Только для тебя - Хауэлл Ханна. Страница 49

– Мы искупаем тебя и сменим белье.

– Я слаб, как младенец, – пожаловался Ботолф, закрывая глаза. – Ты заботилась о себе?

Саксан улыбнулась прозвучавшему в его голосе намеку на прежний повелительный тон.

– Да, достаточно хорошо. А теперь мы должны позаботиться о тебе, чтобы ты чувствовал себя удобно.

С помощью Питера Саксан смыла пот с тела сменила белье и повязки. Хотя они старались действовать осторожно, к тому времени как они закончили, Ботолф совсем обессилел. Саксан поспешила напоить его крепким бульоном, до того как он опять уснет. Несколько раз она трогала его лоб и убеждалась, что жара нет.

– Мне следовало бы позвать леди Мери, но я не хочу беспокоить ее, – сказала Саксан. – Она приехала сегодня днем и сидела несколько часов у твоей постели. Незачем будить ее сейчас, когда ты скорее всего опять уснешь.

– Скажи Элизабет, и пусть она решает, – сказал Ботолф, глотая суп и морщась от боли. – Клянусь Спасителем, я слишком слаб, чтобы глотать.

– Теперь, когда лихорадка миновала, силы скоро вернутся. – Она взглянула на Питера. – Сообщи, пожалуйста, горничной леди Мери, что граф пришел в себя. – Когда великан выходил из комнаты, она добавила: – Не забудь сказать, что он скоро опять уснет.

– Ты говоришь об этом так уверенно, – пробормотал Ботолф, когда Питер ушел.

– Тебе нужен сон, – ответила Саксан, отставляя тарелку.

– Хотя я спал четыре дня?

– Да, это время ты провел в тяжелой борьбе с лихорадкой, которая отняла у тебя все силы. Теперь ты будешь спать, чтобы восстановить их.

Он постарался пожать ей руку.

– И ты будешь командовать мной.

– Конечно. – Саксан прижалась щекой к его ладони. – Я слишком хорошо помню, как мы чуть не потеряли тебя. Наверное, я становлюсь очень сварливой.

– Не особенно. – Ботолф вздохнул и поморщился от боли, которую причиняло ему малейшее движение. – Сэсил почти победил.

– Только если его единственным желанием было, чтобы ты умер. Но все равно он бы никогда не получил Регенфорд. Даже землю на свою могилу. Я бы скорее вырвала его сердце.

– Очевидно, Сэсил не представляет воинственности моей жены.

– Ничего, скоро представит. – Саксан погладила мужа по голове. – Отдохни.

– Мне хочется побеседовать с тобой, хотя говорить особенно не о чем.

– Наверное, из-за того, что почти четыре дня ты молчал.

– Ты хочешь сказать, что я не пел и не бредил, пока был в лихорадке?

– Да, милорд. Вы ничего не произносили, не считая нескольких нелюбезных замечаний, касающихся Сэсила. – Она улыбнулась, когда он тихо рассмеялся, но потом посерьезнела, вспомнив, как переживала, пока он был без сознания. – Но лучше бы ты кричал, ругался и бушевал. Твое молчание было ужасно и ясно говорило о том, что у постели стояла смерть.

– Она, очевидно, устала ждать меня. И я не намерен приглашать ее, пока не состарюсь и не увижу детей моих детей.

Саксан понимала, что он шутит, но молилась о том, чтобы его слова оказались пророческими. Улыбнувшись, она положила его руку на свой живот. К ее радости, ребенок внутри нее бурно ответил на прикосновение. Глаза Ботолфа, испещренные красными прожилками, расширились, когда он почувствовал, как брыкается младенец. «Интересно, – подумала Саксан, – понимает ли он, что для одного ребенка там слишком много движения?»

Ботолфа захлестнула такая волна чувств, что она затопила его слабость. Он ощущал движения в животе Саксан и раньше, но никогда они не были столь сильными. Тот факт, что он чуть не умер, придавал остроту его ощущениям. Маленькая женщина, улыбавшаяся ему, и его семя, произраставшее в ее чреве, были единственной причиной, заставлявшей Ботолфа упрямо бороться со смертью. Раньше у него никогда не было такого неистового желания жить.

– Нет сомнения в том, что наш ребенок жив, – сказал граф.

– Никакого сомнения. Здесь чувствуется сила.

– Она нужна сыну. – Он улыбнулся. – Или дочке.

– Нужна, – согласилась Саксан, затем встала и поправила его одеяло. – Хочешь попить, прежде чем уснешь?

