Ожерелье голубки - Хазм Ибн. Страница 57

Все эти виды относятся к причинам забвения и внешней стойкости, но на любящем, который забыл любимую при подобных обстоятельствах, разделяющихся на три разряда, лежит поношение и хула немалая, и заслуженно называется он дурным и изменником.

Поистине, утрате надежды присуще дивное действие па душу, и она — великий снег для жара сердца.

При всех этих видах, упомянутых сначала и в конце, обязательна неторопливость, и прекрасно с такими забывшими выжидание, когда возможно медлить, и правильно будет выжидать. Когда же оборвутся чаяния и прекратятся надежды, тогда возникает оправдание.

У поэтов есть особый вид стихотворений, где они порицают тех, кто плачет над следами кочевья, и восхваляют людей, продолжающих предаваться наслаждениям, — а это входит в главу о забвении. Аль-Хасан ибн Хани был изобилен в этом отношении, хвалился этим и часто приписывал себе в своих стихах явную измену, по произволу своего языка и по способности к слову. О подобном этому я скажу стихотворение, где есть такие стихи:

Оставь это и спеши навстречу жизни! Седлай в холмистых садах коней вина!
Подгоняй их дивными песнями лютни, чтобы не ускорили они шаг от звуков флейты.
Поистине, лучше, чем стоять у жилища, остановить пальцы около струи,
Когда появился нарцисс дивный, подобный влюбленному, — взор его томен, качается он как в дурмане.
Цветом своим он подобен влюбленному до безумия, и влюблен, нет сомнения, он в бехар [118] .

Но защити Аллах от того, чтобы забвение исчезнувшего стало нашим свойством, и ослушание Аллаха, в опьянении вином, — нашим качеством, и застой в помыслах — присущей нам чертою! Достаточно нам слова Аллаха о поэтах, — а кто правдивее его по слову? «Не видишь ты разве, что они во всякой долине блуждают и что говорят они то, чего не делают?» [119] Вот свидетельство Аллаха, великого, властного, о поэтах, но отделять сказавшего стихотворение от достоинства его стихов — ошибка.

А причиною появления этих стихов было то, что Дана-амиридка, одна из любимиц аль-Музаффара Абд аль-Мелика ибн Абу Амира, заставила меня их сложить, и я согласился, — а я уважал ее. Ей принадлежит подражание моим стихам, в виде песни размером басит, весьма прекрасное. Я продекламировал эти стихи одному моему Другу из людей образованных, и он воскликнул, радуясь им: — Их следует поместить среди чудес мира!

Всех разрядов в этой главе, как видишь, восемь, и три из них — от любящего. Из этих трех два навлекают на забывшего порицание со всех сторон — это пресыщение и переменчивость, а при одном из них порицают забывшего и не порицают внешне стойкого, и это позор, как сказали мы раньше.

Четыре разряда — от любимой. При одном из них порицают забывающую и не порицают внешне стойкую — это разрыв, длящийся постоянно, а при трех утешившуюся не порицают, какой бы она ни была — забывшей или внешне стойкой, — это отчужденность, жестокость и измена. Восьмой разряд — от Аллаха, великого, славного, — это утрата надежды из-за смерти, или разлуки, пли длительного несчастья, и выказывающая стойкость тут оправдана.

А про себя я расскажу тебе, что я создан с двумя качествами, из-за которых мне никогда не бывает приятно существование, и встреча их во мне заставляет меня тяготиться жизнью; мне хотелось бы иногда скрыться от своей души, чтобы утратить ту горесть, которую я из-за них терплю. Эти два качества — верность, без примеси изменчивости, когда равны и присутствие, и отсутствие, и явное, и тайное, — ее порождает дружба, при которой не отказывается душа от того, к чему привыкла, и не ожидает исчезновения того, с кем дружна, — и гордость души: она не допускает несправедливости, и заботит ее малейшая перемена в знакомых, доходящая до нее, и предпочитает она этому смерть. И каждое из этих свойств зовет к себе.

Поистине, со мною поступают жестоко, но я терплю и прибегаю к долгому отдалению и такой осторожности в обращении, на которую едва ли способен кто-нибудь, но когда переходит дело границу и распаляется душа, тогда я смиряюсь и терплю, а в сердце то, что в сердце.

Об этом я скажу отрывок, где есть такие стихи:

Два качества есть во мне — из-за них пью печаль я глотками; они смущают мне жизнь и стойкость губят мою.
Каждое зовет меня к своему собранию, и я — точно пойманная добыча между волком и львом.
Это — истинная верность — не покидал я любимую, и печаль моя о ней прекращалась с концом века -
И гордость — не живет обида в равнинах ее, и порывает из-за нее душа с богатством и саном.

Вот нечто похожее на то, чем мы заняты, хотя оно и не принадлежит к этому.

Одного человека из друзей моих поселил я на месте моей души и отбросил между нами осторожность и берег его как драгоценность и сокровище. А он часто слушал всякого, кто говорит, и заползали между нами сплетники, и подействовали на него, и привело их рвение к успеху. И стал он воздерживаться от того, что я знал прежде, и выждал я с ним такой срок, в который вернется отсутствующий и простит недовольный, но его сдержанность только увеличилась, и оставил я его с его положением.