Братство Астарты (СИ) - Емельянов Дмитрий Анатолиевич "D.Dominus". Страница 32

Помощь пришла с совершенно неожиданной стороны. Михаилу надоело быть сторонним наблюдателем, и он решил принять участие в забаве.

— Я не слышал никаких оскорблений. Напротив, мне кажется, именно ты, Зоя, ведешь себя как тупая злобная сука! — Стянув губы в хищной ухмылке, он просмаковал еще раз, медленно и со вкусом: — Как злобная сука!

Последние слова упали в толпу, как капля катализатора в раствор, мгновенно ускорив стремление почтенных командиров покинуть шатер. Никому не хотелось оказаться втянутым в битву титанов, поскольку ничего, кроме неприятностей, она не сулила.

— Что! — Зою сорвало окончательно, и голос превратился в настоящий вой: — Кого это ты, ублюдок цирковой шлюхи, назвал сукой!

Василий и его свита схватились за пояса, где обычно висело оружие, но на Михаила это не произвело никакого впечатления. Невысокий, на пол головы ниже Василия, он слыл первоклассным бойцом как на фехтовальной дорожке, так и в борцовском зале. Приятные черты лица Михаила испортила злая гримаса:

— Хочешь, чтобы я отлупил тебя и твоих павлинов, как в прошлый раз?

Неприятные воспоминания отразились в глазах Василия, его взгляд заметался, пересчитывая своих и чужих. Подсчеты явно оказались не в его пользу, и он поднял руку, успокаивая свой эскорт:

— Позже! Позже, друзья мои! — И добавил еле слышно, едва шевеля губами: — Придет время, и мы за все поквитаемся!

— Трус! — Зоя, оттолкнув брата выскочила вперед. Она еще не знала, что будет делать, но бешеная ярость, клокочущая внутри, требовала выхода. Выход нашелся в древней амфоре, стоящей на постаменте за троном. Ни на миг не усомнившись, хрупкая девушка метнула дорогущую керамику в голову ненавистного родича.

Несмотря на неожиданность, Михаил увернулся, и тысячелетний фарфор, врезавшись в шатровый столб, со звоном разлетелся на тысячи осколков. Грохот разбившейся амфоры и последовавшая за тем гробовая тишина вернули Зою в реальный мир. Она извиняюще взяла брата за руку и бросила Михаилу в лицо:

— Будь уверен, в следующий раз я не промахнусь!

Пытаясь скрыть растерянность, Михаил с ледяной улыбкой процитировал дворцового поэта:

— Глупец, кто рядом со змеей ведет себя беспечно!

В его памяти все еще стояли безумные, полные ненависти глаза Зои. Он смотрел на своего брата и сестру так, словно увидел их впервые. Внезапное откровение, словно ослепило его: господи, да они меня ненавидят! Будь у нее нож… Они донимали и били его в детстве, пока были сильнее, потом он научился давать сдачи, драки становились все жестче и жестче до того дня, пока он не победил. Тот день они трое запомнили навсегда: у него было расцарапано и залито кровью все лицо, у Василия сломан нос и два ребра, а у Зои рука висела, как плеть. Он и в будущем никогда не жалел в драке ни брата, ни сестру — но ненавидеть? Нет. Ненависти у него не было. Это же игра. Кто сильнее, кто быстрее. Ему хотелось закричать: «Очнитесь! Это же игра! Очнитесь, придурки!»

Внезапно под сводами шатра прозвучал властный бас логофета императорского двора:

— Великий базилевс приказывает своим детям, командующему армией и всем легатам немедленно оставить царский шатер и приступить к подготовке штурма. Штурм начнется завтра с восходом солнца.

Варсаний замолчал, и под его пристальным взором хрупкий мир царской семьи, только что грозивший расколоться, как лежащая на полу амфора, сжался, покачнулся, но в очередной раз устоял.

Глава 25

Приподняв полог, из палатки высунулась башка со всклокоченной рыжей шевелюрой. Палатка была такой низкой, что обладатель огненных волос, с ругательствами и проклятьями на всех местных языках, полз на карачках до тех пор, пока не уткнулся в походные офицерские сандалии с закованным носком.

— Не понял... — только и успел пробормотать рыжий, прежде чем четыре здоровенные ручищи выполнили прогремевшую откуда-то с небес команду:

— Поднять это дерьмо! Вождя этих дикарей сюда, немедленно!