– Разве я усну?

– Да, по крайней мере скоро. У тебя уже глаза красные от усталости и язык стал заплетаться. Если ты не будешь отдыхать, лихорадка опять вернется.

– А я слишком слаб, чтобы еще раз ее выдержать. – Ботолф вздохнул и закрыл глаза. – Когда мама решит нанести мне визит, разбуди меня. Если я поговорю с ней, это ее успокоит.

– Разбужу, но я начинаю думать, что она решила подождать до утра.

– Ты должна отдохнуть. Судя по брыканиям в твоем животе, тебе понадобится много сил, чтобы выносить этого ребенка.

Саксан кивнула, нагнулась и поцеловала его в губы. Быстро взглянув на мужа, она поняла, что вложила в этот поцелуй гораздо больше чувства, чем собиралась, но ей было все равно. Ботолф чуть было не умер и если обратил внимание на страстность ее поцелуя, то, вероятно, припишет это драматизму момента.

– Спокойного сна, Ботолф, – прошептала Саксан и направилась к тюфяку.

– Ты спишь здесь? – спросил он, когда жена улеглась.

– Временно. Мы поговорим об этом позднее.

– Обязательно поговорим.

Саксан улыбнулась, обрадовавшись тому, что муж собирается с ней спорить. Это доказывало, что силы возвращаются к нему. Немного погодя она услышала, что вернулся Крошка Питер. Зная, что оставляет мужа в надежных руках, Саксан погрузилась в сон.

– Ты видишь, мама, на чем она спит?

– Тихо, Ботолф. Это только несколько дней. Ей нужно находиться рядом с тобой.

Саксан прогнала остатки сна. Голос Ботолфа окреп и стал больше похожим на прежний, что явилось следствием нормального сна и отсутствия лихорадки и развеяло ее последние сомнения относительно выздоровления мужа. Она потянулась и поняла, что голодна – впервые с тех пор, как раненого Ботолфа привезли в Регенфорд.

– Я знаю, что ты не спишь, – произнес Ботолф, несмотря на просьбу матери не разговаривать.

– Как я могу спать, если ты визжишь как резаный поросенок? – Саксан подмигнула леди Мери, поспешившей помочь ей подняться. – Ты быстро сделался словоохотливым, муж мой.

– Тебе повезло. Я еще слишком слаб, чтобы кричать, – пробурчал он, обмениваясь с женой поцелуем. – Я был вчера не в состоянии заметить, что твоя постель не годится для женщины в положении.

– Ты говоришь громко и длинно. Это хороший признак.

– Саксан! – Ботолф строго посмотрел на улыбающуюся мать. – Тебе нельзя спать на холодном влажном полу.

– Между мной и полом тюфяк, овечья шкура и простыня. – Она погладила мужа по щеке, радуясь здоровой прохладе его кожи. – Я проведу здесь еще одну ночь, а затем найду более подходящее ложе. Теперь же я должна принять ванну и позавтракать.

– Ешь как следует, – бросила ей вслед леди Мери. – Я посижу с Ботолфом.

И она поставила поднос с едой на кровать сына.

– Саксан плохо ела все это время? – спросил Ботолф, глотая горячий бульон.

– Она и ела, и спала достаточно хорошо, хотя, конечно, не так, как тебе хотелось бы. Саксан хорошо понимает, что все это сказывается на ребенке. Однако ей надо было также сидеть возле тебя.

– Ну, ей не стоило так усердно исполнять свой долг по отношению ко мне. Будущий ребенок намного важнее.

– Странно, что мужчины, которые считают себя способными командовать другими, могут иногда быть такими глупцами, – пробормотала леди Мери.

Ботолф удивленно уставился на мать:

– Что ты хочешь сказать?

– Ты в самом деле думаешь, что долг держал это дитя у твоей постели день и ночь? Долг требовал только, чтобы она обеспечила тебе наилучший уход. Наверняка не долг заставил ее обидеть священника, назвав его стервятником, и отрицать саму возможность твоей смерти. Нет, долг – неподходящее слово, чтобы оценить поведение Саксан.

– А как бы ты оценила его?

– Эта девочка любит тебя. – Леди Мери вздохнула, глядя на нахмурившегося сына. – Ты не хочешь, чтобы жена тебя любила?

– Я хочу спокойной семейной жизни, – сказал он, борясь с внезапным приливом радости, который почувствовал при словах матери. – Любовь не всегда приносит спокойствие и счастье. Я уже имел возможность в этом убедиться.