Схватка со злом - Блантер Борис Михайлович. Страница 29

Валит снежок…

— Витя, глупый ты мальчишка… — прижимает его к себе Нина Константиновна. — Два дня тебя ищем…

Кирпич вываливается из замерзших пальцев, беззвучно падает у ног в наметенный сугробец. Теперь Отпетому почему-то хочется плакать. Но не от боли, нет. Так бывало, когда мама после взбучки отца как-то особенно гладила его ершистую голову…

В комнате Витька отогревается. Нина Константиновна возвращается, раздобыв стакан горячего чая с бутербродом. Потом она сама провожает его до дома. У подъезда он упирается, вспомнив еще раз про отца и проданный костюм. Милиционерша легонько подталкивает его:

— Иди, Витя, не бойся. Я все знаю, иди. Больше он тебя никогда не тронет. Ты ведь мне веришь? Слышишь — никогда! А завтра мы с Алешей тебя ждем, как обычно.

Отец лежал на кровати, но не спал. Когда Витька вошел, он только и сделал, что отвернулся к стене…

Было это в начале июня.

Витька только сдал все испытания и, по выражению Нины Константиновны, «переполз» в седьмой класс. В табеле же под годовыми отметками (в основном, тройками), чуть повыше печати, написали проще: «переведен». Вчера он заметил, что мама украдкой дважды развернула эту страничку и смотрела улыбаясь.

Отец после проданного костюма и вправду ни разу его не ударил. Случалось, замахнется сгоряча, но спохватится и опустит кулак, только выругается. Витька уже не боится его, вдобавок тот и пьет теперь меньше. Здорово, видно, накрутили ему на заводе хвост.

С Колькой дружит Отпетый по-прежнему, только встречаются они редко — Нина Константиновна мешает. Но на нее Витька не сердится. Она, конечно, прилипчивая, но добрая. Он подслушал, как в школе милиционерша спорила с математичкой насчет того, что Витьку обязательно надо перевести в следующий класс. Вот отец бы за него заступаться не стал…

… Погожий жаркий день. Витька стоит у забора, подбрасывает от нечего делать монетку, и та, блеснув на солнце, падает обратно ему в ладонь. Хорошо! Ни о школе не надо думать, ни об уроках. Дрозда, что ли, разыскать или в кино податься? Деньги на билет можно бы взять у мамы, он сегодня ей дал пятнадцать рублей. Свои, личные. Утром соседка тетя Вера попросила его вскопать огород, а потом заплатила за работу. Но мама так обрадовалась деньгам, что брать их назад как-то неудобно.

— Эй, Витька, айда с нами на Волгу. Купаться!.. — слышится знакомый голос.

Отпетый оборачивается и видит невдалеке Алешку с другими ребятами. Что ж, это лучше, чем слоняться одному, все не так скучно. Он засовывает руки в карманы и, словно оказывает одолжение, нехотя бредет за уходящими мальчишками…

Приятно втереться телом в горячий, рассыпчатый песок, лежать так под колыханием легкого ветерка и, прищурившись от солнца, смотреть на Волгу. По реке снуют катера, пыхтят пузатые буксирчики, жалуясь гудками на груз прицепленных к ним длинных барж. Рядом с двухпалубным теплоходом обычные лодки напоминают игрушечные.

— Витька, давай в воду!.. — зовет его Алешка.

— Да он боится!.. — подзадоривает Венька, командирский дружок, похлопывая себя по мокрым плечам.

Еще не хватало, чтобы его, Звонарева, сочли трусом. Он лениво поднимается и шагает к реке. Алешка покачивается на волнах от катера метрах в пятидесяти от берега и кричит:

— Давай сюда!..

— А ну, покажи класс!.. — подстегивает Венька, который стоит возле.

Плавать Отпетый не умеет. Не бултыхаться же ему на глазах этих маменькиных сынков по колено в воде, как это делает его брат Степка. Он уже собирается пренебрежительно отмахнуться и удалиться прочь, но вдруг замечает совсем недалеко от себя гонимое течением бревно. Витька, обдавая сухое тело прохладными брызгами, бежит ему наперерез. Хватается руками за один конец и, отмерив приблизительно предел дальности — то место, где глубина будет ему «по шейку», — начинает усердно двигать ногами. Он видел: так тренируются настоящие пловцы, когда отрабатывают стиль.

