Рип (ЛП) - Коул Тилли. Страница 6

Мои ноги стучали по полу, я проводил руками по волосам.

— В течение нескольких месяцев вы говорили мне, что не знаете, черт возьми!

Мой отец вскочил на ноги, и я повернулся, чтобы посмотреть ему в лицо.

— Я убил его! Я, бл*дь, убил его! — Я протянул руки к отцу. — Этими гребаными руками. Я убил его. Я убил его…

— Чтобы спасти меня, — прервала Киса. Мои глаза сразу же уставились на нее. Я вышел вперед, и Кирилл встал со своего места. Он подошел к Кисе, словно не хотел, чтобы я приближался к его дочери. Это только больше разозлило меня. Киса кивнула своему отцу, и он отступил.

Киса потянулась, чтобы обхватить мое лицо. Мое твердое тело расслабилось, когда ладонь моей жены соединилась с моей горячей кожей.

— Спокойно, детка. Слушай своего папу.

Киса провела пальцами по волосам. Мои глаза зажмурились, пока я медленно и ровно вдыхал ртом.

Когда мои глаза снова открылись, Киса посмотрела на напряженное лицо моего отца, затем снова на меня.

— Лука. 362. Он был Костава.

Густая пелена затуманила мой разум, когда она произнесла эти слова. Костава? Я понятия не имел, что это значит, кто это был. Имя ничего не значит для меня.

Лоб Кисы опустился на мой.

— Лука…

— Я не понимаю… — прошептал я. Моя голова начала болеть от попыток вспомнить что-нибудь, хоть что-то, об этом, бл*дь, имени.

— Ты не понимаешь? — спросила Киса, ее голубые глаза блестели от беспокойства.

— Я не понимаю, почему он был Кос… Кос…

— Костава, — продолжила она.

Я кивнул головой.

— Костава — это плохо. — Я посмотрел вниз, пытаясь вспомнить. — Я не помню, почему это плохо.

Мой живот напрягся от гнева. Я знал, что должен был знать это, но воспоминаний об этом не было.

— Я должен это знать, верно, Solnyshko? — спросил я у Кисы.

— Твои воспоминания все еще не вернулись к тебе. — Киса погладила меня по волосам. — Не волнуйся. Мы можем объяснить. Мы можем рассказать тебе историю семьи, которая была потеряна.

Я кивнул, чувствуя, как по моей горячей коже бегает миллион иголок. Я посмотрел на своего отца и увидел его муку. Когда я снова встретился с Кисой, ее голубые глаза искали мои. Я поднял руку и прикоснулся к ее лицу.

— Скажи мне, — попросил я, — расскажи мне о нем, пожалуйста…

Сжимая мою руку, Киса переплела свои пальцы с моими. Она заставила меня сесть и попыталась расположиться рядом со мной, но вместо этого я опустил ее себе на колени. Как только она оказалась у меня в руках, я расслабился.

Когда глаза Кисы нашли мои, она нежно поцеловала меня в щеку и обратилась к Ивану.

— Иван, я думаю, будет лучше, если ты это объяснишь.

Я внимал каждое слово из уст моего отца. Каждую часть истории в мельчайших подробностях. Я узнал о Костава. Потерянные кусочки истории моей семьи внезапно оказались на месте. Но все, что я мог слышать, все, на чем я мог сосредоточиться, это то, что у 362 наконец-то появилась жизнь. Я знал, откуда он, кто он, кто его семья. Но важнее...

— У него есть имя, — прошептал я в комнату, когда мой отец закончил объяснять, почему они скрыли от меня личность 362. Рука Кисы легла мне на щеку, и я поднял глаза, повторяя:

— У 362 есть имя. — Я глубоко вздохнул и сказал: — Анри. Его звали Анри Костава.

Я закрыл глаза, услышав, как его произносят вслух. Потом они открылись, когда мой отец добавил

— Он был одним из близнецов. У Анри был брат-близнец.

В мгновение ока я вскочил, усадив Кису обратно на стул, и начал ходить. Мой разум стал мгновенно сосредоточен, движимый моей волей.

— Как звали его брата? Как звали брата-близнеца Анри?

Мой отец внимательно наблюдал за мной. Он не произнес имени, пока мой взгляд не сузился, не давая ему возможности скрыть эту информацию от меня.

— Заал. Заал Костава, — неохотно сказал мой отец. Я кивнул, сохранив это имя в памяти.

— А где он сейчас? ГУЛАГ? Он жив и борется до смерти в этой чертовой тюрьме?