Командующий первого легиона тяжелой императорской пехоты легат Клавдий Агриппа просто кипел от ярости. Утро было паршивым — раз! Он терпеть не мог вспомогательную варварскую конницу — два, и кто-то должен был за все это ответить — три! К тому же ему, как назло, досталась схола из наемников-вендов, и если всех остальных варваров он просто презирал, то с вендами у него были особые счеты. Поговаривали, что когда-то, еще будучи комитом когорты, он встал на пути набега вендов на Северию, но они его обманули и обошли. Пехота попала между двух огней, когорта понесла большие потери, а варвары разграбили провинцию. Говорили так же, что только тяжелое ранение и хлопоты сановной родни спасли его тогда от гнева императора.

Агриппа с ненавистью уставился на рыжую башку:

— Кто такой?

Башка мучительно напряглась и подняла мутные после ночной попойки голубые глаза.

— Ранди Дикий Кот, или просто Кот, десятник из сотни Лавы Быстрого… Но я ничего плохого не сделал, ведь я только что встал и… Или сделал?.. — Он вдруг осознал, что совсем ничего не помнит из прошедшей ночи. — Великие боги, простите меня, если я этой ночью убил кого или покалечил! Не со зла я…

— Заткнись! — побагровевший легат заорал от бешенства. — Мерзавца в яму, а вечером пусть Веригий всыплет дикарю тридцать ударов! Если выживет, то уж пить бросит точно. — Клавдий Агриппа ухмыльнулся собственной шутке, свита тоже загоготала, поддакивая командиру. Даже рыжий непонятно чему по-идиотски лыбился.

Стоявший рядом с легатом комит первой когорты ударил рукояткой меча варвара в живот:

— Чего скалишься!

От чудовищного удара дикарь согнулся пополам и словно в ответ выблевал содержимое своего желудка прямо под ноги легата. Конвой непроизвольно отшатнулся, выпуская рыжего из рук, а Клавдий застыл в пароксизме бешенства, наблюдая остекленевшими глазами, как слизь блевотины заливает блестящую бронзу его сандалий. Через секунду легионеры очнулись и, сжавшись под безумным взглядом легата, накинулись на лежащего венда, избивая его ногами. Яростью ударов они старались изо всех сил вымолить себе прощение командира. Все были так заняты, что не заметили подошедшего немолодого венда в сопровождении ординарца легата. Волосы варвара были коротко обрезаны за исключением тонкой длинной косички за правым ухом, говорившей посвященному об очень высоком племенном ранге.

Подошедший венд сплюнул сквозь зубы, увидев, кого с таким азартом пинают легионеры:

— Мать всех ветров!

После этого абсолютно бесстрастно, но выверено точным ударом в ухо отправил комита первой когорты на землю. Солдаты, бросив бить лежащего, оторопело вылупились на зарвавшегося варвара. Руки потянулись к оружию. Дикарь же, не обращая ни на кого внимания, повернулся к легату и, вскинув от груди сжатую в кулак правую руку, приветствовал Клавдия по имперскому обычаю:

— Командир первой вспомогательной кавалерийской схолы первого легиона Лава Быстрый! — Сделав паузу, но не давая реальной возможности вставить хоть слово, сотник браво заорал вновь: — Схола вчера вечером вернулась из рейда. Преследовали бегущих сардийцев. Сам великий логофет императорского двора Варсаний Сцинарион дал нам день отдыха и сказал дословно: «Молодцы венды, можете нажраться в хлам». Что мы в точности и сделали, исполняя волю наидобрейшего логофета.

Клавдий Агриппа, поморщившись, скрежетнул зубами. Мысли одна мрачнее другой забились в черепной коробке, грозя расколоть ее, как орех.

Поганый день. Поганый с самого утра. Варсаний, грязный ублюдок, боже как я ненавижу этого плебея… Отправить мою кавалерию в рейд, даже не уведомив меня. Неслыханно! Нельзя допустить, чтобы об этом узнали. Моя схола шлялась где-то две недели, а я даже не знал об этом. Никто не должен об этом разнюхать. Варвар ударил моего комита, но если я его арестую, вся армия узнает подробности. Сплетен не избежать. Агриппа потерял свою кавалерию. Позор! И потом, у них разрешение логофета, а ссориться с Варсанием сейчас нельзя. Никак нельзя, он сейчас силен как никогда.