Соленые брызги ярости (СИ) - Гришанин Дмитрий. Страница 27

Болезненная вспышка в ноге повторилась. От неловкого движения нестерпимо зачесалась короста на месте кислотных ожогов на руках, ногах и животе. Я глухо застонал. И неожиданно услышал рядом возбужденное урчанье, прервавшееся с очередным болезненным щипком ноги… Млять! Да меня, похоже, пытаются заживо жрать!

Вспышка ярости заставила отступить сковавшую тело апатию. Я резко сел, цапнул кусающую ногу патлатую башку, и рывком свернул наглому медляку шею.

– Чего темно-то так?! – раздраженно прошипел в окружающую непроницаемую черноту.

И тут же злобно матюкнулся, нащупав на лице накрученную в несколько слоев спецовку.

Похоже, при столкновении с преградой, защитная маска, с оставленной щелью для глаз, съехала в сторону. Очнувшись после потери сознания, я не мог ничего видеть, из-за закрывшей глаза плотной ткани спецовки.

По тому, что куртка на голове полностью высохла, определил, что пролежал в отключке не меньше получаса. Стащив ее с головы, я смог, наконец, оглядеться по сторонам в непривычно моргающем, тревожном полумраке, но тут же задохнулся от многократно усилившейся кислотной вони вокруг. Разлившаяся из куба-концентратора кислота, растеклась по всему длинному коридору, и за время моей отключки успела впитаться в межплиточные швы пола, но жуткая вонь ее ядовитых испарений за столь короткий промежуток времени развеяться, разумеется, не могла. Потому, сейчас вокруг смердело так, что хоть топор вешай.

Задыхаясь от вони, я тут же по новой обвязал спецовку вокруг головы, оставив щели только для глаз. Конечно сухая ткань спасала от запаха в разы хуже мокрой, но воды с собой у меня не осталось, пришлось довольствоваться таким вариантом. Даже через сухой фильтр вдыхать окружающее дивное «амбре» стало намного легче.

Сирена и грозный голос в лаборатории смолкли, но последствия учиненного мною разгрома концентратора одним смрадом не ограничились. Как я уже упоминал, какая-то непонятная хрень творилась с освещением лаборатории. Некогда яркий ровный искусственный свет теперь превратился в мерцающий полумрак, из ежесекундно сменяющих друг дружку зловеще красных и мертвенно синих тонов.

От попадания в кислотную лужу меня спас счастливый случай. В конце неконтролируемого полета фартануло протаранить головой не запертую дверь одного из секторов и закатиться внутрь. Разливающаяся по коридору кислота в этот дальний сектор почти не попала – разве что маленькая лужа у самого порога натекла, но вглубь сектора точно не пошла. И я смог спокойно отлеживаться в бессознанке в относительной безопасности.

Регенерация, пока я был в отрубе, позаботилась о кислотных ожогах, затянув поврежденные участки тела коркой гнойной коросты, от чего руки, ноги и живот теперь зверски чесались. Но приходилось сдерживаться и терпеть, потому как малейшее повреждение корки оборачивалось болючими гнойными царапинами. Хуже всего дела обстояли с левой ногой, на ней, как и на правой, штанина превратилась в практически ничего не прикрывающее дырявое гнилое тряпье, и на левой она оказалась еще до колена разодрана навестившим мое лежбище медляком, благодаря которому короста на голени теперь была изрыта до кучи гнойными шрамами, от многочисленных неумелых, но старательных, укусов низкоуровневой твари. Медляку, разумеется, не хватило сил и остроты зубов, чтоб оторвать кус мяса от моего тела – его отчаянные попытки неизменно выливались для меня лишь в болезненные щипки. Если б не короста, сильно сомневаюсь, что он и кожу-то смог бы прокусить. Но из-за гребаной кислоты естественная защита моего кожного покрова оказалась нарушена, и теперь левая голень являла собой весьма удручающую картину. А учитывая то обстоятельство, что Регенерация уже задействовала на борьбу с обширным кислотным ожогом все резервы организма, заживать гнойные ссадины на пострадавшей голени будут долго. Я сейчас чувствовал себя до суха выжитым лимоном – гораздо хуже даже, чем когда отращивал оторванную руку, тогда хотя бы у меня оставался во фляжке живец, и в инвентаре хранился чудодейственный НЗ, в виде узелковой нити янтаря.

