Белое солнце дознавателей. Том 4 (СИ) - Ри Тайга. Страница 119
— Бабушка?
Я вздрогнула, услышав голос Корая, слишком ошеломленная, чтобы говорить. Подгребла к себе псаков «лотос», выкопав из песка, и начала быстро-быстро плести исцеляющие — остановить кровь и анестезию…
— Бабушка?!! — мой несостоявшийся жених смотрел в сторону того, что ещё мгновение назад было Лейле, смотрел так потрясенно, что было ясно — видел. — Бабушка… — повторил он совсем тихо, осмотрев весь круг.
— Ты зря очнулся так рано, мой маленький ястреб, — голос старухи был тих и по-напевному нежен. — Зачем … мой маленький повелитель шекков…
— Бабушка… — Корай начал отползать, едва-едва, как только старуха развернулась в его сторону.
— Помнишь, как я пела тебе в детстве песни пустыни?
— Бабушка… не надо…
— Как качала тебя на руках? Один из моих любимых внуков…
— …бабушка…ради Немеса!!!
— …моя гордость, моя надежда и опора… мой маленький…
— БАБУШ…
Хлопок был резким — артефакт выбросил плетения стеной, и Корая просто снесло назад, протащив по песку.
— …ястреб.
Голова Корая откинулась набок под таким неестественным углом, что мне не нужна была диаграмма, чтобы сказать, что он — мертв. Старуха медленно шаркая ногами подошла к внуку.
— Спи, моя радость, усни… в пустыне погасли огни… — напевала она тихо. — …птички затихли в саду… рыбки уснули в пруду… сладко мой птенчик живёт… нет ни тревог, ни хлопот…
Песня летела над пустыней, вплетаясь в стоны ветра, а я чувствовала, что все ханьфу — и нижнее и верхнее промокли на спине насквозь от ледяного пота.
Когда она развернулась ко мне и сделала несколько шагов вперед — я была готова. Бесполезный артефакт «лотоса» с которым я не знала, что делать, я бросила на колени, как и флейту — шекки близко, но даже им не успеть. Щелкнула пальцами, выплетая те же чары, что в Храме… если она сделает хоть шаг… хоть ещё шаг…. Я перережу ей все меридианы и заблокирую силу к псакам! И плевать на последствия…
Но старуха сделала ровно один шаг и щелкнула кольцами — купол схлопнулся с резким звуком и сразу стало темнее.
Один на один и никаких свидетелей. Если она сделает ещё шаг. Ещё только один шаг в мою сторону…
Но старуха не двигалась. Поправила рукава, отряхнувшись, выровняла осанку, и как ни в чем не бывало щелкнула четками — нефритовые бусины с оглушительным звуком ударились друг о друга.
Мы мерились взглядами несколько мгновений, пока она не опустила глаза, рассматривая лотос на моих коленях.
— Кастус Блау… — протянула она неожиданно, — мы недооценили изобретательность ума… суметь вырастить… и прислать к нам Рейну… которую мы сами… сами, — она залилась каркающим смехом, — пустили в гарем и открыли двери… Мы равны, девочка…
Я поджала губы и слегка повела пальцами — первые узлы плетений качнулись вперед в сторону старухи, запитанные так, чтобы вспыхнуть от слабого импульса силы.
— Мы — одинаковые, — произнесла она отчетливо, и обвела круг руками. Когда черные рукава взлетели в воздух — плетения почти сорвались с пальцев.
Псаки с тобой одинаковые, сумасшедшая карга! Или демоны грани!
— Мы — одинаковые, а потому — сможем договориться… Скажи, чего ты хочешь, девочка?
Она не делала и шага вперед — просто стояла и ждала. Моего решения.
Они хотели, чтобы я убила. Те, кто отдал приказ шеккам. Все решат, что старуху убила именно я. Что я вызвала и натравила их. Это то — чего ждут.
Кому мешают Кораи?
Или… чтобы умерли все? Умру я — обвинят Кораев, умрут они — обвинят меня, умрут все… и … обвинят шекков.
Всегда выигрывает третья сторона, и значит… раз старуха должна была умереть — она должна выжить.
Я подняла глаза на черные строгие линии барханов на фоне более светлого неба, окружающих плато… то, что нет Зова, совсем не значит, что они — ушли.
И… Рейна клана Корай, убитая руками Блау — это совсем не то, что жаждет дядя.
