Я — Легион (СИ) - Злобин Михаил. Страница 49

— Нет уж, товарищ подполковник, давайте без этих дешевых приемчиков. Что. Именно. Вы. Мне. Предлагаете?

— Сразу видно человека, который умеет вести бизнес и знает себе цену. — Болотов улыбнулся уголками губ, но внутренне остался холоден. Даже тот факт, что разговор свернул в самое что ни на есть деловое русло, его нисколько не обрадовал. — Скажу прямо и честно, раз вы на этом настаиваете. Мы предлагаем вам стать инструктором в одном из наших центров спецподготовки на срок вашего заключения.

— Позвольте уточнить, вы хотите меня сделать Бобиком на цепи вашего центра на двадцать пять лет?

— Ну, это совсем уж грубо, Сергей! — Подполковник поморщился, будто все сказанное мной не было правдой. — Вас и так уже сделали Бобиком, только не на цепи, а в клетке. Согласитесь, что своя конура на свежем воздухе и достаточно длинная привязь, это гораздо лучше каменного мешка, где даже солнечного света не будет видно. Кроме того, вы и сами понимаете, насколько комфортнее вам будет находиться в центре, среди молодых бойцов, которые будут уважительно и внимательно ловить каждое ваше слово нежели… нежели на зоне, где каждый день будет для вас борьбой.

— Мне нравится, как вы охотно ударились в аналогии, товарищ подполковник, — ухмыльнулся я, — но вы же сами в начале разговора сказали, что я благодаря своим навыкам я могу потеснить и некоторых авторитетов. А сидеть в тюрьме авторитетом это не то же самое, что быть рядовым заключенным.

— Сидеть в тюрьме в любом статусе хреново, Сергей, — легко нашел контраргумент мой собеседник, — даже будучи блатным.

— Но вы мне предлагаете ту же самую тюрьму, только в других декорациях.

— Нет, вы не правы. В нашем центре у вас будет не в пример больше свободы и куда более гибкий распорядок дня. А кроме того, у вас будут выходные, которые вы сможете проводить так, как вам захочется. Не без сопровождения, конечно, но тем не менее. Про оклад, думаю, упоминать смысла нет, вы и без того достаточно обеспеченный человек, чтобы соблазниться на деньги.

Ох, какие сказочные условия, я прям поражен! Хотя, если подумать, то для какого-нибудь среднестатистического зэка это и правда был бы предел мечтаний — честная работа, немного урезанная версия свободы, возможность приносить пользу… не больше, но и не меньше. Вот только ошибка военных была в том, что они пытались меня мерить совсем не теми категориями…

— У меня есть время подумать? — Осведомился я больше для убедительности, чем от необходимости.

— Не думаю, Сергей. Скоро здесь появится множество сотрудников самых различных ведомств, и они начнут очень долго и дотошно выяснять обстоятельства ночного происшествия. Если вы склоняетесь к тому, чтобы согласиться, то это лучше всего сделать сейчас.

Хах, этот военный даже не допускал мысли о том, что я могу отвергнуть их такие шикарные условия. И мне только от одного лишь желания увидеть, как вытянется его лицо, захотелось ему дать от ворот поворот. Но я, конечно же, сдержал этот свой ребяческий порыв.

— Я понял, товарищ Болотов. В таком случае, я согласен на ваше предложение.

— Прекрасно, Сергей! — Подполковник искренне полыхнул удовлетворением и даже едва сумел сдержать свои мимические мышцы, чтобы они помимо его воли не обнажили зубы в широкой улыбке. — Тогда вы пока вернетесь в камеру, а мы уладим кое-какие формальности и вскоре вернемся за вами.

— Договорились.

По сигналу военного вошел конвой, и меня отвели обратно к моим мертвым товарищам. Там я растер немного уставшие от наручников запястья и улегся на кровать. Мне нужно было сделать кое-что еще. Придать прогремевшему бунту немного мотивации в глазах общественности, чтобы он не выглядел совсем уж необъяснимым.

А для этого мне очень пригодились телефоны зомбированных тюремщиков, которые от великого ума хранили на них видеозаписи пыток. Десять минут времени, и на контактные e-mail’ы десятка столичных новостных агентств полетели короткие письма с прикреплёнными видеофайлами.

