Загадочный пациент (СИ) - Форс Элен. Страница 3

Выпустил и отошёл так резко, что она растерялась, замерла в нерешительности. Пучок на голове ей не шёл, безобразил, очень хотелось распустить ей волосы. На ней не было и грамма макияжа, но каждая черточка ее лица была выразительной и притягательной. Она смотрела в пол, напряженно дыша, так что ее грудь медленно поднималась и опускалась.

Я бы оставил ее в своей кровати до утра, чтобы она согрела простыни. Хотелось заставить колибри послушно повторять мои приказы в кровати. Интересно, у нее были мужчины?

- Иди. – приказываю ей, понимая, что желание может взять вверх и она уже не уйдёт отсюда,медсестра убегает, оставляя в комнате только воспоминание о ее присутствии. Закрываю за ней дверь и ложусь вдыхая. С тупой болью в теле я уже кое как свыкся, но вот с легкими… Есть реальный риск, что до конца поправиться так и не получится, это сильно ослабит меня, оставит инвалидом. Такая перспектива меня совсем не радовала.

С мыслью о немощности я сел, набирая полную грудь воздуха, легкие тут же заскрежетали, словно в них была тысяча осколков. Врачи советовали не делать резких движений и глубоких вздохов. Химический ожог легких – это не шутка.

Все удивлялись, как я вообще выжил после такого взрыва.

Не хочу лежать и сдыхать здесь, жизнь подарила мне шанс, нужно использовать его. Я резко встал и распахнул двери на террасу, у меня был свой выход в огороженный сад, где меня никто не должен был беспокоить. В этом крыле не было других пациентов.

___________________________

Меня разбудил шум. Сначала я подумала, что мне показалось, но потом звук повторился и я насторожилась. В месте, где большая часть людей предпочитает скрываться по палатам, обычно безлюдно и тихо.

Я подошла к окну, чтобы найти источник шума, всмотрелась в темноту, скудно освещенную небольшим количеством фонарей.

Был слышен только стрекот сверчков. Я выдохнула и хотела уже закрыть окно, когда звук повторился. Мимо меня пробежал мужчина в спортивных штанах и голым торсом, перемотанный бинтами. Если бы не они, я возможно и не заметила бы его. Когда он пробегал мимо моего окна, то наступал на люк и раздавался этот характерный звук.

Мое сердце забилось от поднятого адреналина. Это мог быть только загадочный пациент, о котором говорила Яна. Кто еще бы бегал в такое время? Все остальные в этом здании были либо слишком старые для такого мероприятия либо слишком ленивые, или же скрывались ото всех.

Я отошла от окна, возбужденно переминаясь с ноги на ногу. Он был русский и судя по всему крепкий малый, если уже, как минимум, минут пятнадцать бегал вокруг больницы не сбавляя темпа. Было трудно определить его возраст в темноте, но он был высок и спортивно сложен, не юн.

С самого утра меня не покидала навязчивая мысль – познакомиться с ним, что если он сможет помочь мне? В нашем мире не принято помогать чужим людям, но я могла бы дать ему денег, если бы он помог мне выбраться отсюда. Мама оставила мне небольшие накопления, о которых не знал отец, по счастливой случайности это осталось в тайне, иначе он бы уже потратил их – проиграл в карты.

Так или иначе, попытка не пытка. Кто не рискует, тот не пьёт шампанское. Что я потеряю? Я уже год тут и кроме Яны больше ни с кем не общаюсь.

Поверх пижамных штанов я быстро натянула широкую толстовку, пряча волосы и надевая шапку. Следуя необъяснимой логике, я распахнула окно и полезла на улицу, благо моя палата располагалась на первом этаже. Выходить из центрального входа было нельзя, меня мог бы увидеть охранник и сразу же доложить Пьеру.

Я ни раз выбиралась наружу через окно, чтобы покурить травку и посмотреть на звездное небо. Единственная блажь, которая не давала мне сойти здесь с ума. Потом я даже не помнила, как добралась обратно, как переоделась и легла спать. Вечер и ночь всегда выпадали из моей памяти. Это было мое любимое время суток.

