Высота - Кебза Йозеф. Страница 7

— «Шипка сто тридцать два» и «Шипка сто тридцать три» в порядке, — доложил он, кладя трубку.

Это были позывные поручиков Слезака и Владара.

Первые три часа дежурил Слезак, в это время Владар мог отдыхать. Но они вместе сидели в креслах и читали. Слезак никак не мог сосредоточиться на содержании книги: его беспокоил прошедший медосмотр. Теперь он уже вообще не был уверен, правильно ли поступил. Градусник, который, как всегда, подал ему молодой доктор, он держал под мышкой, так слабо прижимая, что ртуть почти не сдвинулась с места. После обеда Слезак хорошо выспался, поэтому на его лице не было заметно никаких следов усталости или вялости. Но сейчас его начала одолевать лихорадка. Несмотря на то что в комнате было тепло, он готов был взять плед, который лежал на кровати, и набросить его себе на плечи.

Время от времени Слезак посматривал на своего друга и думал, не сказать ли ему о том, что с ним происходит. Он не ждал ни помощи, ни совета, просто хотел с ним поговорить. Но потом он пришел к выводу, что, узнав о его состоянии, Владар, конечно, несмотря ни на какие уговоры, доложит об этом на командный пункт. Он даже был уверен в этом. Слезак решил молчать и продолжал сидеть за столиком, прикрыв глаза, потому что головная боль усиливалась. Со стороны казалось, что он засыпает.

Владар был занят чтением и некоторое время не обращал на Слезака внимания. И только когда тот поднялся, чтобы в который раз налить себе чаю, он удивленно поднял голову и сказал:

— Что-то ты мне сегодня не нравишься. Что с тобой?

Слезак остановился, не зная, что ответить. Потом вспомнил, что на ужин им подали сильно поперченную говядину.

— Ты не испытываешь жажды? Конупчик столько насыпал перца, что внутри у меня будто вулкан какой. Бочку воды выпил бы.

— Интересно… — сказал Владар с недоверием в голосе. — А мне показалось, что мясо было нормальным, и пить мне совсем не хочется.

— Ты любишь острое, для тебя перец ерунда, — проворчал Слезак, возвращаясь к столику с чашкой чая.

У него дрожали от слабости руки, и он боялся, как бы не пролить чай. Это его, удивило и обеспокоило, и он уже хотел сказать Владару всю правду. Но что тогда будет? Вместо него должен будет заступать Годек или Матоуш. У Ирки Годека из-за этих вечных дежурств уже проблемы дома возникли. А Матоуш, может быть, ушел в город к своей знакомой, которую бог знает почему от всех скрывает, хотя о ней знает большинство летчиков эскадрильи. Вот он удивится, когда в дверь к ним постучит посыльный! Нет, Радек не сделает этого. Может, эта проклятая температура не будет больше подниматься и телефон на маленьком столике у окна не зазвонит?

В течение следующего часа все было тихо и спокойно. Слезаку стало так холодно, что он встал и снова пошел к термосу за горячим чаем.. Владар отложил книгу и внимательно посмотрел на друга. Еще вечером он заметил, что у Радека немного воспалены глаза, теперь к тому же и лоб его блестел от пота. Они долго жили вместе в общежитии, и Владару казалось невозможным, чтобы один из них обманывал другого.

Владар встал и как бы случайно коснулся руки Слезака — она была горячей и влажной.

— Ты болен, Радек. У тебя, наверное, грипп, — сказал он и посмотрел другу в глаза. Прежде чем Слезак смог что-либо ответить, он быстро приложил ладонь к его лбу: — У тебя температура. Надо об этом сообщить.

— Не стоит, Ян! Ничего страшного. Может быть, ночь пройдет спокойно, а утром я сразу пойду к доктору. Зря только людей потревожишь.

— Нет! Мы должны доложить на командный пункт, — стоял на своем Владар. Он решительно направился к телефону.

И тут тяжелый черный аппарат зазвонил сам. Оба летчика вопросительно посмотрели друг на друга. Первым опомнился Слезак. Быстро поставив чашку на поднос, он подбежал к телефону.

— Поручик Слезак слушает, — сказал он возбужденно.

