеческому. До этого я считал, что печальнее зрелища, чем сырые заросли старых елей не существует. Не зря у нас говорили: «В сосновом лесу веселиться, в берёзовом молиться, в еловом удавиться».

Но в сравнении с тем, что простиралось дальше, еловый лес – это представление с клоунами для маленьких девочек.

Потому что в этом лесу даже матёрый оптимист задумается о покупке верёвки с мылом.

И ведь попробуй описать свои впечатления, никто не поймёт, что же в нём такого плохого. Потому что это видеть надо, а не слушать.

Больше всего деревья походили на сосны с тёмно-рыжей, почти чёрной корой. Стволы топорщились протяжёнными выступами, походившими на вертикально устроенные рёбра жёсткости и придававшие схожесть со скелетами каких-то фантастических созданий. Ветви располагались высоко от земли, иногда зеленея лишь на верхней трети, а то и четверти. Хвоя очень густая, хвоинки длинные, побольше ладони взрослого мужчины. И оттенок у них яркий, кислотно-зелёный, неестественный. Будто дешевой краской выкрасили.

И самое главное – размер. Рекордные деревья достигали стометровой высоты, если не больше. Таким образом, долина, ими заполненная, смотрелась вровень с плато. Ну это, конечно, если вдаль уставиться, где вершины ненормальных сосен сливаются.

Бяка, неотрывно уставившись вниз, пролепетал:

– Я вот никак понять не мог, почему про эти места так говорят. Почему Чащобой называют. Теперь понял.

– Да, лес серьёзный, – согласился я. – По-моему, вон там можно спуститься. Удобная расселина, и под ней вон сколько камней навалило. Наверное, здесь вода после дождей стекает с плато.

– Вода? Спуститься? – заметно напрягся Бяка. – Гед, зачем нам спускаться? Разве нельзя дальше по камням идти?

Я покачал головой:

– Мы ведь не просто так идём, а по карте. Там, на камнях, мы, похоже, обходили что-то нехорошее. Оно дальше к северу располагается, и отмечено отрубленной головой. Так что, эти нелегалы напрямую не ходят, только в обход. А они посильнее нас, они могут пройти там, где нам не пройти. Если они чего-то боятся, нам надо бояться в сто раз сильней. Придётся делать так, как они делают, иначе пропадём. Дальше камней нет, дальше только этот лес. Значит, нам надо вниз.

– Гед, можешь думать, что я трус, но мне очень не хочется идти вниз. Там плохо.

– Бяка, я тебя прекрасно понимаю, мне самому туда не хочется. Но если не вниз, тогда куда? Назад? Там мы уже были. Попробовать обойти эту долину с запада? Но неизвестно, сколько идти придётся. И не забывай, что наверху нет ни воды, ни еды. И где гарантия, что среди камней не нарвёмся на что-то нехорошее? Да и ночью надо где-то от тсурров прятаться, а где здесь спрячешься?

– А там мы где прятаться будем? – Бяка указал вниз.

Я пожал плечами:

– Без понятия. К предыдущим убежищам нас карта вывела, вот и сейчас выведет. Знак убежища тут обозначен. Три сосны нарисованы, это означает, что оно где-то в лесу.

– А ты не ошибся, как с гоблинами?

– Бяка, повторяю: на карте нарисованы в ряд три дерева. И знак лагеря на среднем. По-моему, это жирный намёк именно на этот лес, потому что на плато нормальных деревьев нет. Но если есть другие варианты, излагай. Надо что-то решать, а то солнце скоро заходить начнёт.

Бяка печально вздохнул и направился к расселине.

При ближайшем рассмотрении лес оказался не таким уж и страшным. Я-то ожидал встретить внизу непролазный бурелом, развалы костей, запах разлагающейся плоти и многочисленные следы чудовищ столь ужасного облика, что к ним даже тсурры на «вы» обращаются.

Но, спустившись, мы оказались на бесконечном пружинящем ковре, состоящим из сухих хвоинок. Лишь редкие кустики невысокого папоротника и развалы громадных шишек разбавляли эту гладь, уходящую во все стороны, чтобы раствориться вдали среди переплетения гигантских древесных стволов.

Приблизившись к первому гиганту, я провёл ладонью по шершавой коре и обратился к ПОРЯДКУ, пытаясь что-нибудь выведать об этом виде деревьев. Но, увы, как и в предыдущих опытах, в том числе с полезными травами, я не получил отклик. Навык, полученный в Чащобе, не работает с растениями. Чтобы это делать, необходимо открыть Травничество, а я не уверен, что остро нуждаюсь в этом умении. Увы, хоть атрибутов набрал немало, надо помнить, что количество их ограничено, и чем дальше, тем труднее открывать новые, не переходя на другую ступень. Значит, место лучше приберечь для более важного, или того, что не получится скинуть на Бяку.

У него лимит приличный, до полного заполнения ещё далеко.

– Бяка, у тебя же Травничество прокачано. Что ПОРЯДОК говорит про это дерево?

У спутника большие проблемы с грамотностью. Очень запущенный случай. Потому о полноте информации, доступной мне, мечтать не приходится. Но что-то ведь ему должно поясняться.

Упырь не стал переспрашивать. Сам понял, о чём речь. Тоже прижал ладонь к коре, взгляд его стал отрешённым, но уже через несколько секунд глаза широко распахнулись.

– Гед, это же глайты! И как я сам не догадался!

– Что за глайты?

– Ты разве не слышал?

А вот тут в памяти что-то шевельнулось. Напряг мозги и вспомнил, что я и вправду знаю про деревья с таким названием, только не представлял, как они выглядят. Да и давненько слышать доводилось, вот и не получилось вовремя и правильно соотнести информацию.

Та самая злосчастная экспедиция, затеянная моей матерью. Одна из её отчаянных авантюр. На север отправилась группа отборных шудр. Шли они не погулять, а с целью пополнения клановой казны. Ну и личные премии подразумевались, ведь даже самые преданные подданные нуждаются в традиционных стимулах.

Двигались к конкретной цели, о которой мать как-то откуда-то прознала. Подразумевалось, что там, на окраине глайтового леса, экспедиция устроит лагерь и займётся заготовкой специй. Вроде как, опасности там есть, но их не так много, как в альтернативных местах.

Одна из специй – масло глайтов. Его выжимают, вроде как, из орехов, выколачивая их из шишек. Ценится высоко, в сезон можно добыть много.

Как и все прочие авантюры матери, эта не задалась. Полным провалом не назовёшь, но до успеха сильно не дотянула. Шудры вернулись домой не все, и принесли не так много добычи, как планировалось. Кое-что даже бросить по дороге пришлось, не хватало рук и сил, да и драпать пришлось с повышенной скоростью.

В том числе где-то в Темнолесье остался тот самый масляный пресс. Его специально ради такого дела приобрели, мастеров, чтобы изготовить не такое уж сложное устройство, у клана не осталось. Какая-то продвинутая по меркам туземцев винтовая конструкция с высокой эффективностью, стоила она далеко не копейки. Вот и запомнилось, как мать выговаривала шудрам за эту потерю.

– Слышал, из них масло добывают, – ответил я, вспомнив все эти подробности, и заодно по привычке мысленно перекрестив глайт в секвойю.

Почему бы и нет? Да, сходство не сказать, что полное, но оно, несомненно, есть.