Вскоре вся страна проснется и узнает, что узники «Матросской тишины», не выдержавшие бесчеловечного отношения и зверств надзирателей, взбунтовались, перебили охрану и сбежали, посчитав, что участь беглецов куда лучше, чем терпеть издевательства. Думаю, скандал будет достаточно большой и громкий, чтобы некоторые высокопоставленные чины лишились своих должностей. И в поднявшемся хаосе, особенно когда сотни беглых зэков будут периодически терроризировать город, кто обратит внимание на скромного меня?

Глава 17

Несмотря на поздний вечер первого января, Стрельцова уже сидела на рабочем месте и работала с аналитикой, упрямо ломая глаза об стройные ряды десятков всевозможных таблиц, графиков и диаграмм. Работа и раньше была для нее спасением, а теперь и вовсе стала чем-то наподобие избавления. Вот вроде бы ничего в ее жизни откровенно плохого не случилось, а все равно девушку не покидало донельзя тоскливое ощущение, будто всё со страшной скоростью летит под откос.

Хотя, если быть честной с самой собой, единственной и главной причиной своего упаднического настроения Виктория считала исключительно Сергея. У нее просто не укладывалось в голове, что он мог совершить нечто подобное. И после того разговора в изоляторе, у нее непрестанно всплывали в голове слова отца: «…он ужасный человек… в его глазах беспросветный мрак… рядом с ним только горе и беды».

А от холодных и безразличных фраз самого Серёжи, сказанных им во время свидания в изоляторе, до сих пор мурашки бегали по спине. «Сначала я убивал, потому что был вынужден, а дальше я стал убивать просто на всякий случай» — эти слова будто огнем выжгло в её памяти, и Вика не имела понятия, сколько лет должно пройти, прежде чем она сможет их позабыть. А уж его финальная речь, где Сергей уверял их с Алиной, что СМИ не знают даже сотой доли того, что он совершил или когда обещал, что снова будет убивать, стоит ему только оказаться на свободе, уже несколько раз снилась ей в кошмарах, которые неизменно сопровождались полупризрачными видениями крови и лежащими вниз лицом телами.

Неужели папа был прав на его счет? Ведь в тот момент, когда Сергей так легко и спокойно говорил о совершенных им убийствах, Вика и сама увидела какие-то мрачные отсветы в его глазах, которых никогда раньше не замечала. Может, это она так сильно ошиблась в этом человеке, а папа с самого начала сделал правильные о нем выводы? Теперь этот вопрос безжалостно терзал её, оставляя на душе глубокие раны, боль от которых могла притупить одна только работа. Ну, может быть еще и алкоголь, но девушка считала поиски утешения на дне бутылки чем-то постыдным, что ниже ее достоинства.

Но нет, это все бред! За то короткое время, что они были вместе, Вика успела его достаточно узнать. Даже если Сергей и виновен, то не стал бы так поступать без веских на то причин. И пока она не услышит его историю целиком, то даже выводов никаких делать не станет! Точка зрения отца строится лишь на каких-то его собственных умозаключениях, и это при том, что сам он с Сергеем не провел и дня. Он не может знать, что тот за человек!

Сейчас Виктория для себя твердо решила навестить Сергея еще раз, но уже одна, без Алины. Так у нее будет куда больше шансов вызвать его на откровенность. Кстати, об этой девчонке. Стрельцовой нравилось работать с утра до ночи, игнорируя выходные и праздники еще и потому, что это каждый раз заставляло Алину обреченно стонать и сокрушаться. Нет, серьезно, не было для Викиных ушей музыки приятнее, чем очередная порция стенаний брюнетки о том, что нельзя всю молодость угробить на офис. Каждое утро, когда Стрельцова безжалостно будила ее, навязанная подопечная проходила все стадии принятия неизбежного, от отрицания и торга до депрессии и смирения. Несказанное злорадство заряжало Вику позитивом на долгие часы, и уже только ради одного этого можно было просидеть хоть все новогодние праздники в офисе.

Вот и сейчас Алина вошла в кабинет, недовольно супя бровки, всем своим видом демонстрируя, как она уже устала и хочет домой, но Виктория эти ее невербальные послания начисто проигнорировала, продолжая с невозмутимым видом изучать документы. Горько вздохнув от тяжести непередаваемого огорчения, что ее игра пропала втуне, девушка заговорила: