Любимый цветок фараона (СИ) - Горышина Ольга. Страница 69

— Я не знаю, куда зашла его откровенность с тобой, и сколько он рассказал про свою болезнь. У Резы много разных отклонений, и его отец говорил, что это такая терапия — повторять рисунки, переписывать тексты по сто раз… Ну вот, он и рисовал эту египтянку тысячи раз. Когда ящик переполнялся, мать просто выкидывала рисунки, но он заполнял его заново…

Аббас сгреб рисунки и вернул их в ящик стола.

— Знаешь, временами он кажется совершенно нормальным, — продолжил Аббас уже из кресла. — Он действительно мотается по миру и известен во всех мировых музеях… Он создает действительно красивые вещи… Но это, похоже, дается ему с большим трудом, и дома он срывается… И… Этот подонок подсадил его на героин. После всего, что Реза сделал для его сестры…

Аббас говорил медленно — для нее ли, чтобы увериться, что она его понимает, или для себя самого, потому что слова причиняли ему боль. И Сусанна смогла даже вставить слово в слишком уж длинную паузу, чтобы Аббас успокоился и прекратил неприятный для обоих разговор.

— Это брат Сельмы, да? Я видела ее в кафе, и о брате Реза мне рассказывал.

— О нем. Знаешь, — Аббас вышел из-за стола. — Давай я отвезу тебя в отель, и ты постараешься забыть Резу. Я понимаю, что это трудно сделать, но… Так будет лучше. Я действительно не знаю, что у него на уме относительно тебя, но чтобы это ни было, тебе лучше держаться от него подальше. Он конченный человек. Когда- нибудь, и это будет очень скоро, он вколет себе слишком много. Мы с матерью смирились, и она не разрешает лечить его насильно. Она говорит, что так ему будет лучше. А тебе будет лучше подальше от него. Думаю, ты уже сама поняла это, так ведь?

Сусанна кивнула и поднялась с дивана, стараясь не смотреть на золотую статую. Француженка, блин… Каким бы сумасшедшим мистер Атертон ни был, но влюбиться в статую он не мог. В отеле он на ходу придумывал для нее сказку, чтобы не сильно обидеть отказом спать с ней. Ну совсем не обидел, совсем…

К горлу подступили слезы, и Сусанна с трудом смогла сказать Аббасу про паспорт, после чего он с такой силой шарахнул кулаком по столу, что статуя чудом осталась в вертикальном положении, а сама Сусанна подпрыгнула.

— Ты уверена, что выронила его?

— Я не знаю, — пролепетала Сусанна. — Знаю только, что у меня его нет. Собственно я и согласилась с ним ехать, потому что Реза обещал после фотосессии вернуть мне паспорт.

— Вот и говори теперь, что он нормальный!

Сусанна замотала головой.

— Пойдем поищем твой паспорт, — предложил Аббас и перевернул, кажется, всю спальню, заглянул и в тумбочки, и под кровать, и в шкаф. — Спрятал, козел! Но ничего, ты главное не нервничай. Реза после приступов всегда смирный ягненок. Я из него вытрясу твой паспорт и отвезу тебя в гостиницу. Договорились?

Сусанна кивнула.

— Можешь пока собрать вещи, а я попрошу мать поторопиться с ужином.

Сусанна быстро кинула сарафан в чемодан. Собственно ничего больше она и не доставала. Только телефон. С ним она подошла к комоду, на который аккуратно положила ожерелье. Неужели то самое? Детская память отказывалась вспоминать. И все равно она решила сфотографировать ожерелье на память — раз оно аутентично, то Нен-Нуфер точно будет его носить. А серьги? Сусанна потрясла головой. Ее гвоздики остались в гробнице. За вычетом ее страха, равнозначный обмен!

— Ты ешь печенку?

Она повернулась к Аббасу и кивнула.

— Когда Реза очнется?

— Надеюсь, достаточно скоро, чтобы я не в ночи тебя вез, но не так скоро, чтобы помешать нам с ужином. Пошли.

Аббас сел в конец стола, чему Сусанна несказанно обрадовалась — значит, его откровения закончились. От Резы и его болезни ее уже реально подташнивало. Она не нуждается в живописных подробностях его сумасшествия. Она уже довольно испытала его на собственной шкуре.

Мадам Газия принесла то самое дневное крошево, рис и лепешки. Отлично — она у них совсем разучится есть вилкой, и ладно. Главное, что уголки губ у хозяйки больше не опущены. Видно, сын с ней поговорил. Спасибо ему огромное.

