Дочь нечестивца (СИ) - Жнец Анна. Страница 40

Немного переведя дух, Диктис и девять его сообщников (из шестнадцати, сопровождавших грабителя изначально) снова двинулись в путь. Теперь они шли ещё осторожнее, внимательно осматривая стены и проверяя каждую плиту по три раза. Стало ясно: Кархедон, отчаянно боявшийся Бестелесного, потратил половину золота нома, устанавливая в своей последней обители дорогостоящие ловушки в количестве, которое не снилось и фараону.

Спина болела ужасно ещё и потому, что в раны попал песок, но Диктис скрывал от сообщников своё состояние. Он и так существенно подорвал свой авторитет тем, что завел их в ловушку. Наконец разбойникам повезло, и, свернув за угол, они наткнулись на статую Упуаута — бога-волка, проводника умерших людей в загробном мире, Дуате. За ним начиналась просторная галерея, стены которой от пола до потолка были испещрены надписями, повествующими о великих деяниях покойного. Приблизившись, Диктис разглядел изображение глаза Хоруса — символа, который отгонял демонов и приносил удачу. Главарь бандитов ощутил новый прилив азарта и в предвкушении подумал, как будет раздирать мумию Кархедона на куски. Затем он представил, как рыжеволосая девчонка отблагодарит его за спасение. Мужчина вспомнил тот единственный раз, когда оказался в ней, и его скрутило острое сексуальное желание. В ту же секунду Диктис понял, что время для мечтаний выбрал неподходящее, и едва успел увернуться от огромного камня, летящего сверху из темноты. Гранитная глыба со свистом пронеслась всего в локте от его лица и рухнула, подняв столбы пыли. Разбойники, идущие следом, отпрянули под прикрытие стен, и один случайно задел незаметный в темноте выступ, запуская новую цепь ловушек. В этот раз Диктису повезло. Услышав знакомый звук, он сразу понял, в чём дело, и плашмя рухнул на пол. Прямо над головой просвистел отравленный дротик, вонзившись в руку менее расторопному и сообразительному грабителю. Целую вечность воздух над ним вспарывали невидимые смертоносные стрелы. Снова и снова тишину галереи разрезал тонкий свист, за ним следовал приглушённый стук, когда дротик отскакивал от стены, не достигнув цели. Диктис чувствовал вибрацию воздуха над спиной. Несколько раз крошечная отравленная стрела проносилась в опасной близости от его уха. Мужчина не знал, какая участь постигла его сообщников, — он лежал неподвижно, вжавшись лицом в плиты пола, и поднял голову, только когда в коридоре вновь установилась мёртвая тишина.

Перед Диктисам, прислонившись к стене, сидел бледный как смерть грабитель и растерянно рассматривал торчащий из руки дротик. Он крутил его так и этак, изучая с неподдельным интересом. Двумя пальцами вытащил стрелу и с ещё большим недоумением уставился на маленькую отметину, едва заметную на широкой смуглой ладони. Эта красная точка ни в какое сравнение не шла с длинными кровавыми бороздами на спине Диктиса, но никто — ни главарь бандитов, ни сам раненый разбойник — не заблуждались на её счет. Яд попал в кровь и положил начало разрушительному процессу. Взгляды грабителей встретились, и Диктис, всё ещё лежащий на животе, увидел, как проступает в глазах сообщника понимание, сменяясь решительностью и гневом. Бритый наголо египтянин вытащил из-за пояса меч и с размаха опустил его на своё запястье. Внутренне Диктис вздрогнул, но внешне остался невозмутим. Из обрубка фонтаном брызнула кровь, и разбойник быстро прижёг рану раскалённым лезвием, нагретым над огнём светильника. Затем он оторвал от схенти широкую полосу ткани и, помогая себе зубами, перевязал культю. Диктис завороженно следил за его движениями, не в силах отвести глаз от покрасневшего льна. Заметив его взгляд, раненный усмехнулся, и мужчина прочитал в кривом оскале вопрос: а у него самого, их главаря, хватило бы духу поступить так же?

— Ничего, выберемся отсюда, сделаю себе золотую.

