Achtung! Manager in der Luft! (СИ) - Найтов Комбат. Страница 52

— Где живет Сенжье?

— Точно сказать не могу. Где-то в Джерси. В лицо я его тоже не знаю, его фотографий в книге не было.

— Где вы ее достали? — еще раз поинтересовался Берия.

— Дед дал почитать, а потом подарил ее, он у меня химик по специальности.

— Странно, но в личном деле об этом ни слова.

— Я читал ее в 1979-м году, учась в восьмом классе. Виктор Суворов — это псевдоним. Ни его отца, ни его матери, я не знаю. Но, такой человек был. И это он сбил первый в этой войне «Мессер».

— А остальные?

— Остальные — я. Я заканчивал Качу в Волгограде в 1988 году.

— Мы потом с вами об этом поговорим. Вернемся в Нью-Йорк.

— В конце августа на Сенжье вышел полковник Николсон, из инженерной группы Манхеттен. В сентябре груз был вывезен полностью в лаборатории США. Кроме того, Сенжье продал рудник вооруженным силам США. Сам рудник был им затоплен, самые богатые слои уже были исчерпаны, но США его восстановили и эксплуатировали до 2004 года. В настоящий момент он забетонирован.

— Когда американцы получили бомбу?

— В конце весны 1945-го года.

— Что вас толкнуло на этот шаг? Вы же успешно воевали и к вам не было никаких претензий, не считая мелочей.

— Необходимость выехать в Англию и США «для сбора денег в пользу РККА». То, что лежит на том причале — гораздо ценнее, чем весь Ленд-лиз.

— Когда мы создали это оружие?

— В 1949-м году, под вашим чутким руководством.

— Кто, конкретно, это сделал?

— Игорь Курчатов, его брат Борис, Александров, Русинов, Флёров. Всех не перечислить, их было очень много. И второе, товарищ генеральный комиссар, я про принятие решения «раскрыться»: я понял, что «приговорен» в США. Мне оттуда вернуться не дадут.

— Там кто-то знает, кто вы такой?

— Нет. Я им страшен здесь. Как человек, научивший нашу авиацию летать. Дело в том, что пока я добивался результативности в личном плане, все шло по той хронологии, как было тогда. Когда удалось «убрать» Хозина, раньше времени на полгода, то удалось снять блокаду и ликвидировать Демянский «чирей», который мучил наш фронт до 1943 года. А их операция направлена не лично против меня, а против моего полка. Мы слишком побежали вперед, а Гитлера финансируют из США. Им требуется время. Мы должны возиться с Гитлером до 1945 года, иначе они не успеют создать ядерное оружие, а им оно требуется, чтобы прижать нас после победы. Диктовать нам условия.

— Так! Павел Анатольевич, вы свободны. Задача ясна? Его с тобой я не пущу. Он будет консультировать наших ученых.

— Мне бы в полк вернуться, товарищ комиссар, консультант из меня, как из говна пуля, инженер — примерно на том же уровне. Мое дело дергать ручку и «тушить пожары». Их будет достаточно в 1942-м году. Дергать ручку — это мое. К сожалению, учился я средненько, сдал-забыл. Устройство ядерной бомбы помню очень схематично.

— Ничего, они, его создатели, ее и в схеме пока не представляют. На фронт не пущу! Не хватало чтобы ты еще и в плен попал или погиб по-дурацки! Этот вопрос даже не поднимается. А работать будешь, где потребуется. Сейчас в НИИ ВВС. Задание получил? Вот и исполняй! И никаких разговоров: мне в полк нужно! И консультировать людей тоже будешь! Свободен, тебя отвезут.

— Если говорить о том, что «погиб по-дурацки». Четверо суток назад мне предоставляли такую возможность. Я обратился в Особый Отдел сектора к капитану ГБ Самойловичу. Сегодня он кратко поделился со мной результатами расследования. Кто-то в ГПУ сильно интересуется тем, что происходит в «моей группе». Он сказал, что следы ведут в Америку и в Германию. Его вызвали в Москву, к какому-то Абакумову, днем. В Чкаловск он так и не вернулся.

— Я тебя понял… Посиди-ка ты в приемной, дорогой. Рановато тебе еще уезжать. Время — детское.

