Продавец санге (СИ) - Феокритова Наташа. Страница 22

— Поздравляю, — произнесла она настолько искренне, насколько разглядывала меня с явным любопытством.

— С чем?

Я посмотрела вслед за ней на пропуск и с удивлением прочла рядом со своей фотографией должность «Главный хирург кардиологического отделения». Мне оставалось работать последние недели. Не понимая, что к чему, поднялась на этаж отделения и вошла внутрь.

Не успела пройти и пятнадцати шагов, принимая поздравления коллег, как меня сбил с ног Шепард. Мощные ладони схватили за плечи и протаранили до ближайшей пустой палаты, захлопнув за нами дверь.

— Шепард, что вы делаете? — хотелось, как минимум хорошенько треснуть его по голове.

Тот словно паук, в лапах которого оказалась долгожданная добыча, сузив глаза со злорадной улыбкой, больше походившей на оскал, прошипел, откровенно раздражая.

— Ну что ж, поздравляю тебя, дорогуша. Ты у нас новая звезда.

— Это шутка такая?

— Не-е-ет, ну что ты. Такое говорить себе дороже. Какие шутки? Сначала ты становишься без моего согласия моим ассистентом, потом оперируешь ключевых пациентов, а затем раз, — он вкинул руки вверх, показывая дугу, уходящую в небо. — Ты главный хирург моего отделения! Моего! Какие уж тут шутки.

— Это явная ошибка. Мой пропуск в отделение трансплантологии не работает. Мне дали этот. Это ваша злая шутка?

Я и сама уже злилась, считая, что подобные выходки не могут проходить безнаказанно.

— Может реверанс сделать, за кофе сбегать?

— Шепард, дайте пройти. И не тратьте мое время. Хотите бегать — бегайте.

Попыталась пройти мимо него, но тот, хоть и был невысокого роста, рассвирепел еще больше и грубо толкнул меня на кровать.

— Не дам. Ты, шлюха сибирская. Подстилка гребанная. Это мое отделения, поняла?!

— Шепард, вы рехнулись?

Я никак не могла поверить, что у того съехала крыша, и он перешел на личные оскорбления. И тут дошло, он запретил вход в отделение трансплантологии мне сам, лично. Я с силой поднялась с кровати, оказавшись почти вплотную к распаленному от бешенства коротышке.

— Вы меня не пускали в отделение?

— Да, я.

— Теперь у меня там пациент.

— Нет у тебя ни одного пациента.

— Я все еще веду Руфуса Корна.

— Он уже выписался, дура!

Он засмеялся так, словно сказанное — самая очевидная вещь на свете, злая шутка. Я растерянно захлопала глазами, уставилась на него, слыша исступленный стук собственного сердца в висках. Может он сошел с ума? Пациенты после пересадки восстанавливаются очень долго, иногда процесс занимает до года. Я только сегодня утром его чистила в операционной.

— Физически невозможно. Неделя после пересадки. Вы с ума сошли?

Лицо Шепарда исказила озлобленная презрительная гримаса.

— Да что ты?! Ты ничего не знаешь ни о них, ни о больнице, — заорал он в своей привычной манере, брызгая слюнями и заставляя уклоняться. — Ты набитая, наивная дура!

Зачем он врет? Что за детский лепет? Я знаю все о своих пациентах и сейчас имею дело с впавшим по непонятным причинам в ярость коллегой. И срочно необходимо что-то такое сказать, что привело бы того в чувства, хотя бы временно.

— Я буду писать жалобу, прекратите орать!

— С какой радостью я вырежу у тебя органы, сука. Один за другим.

Он обслюнявил указательный палец и повел им по моему лицу, вызывая шок и буйное возмущение. Я со всего маху залепила ответную пощечину, тяжело, обозленно дыша.

— Как только ты начнешь сосать, все поменяется, и тогда я буду радоваться.

Походу совсем слетел с катушек. Не давая пройти, он схватил меня за запястья, выкручивая, причиняя боль.

— Шепард, я не главный хирург. Придите в себя!

Мы боролись.

— Я видел документы на твое назначение, в совет директоров. Практически член семьи. Он все делает, чтобы ты дала. И когда получит, — он снова с силой толкнул меня на кровать, наклонился, пришлось в деталях рассмотреть рыжее, красное от ярости лицо.

— Ты сдохнешь! Поняла?! Сдохнешь!