4.10 "Лотосы в пруду"

Неприятный запах печенки полностью перебивался восточными пряностями, но на вкус она оказалось жутко кислой — лимон, что ли, в ней? Не может же зеленый перец давать такую кислинку, но с рисом и хлебом все пошло на ура. Или же живот просто не насытился мороженым.

Мадам Газия не села с ними, но зато принесла ароматный чай. Только отхлебнуть его Сусанна не успела, оглянувшись на дверь после фразы Аббаса:

— Perfect timing, Ьrо!

Реза молча опустился на стул и вперил взгляд в аккуратно сложенную салфетку. Чисто вымытый, но жутко бледный. В свободной серой футболке с длинным рукавом и в джинсах. Как он вошел в дом? Ах, да, в спальне, кажется не окно, а дверь — в сад. Значит, он уже видел ее собранный чемодан. Впрочем, неужели он ожидал иной реакции после случившегося?

— Я ничего не буду, — замахал он на мать, когда та появилась из кухни с чистой тарелкой.

Аббас поставил на стол пустую чашку, поднялся и поманил брата за собой. Реза покорно поплелся за ним, так и не взглянув ни разу на Сусанну. Хорошо, что она поела. Сейчас от жалкого вида хозяина дома у нее собственная печенка встала поперек горла.

Какое-то время Сусанна просидела за столом в полном одиночестве и в полной тишине, но вскоре ее вновь оглушили арабские вопли Аббаса. Только на этот раз Реза ему отвечал, а потом кто-то из братьев с такой силой шарахнул дверью, что у нее в стакане задрожала ложка.

Аббас ворвался в столовую. Реза наступал ему на пятки.

— Я действительно не помню, куда положил паспорт. Что ты хочешь от меня?

Они перешли на английский здесь, специально для нее, или же она просто издалека не могла понять их речь и потому приняла за арабскую?

— Уже ничего! — орал Аббас. — Я хотел, чтобы ты изначально его не брал.

— Я его не брал! Она его потеряла, — теперь Реза ткнул в гостью пальцем, но не удостоил взглядом. — Почему ты мне не веришь?

— А потому что ты мне врешь постоянно!

— Ты мне тоже всю жизнь врешь!

— Зато я не играю с детьми в дурацкие игры!

— Она не ребенок!

— Она ребенок, идиот! Она ребенок! Она еще и из другой страны.

— Мы найдем паспорт. У нас есть два дня…

— Мы что, всю мастерскую перевернем? Вдруг ты туда отнес.

— Если потребуется… Но этого не потребуется. Просто пойдем в посольство и сделаем ей документы.

— Тебе так хочется вновь туда идти?! — продолжал орать Аббас.

— У меня нет выбора, — отвечал спокойно Реза. — Я беру на себя ответственность за случившее, — и он наконец повернулся к Сусанне. — Не переживай. Я завтра, надеюсь, все вспомню.

Аббас вытащил телефон:

— Нужно заявление из полиции.

— Зачем? У нее его не украли.

— Ага, — нагло усмехнулся Аббас. — Если паспорт потерян, тоже нужно заявление… У тебя, малыш, есть какой-нибудь документ с фотографией?

— Студенческая карточка.

Сусанна удивлялась своему слоновьему спокойствию. Блин, она без документов теперь! Впрочем, после всего, это, пожалуй, самое простое… У родителей есть копия паспорта. О, нет… Это же надо будет рассказать, где она потеряла паспорт и кто пойдет с ней в посольство. Нет! Мистер Атертон, ну напрягите память! Мозги вам напрягать бесполезно!

— А есть знакомые, способные подтвердить личность? — продолжал читать с телефона Аббас.

— Есть.

Только Паши с Мариной не хватало! На их месте она бы сказала, что они не знают эту дуру. Или групповод? У него все-таки доверенность на нее… Мистер Атертон! Ну, елки…

— Отстань от нее, Аббас. Все сделаем в срок. В крайнем случае, купим новый билет.

— У меня школа в понедельник.

И зачем она это вставила?

— Ты ему про школу не говори, он не знает, что это такое…

Реза промолчал, и Аббас вышел в кухню к матери, но, услышав его речь, Реза кинулся следом. Ну и Сусанна не осталась на месте. О чем на этот раз спор? Явно о ней, раз Аббас тычет в нее пальцем. Мадам Газия даже позволила себе повысить голос, но Аббас не унимался, и Сусанне показалось, что он готов наброситься на брата с кулаками. Наверное, не показалось, потому что мать встала между братьями и, когда Аббас, плюнув, вышел из кухни, она, наглаживая Резе спину, вывела его обратно в столовую, куда Сусанна успела ретироваться от греха подальше. Хозяйка взяла с подноса чашку и наполнила до краев чаем. Реза произнес тихо: