Белое солнце дознавателей. Том 4 (СИ) - Ри Тайга. Страница 115
Я пыталась сглотнуть, чтобы выдавить хоть слово, но горло не слушалось.
— …мы скормим ее шеккам, — раздался над моей головой сухой и надтреснутый голос старухи, — давно не было жатвы, давно не проливалась кровь, орошая силой пески пустыни… Джихангир стал стар и не слышит зова… а пески поют… и просят и стонут, чтобы напоили землю…забирайте её…
Мне накинули на голову покрывало, и больше я уже ничего не видела, и, закинув на плечо, понесли на выход — пахнуло прохладой и запахом остывающего песка.
— Осторожнее с господином! Нужно быстрее покинуть город и наложить плетения!
Забросили на лошадь, крепко привязали, и повезли. Копыта цокали, скользя по стеклу, сбруя тренькала, тихо звеня, а я — материлась. Материлась так, как никогда в этой жизни.
Кто знал, что у псаковых Кораев настолько поехали плетения, Великий?
Я шевелила пальцами, пытаясь найти выход — Тир точно сможет определить место, где был разряжен до конца его драгоценный артефакт по остаточным эманациям силы — слишком характерный след от Звезды, но что мне это даст — не спасет и не отсрочит участь.
На ровное плато, окруженное с трех сторон барханами, мы прибыли мгновений двадцать назад и все это время они устанавливали защитный стационарный круг и вели приготовления. Что хочет делать старуха, я не понимала — Корай, единственный из всех, кто может призвать шекков, так и не пришел в себя, девушки — все двенадцать, разулись, и разминались.
А песок был холодным — уже замерзли бок и спина. Меня положили отдельно, как дичь. Прямо на землю, шагах в ста от общей стоянки, просто бросили, не церемонясь, и даже не ослабили пут — ног я уже не чувствовала.
Чтобы те, кто придет со стороны песков, точно не прошли мимо. Ладони пульсировали болью — их располосовали крест накрест, чтобы крови было достаточно, и я осторожно вращала запястьями — веревки должны стать мокрыми и начать скользить.
Ночь в зените прекрасна — звезды сияют над головой на ковре из темного бархата белыми искрами, ветер дарит прохладу… и я бы насладилась этим сполна, если бы не обстоятельства. Кляп во рту мешал говорить и пах шафраном и ещё какими-то специями, глаза не завязали специально — «пусть видит» — так сказала старуха.
И поэтому я делала только то, что было доступно — смотрела, думала и… звала. Звала мысленно изо всех сил, в надежде, что крохи Аксового родового дара перепали и мне…
Великий, сдохнуть вот так… вот здесь…
«Наследница Блау нарушила правила, сошла с тропы и пропала в песках» — эту версию старуха в виде приказа озвучила для всех. «Зыбучие пески коварны, северяне своевольны и недооценивают опасностей пустыни… Мы будем скорбеть вместе с родом Блау. И выплатим всю причитающуюся виру».
Скорбеть она будет, псакова старая сука!
Я мысленно прокрутила в голове ещё раз весь вечер… и… вынуждена признать, что ошиблась, не единожды, а трижды, но самый большой просчет, который нельзя было предусмотреть — это вызов змея… именно это лишило меня шанса и времени…
— М-м-м… — я тоскливо простонала с кляпом во рту, пытаясь вытолкать его наружу. Старуха просто не может позволить, если есть хоть малейшая вероятность, что я пойду в храм, обвиню Кораев в проклятии и… Немес откликнется на мои молитвы.
Мелодичный звук бубенцов звучал не в такт — девушки прицепили к ногам браслеты, и встали в круг, посредине наспех созданной формации, взявшись за руки. Но в центре в этот раз не было никого.
Взвихрились юбки, зазвенели бубенцы и круг начал вращение. Они — танцевали.
Лепестками взлетали легкие юбки, развевались покрывала, босые ноги отстукивали рваный ритм, который постепенно складывался в знакомую мелодию.
Я лежала на песке, вращала запястьями за спиной, пытаясь ослабить веревки, и слушала вибрации. Звон колокольчиков, поворот, юбки взлетают, ещё поворот, босые ноги ритмично стучат, песок шуршит.
Мелодия летела в небо, стремясь к свету холодных звезд, которым как всегда не было дела до тех, кто внизу.