И хотя сейчас шкала Здоровья просела всего лишь на четверть, зато все остальные шкалы колебались в опасной близости от нуля. Худо-бедно выправить ситуацию мог лишь немедленный основательный перекус, но здесь возникали сразу две проблемы. В окружающем зловонье, сомневаюсь, что удастся заставить себя хоть что-то съесть – даже сейчас, при совершенно пустом желудке, из-за страшной вони постоянно приходилось бороться с накатывающими позывами к рвоте. Ну и основная проблема – прежде чем заставлять себя что-то съесть, еду сперва нужно было где-то раздобыть.

В довершение к откровенно паршивому физическому состоянию, из-за кислоты я лишился практически всего своего оружия. Попытка извлечь из инвентаря Шпору ожидаемо провалилась. Вместо Шпоры в руке, перед глазами загорелась пояснительная надпись:

!!!Внимание! Шпора пострадала из-за воздействия кислоты и нуждается в капитальном ремонте. До окончания капитального ремонта: 11 часов 19 минут 53 секунды!

Ну хоть точное время своей отключки узнал – и то хлеб.

Острая и удобная в ближнем бою лопата тоже была безвозвратно утеряна в кислоте. У меня остался один лишь лук, но к нему не было ни тетивы, ни стрел. Правда, однажды мне довелось его использовать в бою, как боевой шест, и вроде неплохо даже вышло. Но все равно в первую очередь это оружие дальнего боя, и использовать его в качестве примитивной дубины очень не хотелось.

Кстати, о дальнострелах. Я вдруг осознал, что нахожусь в Третьей Арке уже порядка двух, а может и трех, часов, но до сих пор нигде не «нашел» привязанных пистолета с винтовкой. И если по отношению к последней, сие вопиющее безобразие можно было еще как-то худо-бедно списать на длительный восстановительный ремонт сгоревшей в пожаре винтовки. То необъяснимо долгое отсутствие стечкина, мягко говоря, удивляло… Да вообще, это просто кидалово какое-то! Млять! Окажись час назад у меня под рукой пистолет, я б тот куб долбанный спокойно расстрелял бы с дальней дистанции, и как минимум Шпора сейчас была бы на месте!

Но горы навалившихся на меня проблем мигом ушли на задний план, стоило извлечь из инвентаря добытый синий кристалл.

– Так вот ты какой, олень северный, – ухмыльнулся разглядывая лежащий на ладони Камень Сути.

Внутреннее сиянье внутри него померкло, и теперь он походил на обычный придорожный булыжник, окрашенный синькой.

Весил камень примерно с полкило, и размером был не больше пачки сигарет. Но как много значил для меня этот неказистый с виду кристалл. Итак, поставленную Хранителем задачу я выполнил, Камень Сути заполучил, и теперь можно было безбоязненно возвращаться.

Аж ладони вспотели от острого желания немедленно прекратить свои мучения, травануть себя чем-нибудь – да хоть теми же споранами, которые имелись практически в каждой прибитой здесь твари – и с чистой совестью вернуться в посмертный кисляк…

По лежащему на ладони камню вдруг зазмеилась трещина и, от греха подальше, я тут же вернул драгоценный кристалл обратно в ячейку инвентаря. Похоже, открытый воздух, без кислотной ванны, действовал разрушительно на этот странный Камень. Я даже забеспокоился: уцелеет ли он, помещенный в инвентарную ячейку? Но вовремя вспомнил про пролетевшие сорок минут отключки – все это время Камень Сути спокойно лежал себе в ячейке, и там ничуть не пострадал. Значит, инвентарь как-то воссоздает вокруг кристалла безопасную для хранения атмосферу, и за сохранность драгоценного артефакта в нем можно не опасаться.

Усилием воли я заставил себя таки подняться на ноги.

Да, дело сделано, но моя Игра здесь еще не окончена. Нужно сходить и проверить остатки разрушенного куба-концентратора, может там на уже обмелевшем дне меня дожидается приятный бонус в виде второго Камня Сути. Хотя, кого я обманываю, интуиция дурным голосом вопила, что нифига я там уже больше не найду. Второй синий кристалл без кислоты, наверняка, рассыпался в пыль. И вполне вероятно, именно из-за этого в лаборатории начались такие странные перебои со светом.