— Кто? — я оглянулась на дверь палаты, обдумывая, успею ли добежать.

— Брицкриг, тупая сука! Ты будешь ползать по полу, просить отыметь тебя. Умолять, чтобы кто-нибудь, хоть кто-нибудь из них вставил в тебя. Я сам буду тебя оперировать, поняла?!

В ужасе уставилась на него, посчитав, что лучше промолчать.

— В этом мире есть правила. Сильные правят слабыми. И он тебя выбирает, только пока хочет, — голос Шепарда зловеще свистел, подрагивал от гнева. — Подбор операционной, выбор лучшей в мире команды, доступ к финансам быстро кончатся, Поняла? Как только он доберется до твоей щели.

Он одарил меня похотливой улыбкой.

— А я и мертвую тебя трахну. Не брезгливый. Обожаю новых сучек!

Резко выпрямившись, остался довольный запуганным выражением моего лица и зашагал из палаты, пока я осталась лежать, пытаясь переварить лежащий за гранью понимания разговор.

Кое-как поднялась на ноги и вышла следом за ним, опасаясь его возвращения. Дошла до туалета. Руки тряслись, лицо опухло и покраснело от слез. Дожились, все приехали. Нужно звонить Плациду и увольняться. Больше ничего не оставалось делать.

По дороге назад у администраторской стойки меня ждали два детектива, одетых в гражданское. Они представились и предъявили документы. Высокий и худой, черноволосый Оливье Мартинес, черты лица говорили о смеси в нем бразильской и французской крови. Он явно подпадал под влияние битлов, нося старомодные удлиненные бакенбарды и отросшие до плеч волосы. Второй, Джон Смит, выглядел, как типичный невзрачного вида англичанин с тонкими чертами лица, светлым волосом и водянистыми серыми глазами.

— Ваш муж обвиняется в убийстве Алисы Мэдс и попытке убийства ее мужа.

— Что?! — только и смогла выговорить я, с ужасом осознавая, что это вовсе не розыгрыш.

Сообщение звучало чудовищно невероятно. На секунды шум больницы стих, и я встала, как вкопанная, хлопая глазами и пытаясь осознать эту новость.

Мой муж, Андрей — убийца?

— Пройдемте с нами. Мы объясним все на месте, — смягчился один из них, беря под руку.

Мы погрузились в полицейскую машину со специальными номерами и через час сидели в рабочем кабинете, в сером шестиэтажном здании Скотланд-Ярда. Один стол и два стула.

С меня взяли согласие на содействие следствию, сняли отпечатки пальцев и записали общие данные. В комнату вошел Оливье и сел напротив.

— Вы курите? — спросил он, разглядывая.

Отрицательно покачала головой.

— Не возражаете, если я закурю?

Нет, я не возражала.

— Расскажите, когда вы последний раз видели Алису Мэдс и ее мужа?

Кивнула, будучи не в состоянии поверить в произошедшее. По словам детективов, он пришел в дом Мэдсов, вооруженный кухонным ножом. Соседи подтвердили. После чего нанес Алисе двенадцать ножевых ударов, оказавшихся смертельными, и шесть ударов Плациду. Тому удалось сползти по лестнице на первый этаж и позвать на помощь соседку. Та вызвала полицию со скорой помощью. Затем он попытался порезать себя, но не успел истечь кровью. Сейчас находится в психиатрическом отделении Национального неврологического госпиталя в состоянии острого параноидального психоза.

— Вы знали, что ваш муж в течение пяти месяцев состоял в любовных отношениях с жертвой?

Это почему-то раздавило меня окончательно.

— Нет, — прошептала я, бледнея на глазах и ощущая тошноту с головокружением.

— Скорее всего, она его отвергла, и, не справившись с эмоциями, он отреагировал, — продолжал детектив, наблюдая, как подрагивают мои вяло лежащие руки.

Жена убийцы. Мне буквально не за что было ухватиться, и я мяла кончик собственного пальца, неподвижно сгорбившись.

Пришлось выдержать еще тысяча и один унизительный вопрос о характере мужа. Пьет ли он, проявлял ли когда-нибудь агрессию, чем занимался, склонен ли он в целом к абьюзам, состою ли я с кем-нибудь в любовных отношениях, а как дела на работе, когда у нас был последний раз сексуальный контакт и прочее и прочее.