Подозреваются в любви (СИ) - Комольцева Юлия. Страница 60

Разве не права была Дашка, называя его напыщенным индюком?!

Индюк и есть!

Конечно, с малолетками и индюк справится, так что Андрей, оправившись от изумления, раскидал парней в разные стороны и даже произнес маленький поучительный спич. Легче от этого не стало. Мобильник, который так вовремя вручил Николай, был безжалостно раздавлен в бою. Пришлось вернуться в магазин и купить новую трубку.

Все это странным образом подействовало на Комолова. Он был разъярен, и прежде всего на самого себя. Прошлое упорно лезло в глаза, недавние победы оборачивались поражениями, и то, чем он привык гордиться раньше, теперь вызывало только раздражение. Мир будто перевернулся вверх тормашками, выпячивая наружу все, что скрывал до этого полумрак.

Дашка права тысячу раз! Почему он только сейчас это понял? Из-за мелких хулиганов, на чье нападение Комолов отреагировал неожиданно бурно? Разве раньше он думал, что неуязвим? Нет, просто был готов ко всему. А последнее время жил в скорлупе своего внешнего благополучия и считал это правильным, и не спал по ночам из-за контрактов и просроченных поставок, и работал без сна и роздыху, и гордился! Гордился этим, чертов дурак!

Он был на грани банкротства, хотя денег на банковских счетах хватило бы на три поколения.

Его семья разваливалась, трещала по швам, и ставить заплатки уже было не на чем и нечем, а ему застилала глаза самоуверенность. Трусливый слепец! Его жена превратилась в неврастеничку задолго до Степкиного исчезновения, оглушенная любовью и ненавистью одновременно. А он выкручивал ей руки любовью, доставал из-за пазухи камни потяжелей и ненавистью выкручивал душу. Он ничем не помог. Он ничего не изменил. Поначалу пытался, а потом смирился и привык, остановился на полпути, решив, что всю дорогу не осилит. Других дел навалом.

Как он мог?! Как он жил все это время без надежды на ее прощение? Без права коснуться ее волос, груди, ладоней, сердца. Отмахнулся и пошел дальше без нее, боковым зрением следя за каждым ее движением. А надо было смотреть прямо! Пусть болели глаза, пусть корчился от стыда, страха, несправедливых обвинений и обид.

Трус и подлец! Малодушная сволочь!

Эту мысль он додумает позже. Будет еще время заклеймить себя позором и окунуться в собственную вину по полной программе.

Его сын попал в беду.

И хватит слов.

Кстати, ожидания тоже хватит. Андрей безуспешно попытался дозвониться Соловьеву. Потом оставил машину на первой попавшейся стоянке и, выяснив, как добраться до аэродрома, сел в автобус. Его словно подгонял кто-то, и представить было невозможно, что нужно проехать еще тысячу километров, прежде чем он окажется в Москве. Слившись с толпой, Андрей почувствовал себя увереннее. Руль бы сейчас отвлекал его, а так, вскочив на заднюю подножку автобуса, Комолов крепко задумался и не обращал уже внимания на дорогу.

На конечной его вынесла все та же толпа, и Андрей, повинуясь ее волне, вскоре оказался у кассы. Вот тут-то, в небольшой очереди, он обнаружил, что из заднего кармана джинсов пропало несколько сотен баксов.

Обидно до чертиков. Так же как от уличных драк, Комолов отвык от карманников. В метро их всегда было немерено, и волей-неволей приходилось иметь это в виду, но, с тех пор когда Андрей последний раз пользовался подземкой, прошло много лет. Тогда каждый день он боролся за выживание, за кусок хлеба и глоток зрелищ. Отвык. У богатых свои проблемы.

Мысленно чертыхаясь, он проверил бумажник. Там все было на месте. Фотография Степки, фотография Дашки и тонюсенькая пачка купюр. Дурацкая привычка совать деньги куда попало. Сложил бы все в бумажник и горя не знал. Комолов вспомнил, что в бардачке его джипа тоже осталась некоторая сумма. Вернуться, что ли? А то еще на билет не хватит.

Но рейс был через час, и рисковать не имело смысла. К тому же на билет явно набиралось и даже хватило «девушке»-кассирше на подачки.

Чужой город остался далеко внизу.