— «Шипка сто тридцать два», выполняйте команду «Стрела», — прозвучало в трубке.

Едва он положил трубку, как Владар проговорил с настойчивостью в голосе:

— Ты не можешь лететь, полечу я. В таком состоянии это опасно. Радек, пойми же!

Однако Слезак его не слушал. Он получил приказ на вылет. Где-то вблизи границы снова что-то происходит.

— Все будет нормально! — крикнул он в дверях и побежал на стоянку, где возле подготовленного к полету самолета его уже ждали техник и механик.

Головная боль отступила, усталость исчезла. Он чувствовал, что температура воздуха изменилась, но решил, что это ему только показалось из-за болезни. Он был рад, что не признался. Знал Владара. Тот сразу бы сообщил на командный пункт, потому что соблюдал предписания инструкции как никто другой, тем более что тут речь шла о деле очень важном.

Потом у него уже не было времени на размышления. Слезак сел в кабину, опытные руки механика поправили лямки парашюта, техник запустил двигатели самолета, чтобы сэкономить время.

Через несколько минут МиГ-19 с ревом разгонялся по взлетно-посадочной полосе. Оторвавшись от бетонки, он круто пошел вверх. Лес внизу превратился в темное пятно, за ним в свете уличных фонарей спали окрестные деревеньки. Чуть дальше темное небо, будто полярным сиянием, озарялось огнями города, районного центра…

В эту минуту начальник смены на командном пункте обратился к двум офицерам, склонившимся к экрану локатора. Это были операторы. Они дежурили парами, чтобы сменять друг друга при напряженной работе, когда утомлялись глаза. Сейчас они оба всматривались в экран.

— Цель? — спросил Скала.

— Расстояние пятьдесят, — ответил один из них.

Это означало, что вблизи западной границы появился самолет. Он летал вдоль нее взад-вперед на участке примерно в пятьдесят километров, но каждую минуту мог отвернуть в сторону и оказаться над нашей территорией. Необходимо было следить за ним с нашей стороны и идти параллельным курсом на той же высоте. Начальник смены на командном пункте майор Скала, худощавый и очень подвижный человек, который словно не чувствовал усталости после частых ночных дежурств, принял решение. Затем с помощью оператора связался с пилотом:

— «Шипка сто тридцать два», я — «Колодец пятьдесят». Курс сто сорок, азимут три один ноль, четыре минуты, прием.

— Я — Сто тридцать второй, вас понял, — ответил Слезак, и никто на командном пункте не заметил, что говорит он с трудом, голосом бесконечно уставшего человека. Сейчас там думали о другом — о том, что может произойти в следующую минуту.

— Цель? — спросил майор Скала снова и закурил новую сигарету.

— Расстояние два. Курс три два пять, высота сорок, — ответил оператор и добавил: — Болтается вдоль забора.

— Оставьте этот студенческий жаргон! — раздраженно бросил майор и обратился к метеорологу.

Поручик Власак, который прибыл в полк всего несколько месяцев назад и не знал еще капризов местной погоды, встал по стойке «смирно». Скала нахмурился:

— Сейчас не время щеголять выправкой, товарищ поручик. Боюсь, как бы не ухудшились метеоусловия. Что ваш прогноз? Не будет тумана? Насколько я знаю, температура изменилась.

— Образования наземных туманов не ожидаем, — ответил Власак.

Скала презрительно посмотрел на него. Власак был маленького роста, плотный, со смуглой кожей, а волосы его были такими черными, что электрический свет отражался от них, как от металла. Скале пришла в голову мысль, что этому парню из горняцкого города Мост надо было стать штангистом, а не метеорологом и играть со штангой, а не с синоптическими картами. Майор опасался, что появится туман. Он служил в этих краях уже много лет и знал местный климат. Земля сейчас пропитана водой, много влаги накопилось в лесах, а тут еще температура упала. Ответ Власака, разумеется, нисколько не удовлетворил майора Скалу.

— Почему вы, метеорологи, говорите всегда во множественном числе? Я спрашиваю вас, вы и отвечайте! За себя! «Образования наземных туманов не ожидаю» — и баста. А вот я ожидаю. Поговорите как-нибудь с местными бабушками, они вас научат предсказывать погоду.