Удерживаясь за подоконник и перемещая ногу на пожарную лестницу, я действовала машинально, как и каждый раз когда выбиралась. Только на этот раз меня напугал этот хлопок люка, раздавшийся у самого уха. Я вздрогнула и непроизвольно разжала руки, кренясь назад. Паника охватила меня с первых секунд, я судорожно пыталась схватиться хоть за что-нибудь, чтобы удержаться, но руки скользили, а гравитация тянула вниз. Исцарапав все ладони, я полетела вниз, представляя себя в инвалидном кресле. Перед глазами пролетели все счастливые моменты. Я упала на что-то и у меня болезненно заныли ноги, которые не удачно приземлились.

Ожидала я худшего. Сердце еще гулко билось, внутри все сжалось от страха. Неужели я цела?

- Пацан, ты цел? – жутко хриплый голос раздался у самого уха, от него у меня все тело покрылось мурашками. Я поняла, что не переломала себе все конечности только благодаря тому, что этот мужчина подхватил меня в последние минуты, смягчая падение.

Я сидела на нем, прижимаясь попой к его бёдрам. Он попытался помочь мне встать и разместил руки на самой груди, не ожидая ее найти там. Его ладони сжали мою грудь с двух сторон так резко, что я ахнула, не ожидая такого поворота событий. Ни один мужчина не трогал меня так, и я никогда не думала, что в первый раз будет именно такой. Видимо приняв меня за мальчика, он не предполагал, что может дотронуться до груди. На мне не было лифчика и острые соски проступали даже через толстовку, незнакомец непроизвольно сжимал их.

Попой я почувствовала, как что-то внушительное стало увеличиваться и упираться мне между ног.

Я постаралась побыстрее слезть и отползти от него, но даже на расстоянии продолжила чувствовать его член на моей внутренней части бедра.

Он стоял на одном колене, из его груди вырывался хриплый свист, не похожий на отдышку после бега. Местами бинты окрасились в алый. Даже через них был виден его рельефный торс и высеченные бугристые кубики. Мужчина был очень крепок и силён. Часть лица покрывала повязка, его цепкие глаза лихорадочно блестели в темноте, они впились в меня и рассматривали теперь шелковые черные пижамные штаны и толстовку с черепом.

Он был опасен, я чувствовала исходящее от него безумие. Взгляд шарил слишком нагло, он не знал рамок приличия и границ дозволенного. Если он захочет, то отымеет прямо тут, не заботясь о последствиях. У меня не хватит сил справиться с ним.

- Простите. – промямлила я, коря себя, что вообще решила вылезти из палаты. О чем я только думала? Вряд ли он мне поможет, протянет руку. Такие люди, как он, безжалостны. Мой отец такой же.

Он встал, отряхиваясь, красные круги разрастались. Рана открылась и теперь обильно кровоточила, но он словно не замечал этого.

- Ты значит Анна, местная наркоманка. – он сказал это с таким отвращением и осуждением, что я вспыхнула, подскакивая и даже не чувствуя боли в ногах.

Меня жутко обижало, когда меня называли наркоманкой, задевало так сильно, что начинало сосать под ложечкой. Наркоманы ведь падшие существа, те кто готовы ради дозы отдать жизнь, у меня же трава приглушала боль от одиночества и отчаяния, она была моим лекарством. Я не курила каждый день. Только, до и после приезда отца, когда душу разрывало на миллион частей и жить больше не хотелось, смысл терялся.

Я бы обязательно огрызнулась, если бы меня не испугало, что он назвал меня по имени. Да и к чему приведёт, если я покажу характер? Только мне во вред. С мужчинами ночью лучше быть острожной и гладить только по шерстке.

- Откуда Вы меня знаете? – страшно, когда незнакомый человек знает о тебе больше, чем ты о нем. Эти машины с охраной, тот человек со шрамом и пациент в кровавых бинтах напоминали мне фильм из девяностых. Они все бандиты!

Он не ответил на мой вопрос, только скривился, непроизвольно прижимая руку к торсу, бинты на котором теперь были полностью красные. Представить трудно, как ему больно.

- Пойдёшь со мной, поможешь обработать и перебинтовать. – приказывает он хриплым голосом, не подразумевающим отказа. Он закашливается и мне начинает казаться, что сейчас на его ладони покажется кровь. Когда кашель проходит, он бросает: – Пискнешь – прибью.