— Ты должна мне верить! Я любил тебя, по-настоящему любил, слышишь? Конечно, деньги для меня важны, я ничего не говорю! Но только я бы не стал… Правда, я тут ни при чем! Даш, ты скажешь ему? Ты объяснишь своему мужу, а? Ведь мы с тобой… Ну, ради нас… Я любил тебя, ты понимаешь?!

— Ничего не понимаю, — честно ответила Даша, отодвигаясь от него.

Кирилл выглядел безумно испуганным, отчаянно размахивал руками и все норовил спрятаться за Дашку. От кого, интересно?

— Просто скажи ему! Я тебя умоляю, объясни ему!

— Да кому, господи?

— Своему мужу!

Он вдруг притих и затравленно огляделся.

— Он сейчас дома, да? И охраны, наверное, кругом полно, да? Я пропал…

— Успокойся, а? — без надежды попросила Даша. — Андрея нет, так что перестань дергаться и нормальным человеческом языком растолкуй, чего ты хочешь. Я тороплюсь, — добавила она, не дождавшись ответа.

— Они приходили ко мне, — трагическим шепотом сообщил Кирилл, — ночью ворвались, грозили, даже хотели пытать.

Помимо воли Дашка хихикнула. Столько ужаса было в лице Кирилла, что это казалось не страшным, а комическим. Хотя он явно не притворялся и не играл. Но был похож при этом на ребенка, который испугался чучела в огороде. Смеяться над таким грешно, а всерьез воспринимать трудно.

— Ты на машине? — спросила Дашка.

— Да. Она там, за углом, — он махнул в сторону, — я подстраховался, не стал подъезжать ближе. Ты не представляешь, что это за люди!

Он закатил глаза.

— Конечно, твой муж угрожал мне еще тогда, ну, ты помнишь. Но я же с тех пор… мы же с тобой больше ни разу… Мне казалось, что он отстал и успокоился. И мальчика я не трогал. Это не я!

— А кто? — ухватилась за него Дашка.

Кирилл отшатнулся.

— Пойдем, ты отвезешь меня в город, а по дороге все расскажешь. Ты же для этого приехал?

Он точно не знал, зачем примчался сюда сразу, как сбежал из собственной квартиры, где стали слишком часто появляться подозрительные личности с оружием за поясом. С одной стороны, ему некуда было больше податься. Друзей не нажил, родителей уже схоронил, других родственников в городе не было. С другой стороны, только Дашка могла ему помочь. Он смутно надеялся на ее благородство. Ведь ей стоило только сказать своему бандиту, чтобы тот не трогал ее бывшего любовника, и все. Она могла бы объяснить, что Кирилл не способен похитить ребенка.

Как бы то ни было, он приехал и затаился в кустах возле ее дома, чувствуя себя затравленным зверем. Догадка, полностью осмысленная им совсем недавно, теперь не давала ему покоя. Но поделиться ею с Дашкой казалось глупым. Кто знает, может быть, и бывшая любовница не поверит ему, решит, что он знал обо всем с самого начала и вовсе не собирался устраивать с ней совместную жизнь, а только подготавливал почву для похищения.

Но он-то про себя точно знал, что ничего такого не было и быть не могло.

Он вспомнил охватившее его отчаяние, когда не удалось встретить Степку после уроков. Дашкин план сразу не понравился Кириллу, но переубедить ее было невозможно, пришлось подчиниться. И как предчувствовал Кирилл, ничего не получилось. Но он же только предполагал, он же не знал, что мальчик исчезнет, просто не верил в успех всего мероприятия. Глупо было рассчитывать, что Степан согласится на все условия, враз полюбит будущего отчима и пойдет, куда он укажет. Однако, пока Кирилл в тот злополучный день ждал у школы, надежда на счастливый исход все-таки была. Он придумывал речь, тщательно подбирал слова, держал наготове сотовый, чтобы связаться с Дашкой, как только ее сын этого потребует. Увы, познакомиться с пасынком так и не удалось.

Ладно, Кирилл затих и выжидал следующего удобного момента. Даже просчитал, что после возвращения Степки можно будет снова его выкрасть и потребовать с Комолова немалую сумму денег, которые очень пригодились бы молодой семье. Нет, он времени даром не терял. Хотя встреча с Дашкиным мужем и выбила его из колеи, Кирилл еще лелеял мечту о благополучной, сытой жизни за его счет.