— Договоримся?
Я наклонила голову набок, рассматривая старуху, и взвешивая варианты. Один, второй, третий. Смотрела на изломанные тела за её спиной. Тех, кто вечером выехал с нами из поместья, тех, кто вечером был ещё жив.
Вероятности кружились в голове, пока одна — самая простая не вспыхнула ярче других.
И я… кивнула.
Поместье полыхало. Алое зарево горело ярче зари, которая занималась за нашими спинами — мы не успели вернуться к рассвету, обратный путь занял больше времени.
Красные языки пламени уже добрались до крыши, и один из флигелей сгорел почти полностью — фонари, украшения, и промасленная бумага вспыхивали мгновенно, пламя пожирало все на своем пути.
Сегодня у клана Корай крайне неудачный день.
Слуги суетились, мешаясь под ногами, пытаясь управлять стационарными артефактами — но толи с подачей были проблемы, толи заряд неполным — вода не лилась, как положено, чихая короткими рваными выплесками…
Молодняк Корай, все в праздничных одеждах, уже заляпанных сажей, деловито бросал плетения за плетениями — треть держала щит, чтобы огонь не перекинулся на другую часть построек.
В любом случае крыло мужской половины выгорит почти все и их ждет великое перестроение.
Все были настолько увлечены процессом, что на нас обратили внимание не сразу — на то, что нас только двое, на взмыленных и усталых лошадей, белая шерсть которых свалялась и потускнела. На грязные серые, рваные по подолу, одежды. Старуха держала спину ровно — алые отсветы бросали блики на щеки, делая морщины глубже и отчетливее.
Надеюсь, она сдержит слово… если нет… у клана Корай больше не будет Рейны и… я покосилась на флигель… это не единственное место, где можно пропитать балки и украшения составом для возгорания.
Пожар должен быть и так, а я, выполняя волю Великого, просто помогла правильному ходу истории. Иногда нужно только немного помочь, чтобы все двигалось в нужном направлении.
— Госпожа!
— Старшая госпожа, как же так, храни Немес!
Слуги заткнулись быстро — потому что — вымуштрованные, и потому что первый Наследник оттеснил всех и прилежно — выражая сыновье почтение, помог спуститься на землю матери. Мы встретились с ним глазами — и он задержался взглядом, охватив сразу всё — чужое кади, немного великоватое по размеру и заляпанное кровью, ладони, крепко перемотанные чистыми полосами ткани, грязь, и дыру на юбке, вокруг которой расплывалось уже успевшее потемнеть и подернуться корочкой пятно крови.
Все в силе.
Мне подал руку охранник, и раньше, чем я успела расправить юбки, прилетел вассал с мужской половины дома — евнух из ближних слуг Джихангира.
— Госпожа, Глава требует вас к себе… вместе с юной госпожой… немедленно — добавил он сипло, и полоса сажи на щеке свидетельствовала о том, что данный конкретный слуга уж точно не сидел без дела.
В толпе мелькнули головки, покрытые голубыми кади — служанок послали на помощь. Рейна не произнесла ни слова в ответ и даже не повернула головы в сторону полыхающего флигеля.
Я вдохнула запах гари и дыма, оценила полоску розовеющего неба над головой, и скомандовала:
— Веди.
Глава 21. Цена
Я вдыхала запах чая. Аккуратно придерживая маленькую глиняную пиалу — не больше пары наперстков — покручивала из стороны в сторону, чтобы шлейф горячего пара вился перед лицом.
Ещё один вдох. И ещё. Но распознать, что именно положили в чай — не удавалось. Мне и первому Наследнику Кораев напитки принесли слуги. И разливали — не здесь.
В больших мужских руках пиала смотрелась игрушечной, как из детского набора, и он — выпил, но кто сказал, что у нас налито одно и то же?
Ещё один вдох.
Джихангиру, в отличие от нас, старуха заваривала чай лично. Лично. Надев лучшее праздничное ханьфу — такое жесткое от обилия золотого шитья, что оно шуршало, когда Рейна двигалась.
Особое ханьфу, особая прическа — по крайней мере ни в прошлой жизни, ни за эти дни, я не видела, чтобы Рейне так укладывали волосы. Смуглое лицо её стало серым — если бы Старшая госпожа была северянкой — я бы сказала — отливало благородной снежной бледностью, а так… она как будто постарела за одну ночь сразу на несколько зим.