Любимый цветок фараона (СИ) - Горышина Ольга. Страница 75
— И потому ты разговариваешь со статуей?
— Нет, — усмехнулся Реза. — Я разговариваю со статуей, потому что долго считал его живым, он — друг детства. Про то, что его тело постепенно перебирается жить в мое, я узнал только перед самой смертью отца. Я его тогда в лоб спросил, что я смешиваю. И когда отец ответил, что толченую мумию и кровь навозного жука, я назвал его сумасшедшим и сказал, что больше не притронусь к этой гадости. Но во время приступа как-то изменил свое мнение, — Реза усмехнулся. — И все же у меня хватило ума не рассказать про мумию Аббасу, а уж после смерти отца я крепко держал язык за зубами, чтобы они не отправили меня в Абассею, больницу для душевнобольных.
— А как же брат Сельмы?
— Что? Что брат Сельмы? — Реза вновь начинал злиться, и Сусанна испугалась, что его руки сейчас переломят ее пополам. — Я был не в силах больше скрывать проколы в венах. Последние года приступы стали слишком частыми. Я сказал Аббасу, что покупаю у Махмуда героин. Он приходил к нам довольно часто, чтобы Аббас верил моих словам. А я всего-навсего давал Махмуду пару украшений, чтобы он продал, и Сельма бы никогда не отдала за гроши свое тело. Только прошу, не говори ничего Аббасу.
Реза открыл глаза.
— Это действительно была последняя доза. Если оно действительно помогало, то я могу не пережить следующий приступ. Если же нет, то я научусь жить без уколов.
Сусанна с трудом могла дышать, и не только от рук Резы, пережавших ей талию, сколько от спокойствия его голоса. Если в его словах хоть что-то правда, то этот человек открыто с улыбкой смотрит в глаза смерти. Ужас…
— Я тебе еще один секрет открою.
Реза улыбался, и она попыталась улыбнуться в ответ.
— У меня сегодня день рождения. Потому я хотел, чтобы ты была рядом.
Что? Сусанна еле сдержалась, чтобы не закричать вопрос вслух.
— Я не прошу никакого подарка. Ты не думай. Просто я никогда не отмечаю его. Мой отец боялся считать мои годы, потому что считал каждый прожитый мною день. А тут я решил, что хоть один раз я должен задуть свечки… Возможно, в первый и последний раз. Ты так не думаешь? — Сусанна судорожно кивнула. — Аббас и Латифа бы не согласились, отец их выдрессировал. Но при тебе они будут покладистыми.
Сусанна вновь кивнула.
— Я могу спечь торт.
— Спеки.
Реза улыбался, и Сусанне впервые не захотелось спрятаться от его улыбки.
— Ты хочешь, чтобы я сделала следующий шаг?
Лицо его в миг стало серьезным.
— Я же сказал, что не беру чужое. Не смей еще раз предлагать мне себя.
Сусанна сжала губы. Дура, ты можешь нормально строить фразы?!
— Я говорила про продолжение книги, — пролепетала она, чувствуя, как его пальцы скользнули с талии под грудь.
— Тебе понравилось мое продолжение?
— Да, — и она не врала. Его продолжение оказалось очень органичным. — Я именно таким и видела фараона. Вернее Райю… Вернее… Я запуталась…
— Это нормально. Это более чем нормально. Любовь — слишком странная непредсказуемая игра… Однако у тебя изначально в роман заложена неверная идея любви. Это в эпоху сентиментализма решили, что в любви нужно обязательно страдать, и пошло-поехало… Любовные треугольники, жертвы и так далее и тому подобное… Египтяне слишком любили жизнь, чтобы тратить ее на страдания. Любовь должна нести свет и радость, а не отчаяние, потому что-то, что ты имеешь в жизни, ты уносишь с собой в вечность.
— А если любовь запретная?
— Запретной любви не бывает. Это снова выдумки современного общества.
— Но жрица Хатор и фараон…
Только договорить Сусанна не успела. Реза поднялся с ее колен и скинул плед.
— А с чего ты взяла, что у них любовь? Нен-Нуфер постоянно думает о Райе лишь потому, что он первым поцеловал ее. Вот и все. Если бы ты позволила Пентауру поцеловать ее, она бы тут же забыла Райю… Ну, помнила, конечно, — усмехнулся он тут же, — но уже просто потому, что он первый, а не потому что он единственный. Короче, она бы перестала им бредить.