Расчет был неверным. Витька пробует коснуться дна и не может. Холодная, недобрая глубина заманила его, теперь затягивает вниз. Отпетый судорожно опирается локтями о скользкое, намокшее бревно, хочет вскарабкаться выше. А оно, до этого спокойное, теперь вертится, норовит вырваться из его рук, уходит под воду. И уплывает от берега все дальше и дальше.

Витьке становится страшно. Он захлебывается, дышит прерывисто. И до ясности понимает, что одному ему не выбраться. Но какая-то упрямая и глупая сила запрещает кричать о помощи. Отпетый стискивает побелевшие скулы — все, хана!

У другого конца бревна вдруг показывается голова Алешки:

— Ну, поплаваем на полешке? Обхватывай его, Витька… Вот так… Полный вперед!..

Бревно почему-то успокаивается, перестает прыгать. Алешка толкает его к берегу, а Витька, обняв скользкое дерево одной рукой, другой даже слегка подгребает.

Когда Отпетый встал на твердый песок, ноги его дрожали и все вокруг покачнулось. Мальчишки смотрели на Витьку с удивлением, а Венька усмехнулся и уже открыл рот, желая что-то сказать. И тогда Алешка, как ни в чем не бывало, подкинул мяч, отбежал в сторону и крикнул:

— В волейбольчик, ребята, давай! Венька, лови!

Минут через пять Витька, забыв о случившемся, играл вместе со всеми…

Как-то в июле Нина Константиновна попросила Витьку помочь ей подклеить обтрепавшиеся книги. Вдвоем с этим делом справились они довольно быстро. Отпетый хотел уже попрощаться и убежать, но милиционерша усадила его на диван и сказала:

— Давай-ка мы с тобой потолкуем наконец серьезно. Теперь у нас это должно получиться.

Витька не чувствовал за собой особой вины, но все же смутился:

— О чем?

— О тебе. Послушай меня внимательно, Витя… — Голос Нины Константиновны был нестрогим, тихим и внятным. — Вот здесь, у этого шкафа, мы с тобой познакомились. Зимой. Ты сам пришел, помнишь?

— Ага…

— Так вот, сознаюсь. Когда я принимала дела и еще не видела тебя, мне сказали… ну, в общем, что ты, действительно, отпетый и тебя нужно отправить в колонию. Слышишь?

— Ага…

— А когда мы познакомились, то я подумала почему-то, что ты не такой. Ну, ладно, незачем нам копаться в прошлом. Я не об этом, Витя, я о будущем. В седьмой класс ты переполз. А дальше?

— Что дальше? — не понял Витька.

— Кем ты стать хочешь? Ну, токарем или, может, шофером, матросом, кем?

Отпетый еще ни разу не задавал себе такой вопрос.

— Не знаю… — пробурчал он.

— Ладно, решить это время у тебя есть. Ну, а с кем ты по-настоящему дружишь?

Витька смолчал — не говорить же про Дрозда. Нина Константиновна поглядела на него долго, пристально.

— Я кое-что знаю, Витя. Поверь мне — не друг он тебе, нет. Ну, хотя бы потому, что воровать тебя подталкивает, а сам не идет, боится. Так ведь?

— Я теперь не ворую… — нахмурился Витька и покраснел.

— А курить тоже бросил?

— Нет еще…

Нина Константиновна, улыбнувшись, встает:

— Вижу. Вон пачка из кармана торчит. Давай-ка, кстати, ее сюда, вот так… — Она достала из сумочки часики, потом положила их обратно. — Чуть-чуть не опоздала с тобой. Ладно, разговор наш мы как-нибудь в другой раз продолжим. А насчет дружка своего одно запомни — подлые люди, они всегда плохо кончают. Хочешь верь, хочешь нет. Ну, отправляйся гулять…

Выбежав во двор, Отпетый задумался. Странно. Раньше он врал Нине Константиновне легко, а теперь сам взял да и сообщил ей, что курит. Вот дурак!

…О скучной беседе с милиционершей Витька так и не поведал Дрозду — он попросту о ней забыл. А денька через три Колька пригласил его прокатиться за город в гости к какому-то своему приятелю и сварганить там вьшивончик. Встретиться уговорились они пораньше, в семь утра, в скверике.

Витька чуть не проспал — спасибо, мама растолкала. Дрозда он увидел еще издали — тот уже поджидал его, развалясь на скамейке. Подойдя ближе, Витька хотел было окликнуть дружка, но… По дорожке сбоку двигался с удочками и небольшим ведерком Алешка.