Несмотря на то что ловушка сработала неожиданно и застала всех врасплох, многие последовали примеру Диктиса и упали на пол, вовремя выйдя из-под обстрела. Только двое из его людей оказалались недостаточно расторопными, или им просто повезло меньше, чем остальным.

Впервые Диктис столкнулся с такими потерями. Некоторых из погибших он знал много лет, ещё с тех давних пор, когда они впервые забрались в одно из незначительных захоронений. Но печалила его вовсе не смерть товарищей и уж тем более не их страдания и увечья. Нет, Диктис жалел о том, что у него только две руки, и с горечью представлял, сколько золота придётся из-за этого оставить в гробнице.

Глава 34

Иногда время сыпалось, как пропущенный сквозь пальцы песок, и его нельзя было удержать, даже сжав руку в кулак. Но порой, как сейчас, оно превращалось в патоку. Нейт была уверена: в темноте общепринятые законы времени непостижимым образом менялись, и часы тянулись в два, в три раза дольше. Интересно, Ра уже отправился в своё путешествие по подземному Нилу или его лодка лишь коснулась линии раскалённых барханов? Казалось, прошла вечность. Нейт ни разу не поднялась с саркофага, к которому её подвёл Рахенем. Всё, что она делала, — до боли вглядывалась в зияющий чернотой проём, в котором исчезли носильщики и жрецы, бросив её одну в компании мумий. Нейт видела перед собой только плотную стену мрака. Где-то среди сваленных в беспорядке ящиков стояли подносы с едой, но девушка не ощущала голода. Значит, прошло не так много времени, как казалось. Её больше мучила жажда. Нейт решила было отыскать среди похоронного багажа номарха кувшин с вином, но передумала, боясь оказаться погребённой под всей этой неустойчивой грудой вещей, которые в темноте могла легко свалить себе на голову.

И всё-таки интересно, ночь уже наступила? Здесь это совершенно невозможно было определить. Нейт прислушалась, надеясь уловить в тишине звук приближающихся шагов, грохот упавшей плиты — ловушки или принесённый эхом стук разбивающей облицовку кирки. А что если Диктис не придёт? Это был один из тех вопросов, которые она запрещала себе задавать даже мысленно. Семьдесят дней назад, передавая главарю бандитов письмо с просьбой о помощи, Нейт ни секунды не сомневалась в его решении, но, с тех пор как последний факел удаляющейся процессии растворился во тьме, эта уверенность неуклонно таяла. Во второй раз в жизни девушка испытывала такой панический страх. Она хорошо запомнила ощущение, когда темнота окончательно поглотила силуэты уходящих жрецов, и Нейт могла видеть только трепещущие вдалеке языки пламени. Но и те делались всё меньше и меньше. Нейт до ужаса боялась того момента, когда последний факел исчезнет и она останется одна в непроглядном мраке. Она всё смотрела на эти алые точки, пока ещё могла различать их во тьме, и глаза слезились от напряжения. Когда же огоньки пропали совсем, эхо долго доносило до неё звуки удаляющихся шагов, и Нейт до боли напрягала слух, боясь потерять эту последнюю связь с внешним миром. Грохот упавшей гранитной глыбы, замуровавшей вход, прокатился по всем галереям обширного лабиринта и заставил вздрогнуть. В тот момент Нейт едва не бросилась вслед за жрецами, умоляя не оставлять её здесь одну. Вот и теперь ей с трудом удалось взять себя в руки.

Она не могла сказать, в какой момент тишина перестала быть абсолютной. Время от времени из темноты долетал приглушённый стук, который вначале ещё можно было принять за игру воображения или признак развивающегося безумия, но затем он сделался настолько отчетливым, что Нейт перестала себя сдерживать. Она замерла в чёрной дыре проёма и жадно ловила каждый из этих звуков, пытаясь определить, становятся ли они ближе. Когда раздался оглушительный грохот, отдавшийся в стенах дрожью, Нейт поняла: сработала одна из хитроумных ловушек. И окончательно избавилась от сомнений.

«Всё хорошо», — подумала девушка, и на неё вдруг снизошло странное умиротворение. Оторвавшись от каменного проёма, Нейт вернулась к своему саркофагу и опустилась на него, полностью успокоившись. Вскоре она увидела первые огоньки светильников, колышущиеся во мраке. Затем различила и силуэты людей.