— Я не согласна.
— Потому что ты не египтянка, но ты женщина. Ну скажи — ты ведь помнишь свой первый поцелуй, потому что это было в диковинку, но это не значит, что ты не хочешь получить следующий от совершенно другого мужчины. Ну? Разве не правда?
Только бы не облизать губы! Только бы не покраснеть!
— Я не могу ответить, потому что у меня не было первого поцелуя. Вернее, был… Почти… Твой…
Фу, Суслик, ты это сказала!
И Реза сразу откинулся на противоположную ручку дивана.
— У вас в России что, парни слепые?
— Нет, — Сусанна перебрала в голове весь словарный запас. — Просто у нас девчонки зрячие. И я… Я не бываю в местах, где целуются просто так.
Реза кивнул и прошептал:
— У Лавры очень красивый некрополь…
И тут Сусанна поняла, что вспыхнула, потому что Реза закрыл лицо ладонями, но она и так видела, как смех сотрясает его плечи.
— Я не хотел… Извини… Больше не буду. Ты собиралась дать фараону ответ?
Реза отнял от лица руки — как же быстро он надевает непроницаемую маску, а ведь хохотал, кажется, от души…
Души у него нет, Суслик! Люди, которые одной ногой в могиле, так беззаботно себя не ведут. Он тебе либо врет, либо… Никакого «либо" нет! Он уже привык к тому, что умрет. Что тут странного? Да все странно, Суслик, все… Хватит! Есть вещи, о которых не стоит думать слишком много. А стоило бы подумать! Например, о паспорте! Пусть о нем думает Аббас. Здесь есть один здравомыслящий человек. Этого более чем достаточно!
Сусанна набрала в легкие воздуха…
— Мау реасе be With you… (Мир тебе…)
— And also With you, — перебил Реза. (И тебе тоже.)
Сусанна опустила глаза. Почему от его взгляда бросает в дрожь?
— Фараон не позволит ей обратиться к себе, как к царевичу Райе, понимаешь?
Сусанна кивнула, не поднимая глаз.
— И он отошлет Асенат, согласна?
Сусанна вновь кивнула.
— Тогда сядь за стол и прочитай продолжение, — Сусанна вскинула глаза. Реза продолжал испепелять ее взглядом. — Я хотел сперва убедиться, что у нас сходятся мысли прежде, чем дать тебе продолжение. И, если ты согрелась, оставь мне плед. — Сусанна вновь согласно закивала. — Там немного написано, и если ты прочитаешь мою писанину раньше, чем за час, не буди меня. Я не спал всю ночь, караулил солнце. Пусть меня разбудит к завтраку Латифа, ладно?
Сусанна кивнула. Пусть спит. Она теперь будет согласно кивать на все, чтобы он не предложил. Надо убраться отсюда раньше, чем мистеру Атертону вновь станет плохо.
5.4 "Врачевание словом"
Сусанна отодвинула кресло и наткнулась на кошку. Ну? Сама уйдешь или мне стоя читать?
— Санура!
Как мистер Атертон догадался, что там кошка? Ну, раз в кровать ее не пускают, где- то она должна спать! Ага, в ногах хозяина! Кошка устроилась на диване совсем по- хозяйски, Резе даже пришлось ногу подтянуть. Свезло, ничего не скажешь! Твоими молитвами, Суслик!
Сусанна придвинула к себе печатные листы — на глаз их пять… Когда успел настрочить столько? Только задавать вопрос уже было некому — Реза мгновенно провалился в сон. Счастливый, мне б так засыпать… Счастливый? Это кого ты, Суслик, счастливым назвала?
Сусанна опустила глаза в текст. Нынче придется довольствоваться своими скромными познаниями, потому что телефон лежит в спальне, а ходить бесшумно, как мистер Атертон, она пока не научилась. Только руки потянулись к ящику. Она приподнимала его двумя руками, чтобы тот не визжал по полозьям. Пуст! Ни одного рисунка. Второй — папки с документами. Кажется, заказы, но лучше не лезть — не мое. А рисунки — твое, Суслик? Да, мое! Из-за этих рисунков я сижу здесь в египетском наряде, охраняя сон полуголого и полусумасшедшего мужика! Интересно, кто выбросил их: точно ведь не мистер Атертон! Неужели Аббас? Или вездесущая мадам Газия успела и тут прибраться? Чего гадать — читай, пока хозяин спит.
«— Мир тебе, ца…