В моих ушах заревела тишина, когда мой отец отказался отвечать. Мои кости воспламенились, я повернулся к ближайшей стене и направил кулак прямо в большое зеркало, разбивая его вдребезги. Я повернулся и посмотрел на Пахана и своего отца. Указав окровавленным пальцем на их лица, я зарычал:

— Скажите мне, где он! Мне нужно это знать.

Мой отец встал и подошел ко мне.

— Лука. Остановись! — произнес он, и я замер. Моя челюсть сжалась, в попытке обуздать свою ярость.

— Скажи мне! — прорычал я гортанным голосом.

Мой отец стоял на своем, выражение его лица было ледяным.

— Наша семья никогда не поможет Коставе, — мрачно ответил он. — Мой сын никогда не станет помогать одному из них.

— Значит, Заал жив? — спросила Киса через всю комнату. Плечи моего отца напряглись.

Это был чертов ад, да. Надежда поселилась у меня в груди.

— Где он? — потребовал я.

— Лука…

— Где он?! — Я повернулся и снова зашагал. — Мне все равно, кто он для нас. Заал — брат человека, который спас мне жизнь. Человека, которого мне пришлось убить, потому что чертов Алик Дуров бросил его в клетку, чтобы убить меня! Когда он должен был быть свободным!

Я остановился прямо перед отцом и надавил:

— Теперь скажи мне, где он. Сейчас же.

Плечи моего отца опустились, и он снова посмотрел на Кирилла. Пахан поднял бровь и сел, привлекая тем самым мое внимание.

— У нас нет веских доказательств, Лука. Но наши источники сообщили о человеке, которого Джахуа имеет в своем клане. – Пахан невесело рассмеялся. — Я говорю человек. Но в действительности, из того, что мне известно, это дикий боевой пес. Он приучен исполнять все команды Левана Джахуа. Накачан наркотиками. Груда мышц, над которыми Джахуа экспериментировал столько лет. Он потерял все человеческое. Он безумен, его не спасти. Прототип, демонстрация какого-то препарата для послушания, который он начал толкать на черном рынке. — Лицо Кирилла ожесточилось. — Начал продавать другим преступным организациям в моем гребаном городе. Это лишь одна из многих причин, по которой его жалкую шайку нужно раздавить.

Мои мышцы охватил гнев. Над Заалом экспериментировали до тех пор, пока он не сошел с ума. Убийца по принуждению. Так же, как я и Анри. Но он был жив. Он все еще был, бл*дь, жив.

В одно мгновение решение было принято.

Резко я дернулся в сторону отца и сказал:

— Я собираюсь вытащить его из цитадели Грузии. Я вытащу брата Анри из дерьма Джахуа.

Ноздри моего отца раздулись, а лицо налилось яростью.

— Никогда. Толстой никогда не поможет Коставе!

Я подошел еще ближе к отцу, моя грудь коснулась его, и я уставился на него.

— Анри не был для меня Коставой, — многозначительно сообщил я. — Его фамилия для меня ни*уя не значит. Тебе нужно уяснить это прямо сейчас. — Я указал на Кису, не отводя взгляда. — Он освободил меня из ГУЛАГа, чтобы я мог воссоединиться со своей семьей и жениться на своей женщине. — Медленно вздохнув, я добавил: — Я обещал 362 возмездие, когда он умер. И я буду чтить его, спасая его брата и убивая тех, кто его удерживает.

Щека моего отца дернулась.

— Войдешь туда, и начнется война с грузинами.

Я подошел к Кисе и указал на дверь. Киса последовала за мной к выходу без вопросов. Затем я повернулся к отцу и Кириллу.

— Джахуа вернулся в Бруклин, чтобы убрать нас всех, мы знаем, что это правда. Чертова война уже началась. Если я займусь Заалом, это только ускорит начало конфликта.

Когда я повернул ручку двери, мой отец сказал:

— Я соберу наших лучших людей, чтобы помочь тебе. Я не хочу видеть тебя мертвым. Но если ты вытащишь эту мразь Коставу оттуда живой, убери его на*уй подальше от меня и Бруклина. Или я убью его сам. Я никогда не хочу больше видеть эту семью.

Я кивнул головой один раз.

— Понял.

На этом мы с Кисой вышли из комнаты. Киса, ясно видя решимость в моих глазах, наклонилась и взяла меня за руку.

Я провел пальцами по ее пальцам, затем остановился. Она обхватила мою щеку.