Поворот. Круг смыкается. Юбки взлетают и опадают… смуглые ножки мелькают… звук бубенцов начал раздражать… вибрации стали слишком резкими… уже вторая часть танца…
Взмах, поворот, круг, второй поворот, лепестки меняются местами… в темноте, белые ханьфу полыхали ярко, отражая сияние светляков, которые вились сверху.
Старуха, придерживая четки, восседала на седле, укрытой несколькими попонами, с совершенно прямой спиной.
Нефритовый бусины тоже раздражали — она перебирала их так быстро, что они стучали в такт, повторяя и следуя рисунку танца, на коленях у Рейны теплым молочным светом пульсировал небольшой артефакт.
Скорость нарастала, бусины стучали все резче и резче, бубенцы звенели все отчетливее, девушки все ускоряясь и ускоряясь, менялись местами, пока танец не превратился в единую непрерывную линию. Как будто они стали единым целым.
Я выталкивала кляп, и наконец он поддался — выплюнув тряпку — больше никогда в жизни ничего с шафраном в рот не возьму, я замерла.
Музыка оборвалась так резко, что наступила звенящая тишина и только ритмичный перестук бусин — нарушал гармонию, и тихий девичий голос запел на старо-имперском с южным акцентом… едва слышно… призывая…
Мне даже не нужно было слышать, как шуршит песок за моей спиной— волоски на шее встали дыбом, спину обдало ледяным холодом…
Чистый девичий голос выводил слова с южным акцентом… песня летела вверх, стонала и плакала…
Земля вибрировала сзади и подо мной, я знала — они идут, псакова старуха каким-то образом умудрилась вызвать шекков.
Я попыталась откатиться в сторону — вибрации приближались слишком быстро, слишком близко, но … не успела, фонтан песка взметнулся прямо передо мной, ослепив на миг, и я взлетела в воздух, подброшенная вверх чешуйчатой мордой.
Шекк!
Земля и звезды поменялись местами — я видела только темную длинную тень — одну, вторую, которая вынырнула следом — и меня подбросили в воздух ещё раз, задев хвостом…
Псаки!
Я рухнула на песок с высоты так, что весь воздух выбило из легких и харкнула кровью — ребра…
Тяжелая шуршащая поступь, от которой дрожала земля, приближалась… пока горячее дыхание с примесью сухого змеиного запаха не накрыло меня с головой…
…они пахнут почти так же, как наши…
Сдохнуть вот так, вот так…
Темное пятно приближалось и уже закрыло надо мной звезды.
Псаки вас побери, только не так, Великий, только не так!!!
Я захлебнулась смехом, поперхнувшись кровью, и плюнула прямо вверх, в морду твари.
— Жри! Ну же, жри!
Тяжелое горячее дыхание ещё раз коснулось лица, почти обожгло и тварь немного отодвинулась и… чихнула… чихнула…чихнула ещё раз… забрызгав всё лицо… и … чихнула ещё раз…
Звезды снова сверкнули сверху искрами… и у меня задрожали губы.
— Жри быстро, тварь! Жри!!! Жри, я сказала!!!
Удар в спину был таким сильным, что меня снова подбросило вверх, несколько раз перекувыркнувшись в воздухе, я снова рухнула на песок… ещё удар… и только тогда я поняла, чего добивалась тварь…она хотела крови и решила начать с рук…
Глава 20. Город из стекла. Часть 3
Умирать не страшно.
Тот, кто был там — знает. Умирать — не страшно. Страшно — умирать долго.
Шекк — медлил. Дышал сзади, пофыркивая, горячая слюна жгла ладони кислотой, а я — считала вдохи — сколько их осталось.
Иногда самое глупое — это самое верное. Интуитивное, когда ты не понимаешь зачем, но знаешь, что должно быть именно так, когда разум молчит, парализованный страхом, а горячее дыхание обжигает спину…
Ты просто делаешь. Потому что не можешь больше ничего. Потому что это — правильно.
И я… расслабилась.
«Чтобы кровь окропила пески» — это произнесла старуха над моей головой, когда осеняла всё вокруг своей кровью в крест.
И я начала сипеть, повторяя слова старухи: «И запечатываю я своей силой, и скрепляю своей кровью, и объявляю своей землей…».