Глава 29. Я сделал свой выбор

Сидеть пришлось до-о-олго! Судя по всему, сработал тот момент, что в самом НКВД-НКГБ существовало Политическое Управление, которое вступилось за своего собрата: Главное Политическое Управление РККА, и уперлось. Ведь хрен редьки не слаще. Ну, а мне что? Кроме второй обоймы, и та в кармане куртки на вешалке, у меня ничего не было. Сидю в первом ряду, смотрю спектакль, с комфортом, даже покурить разрешили, наверно потому, что я — некурящий. Зато чай майор предложил. У него свой интерес: сынишка в Чирчике заканчивает авиационную школу. Пришлось его огорчить, сказав, что программа подготовки во всех школах летчиков не предусматривает освоение «МиГ-3». На всю страну два ЗАПа. Машину собирались снимать с производства, и Управление Учебных Заведений ВВС своевременно среагировало на это дело. И теперь полк получает пополнение только из этих двух ЗАПов. В общем, вели светские беседы, хотя его постоянно отрывали от этого дела звонками отовсюду. Но, он не прекращал попыток пристроить сынка. Весть о том, что полк потерь практически не несет и круто награждается, особенно последнее время, уже распространилась по Москве, видимо с подачи «кремлевских курсантов». Где-то через полтора часа в кабинет привели Самойловича. Вообще-то, аккуратнее надо бить, чтоб следов не оставалось. Да какой там. Шел он под охраной, пока старший наряда докладывался Наркому, успел немного улыбнуться мне и подмигнуть незаплывшим глазом. Старший наряда выскочил из кабинета и скомандовал ему: «К стене!», а сам дрожащими руками начал расстегивать «браслеты» на руках капитана.

— Бегом вниз! Ремень и фуражку его сюда! У тебя минута! — приказал он второму конвоиру. Я расстегнул свой, и протянул его сержанту. Тот передал амуницию Самойловичу. Тот даже поправил себе прическу и шагнул в кабинет Берии. Следом появились два «очень больших начальника» и вновь потребовался конвой, одного из них, помоложе, вывели из кабинета с руками за спиной. Но, через некоторое время, двумя неделями позже, я его увидел в Чкаловске, но уже майором госбезопасности. Был комиссаром 3-го ранга.

«Цирк с конями» продолжался до четырех утра. В четыре меня отвезли на набережную, через час двадцать требовалось встать и выезжать в Чкаловск, но машины не было. Позвонил дежурному, и передал, что требуется машина. Тот сказал, что водителю автобуса будет дано указание заехать. В указанное время я сел в подъехавший автобус, и продолжал «добирать» до самого аэродрома. Утром «Правда» и «Красная Звезда» опубликовали кучу Указов, уже утвержденных Верховным Советом СССР, и несколько приказов Верховного. В одном из них выпускников летных школ теперь будут выпускать офицерами: младшими лейтенантами. Именно «офицерами». Началось массовое переодевание всей армии в новую форму. А ремень мне вернули лишь через неделю, так и ходил подпоясанный чужим.

Загранкомандировка, все-таки, состоялась, но только в Великобританию, и без «МиГа». Его мы показали в Чкаловске, да еще и со «своими» довелось увидеться. Новое руководство ВВС и Политического Управления Красной Армии («крестьянского сына» сняли, так как не успел он выпустить новый Боевой Устав ВВС и Наставление по организации ПВО участка фронта), договорилось с союзниками и те прислали большую делегацию своих летчиков, которым и показали те наработки, которые сделаны у нас. Заодно «подрались» в воздухе, используя то, что союзники нам прислали. И переделанные машины. Для яркости впечатлений сюда отвели и 67-й ГИАП. Но, ребята улетели на юг после «показухи», а мне пришлось лететь в Англию с верхушкой их делегации, и под солидной охраной. Там встречаться с производителями авиатехники. И показывать каким переделкам были подвергнуты их машины. В планах делегации был и визит в Америку, но, несколько жестких диалогов в Лондоне, и наша делегация сказала, что особой необходимости тратить время на посещение США нет, так как производители не хотели и не могли ставить более новое оборудование на свои машины. Мы окончательно отказались от поставок «Харрикейнов» и «Р-40», собрались улетать домой. Дали несколько интервью местным газетам, в результате через Каир и Тегеран под Москву англичане перегнали полк «Спитфайров V», и расширили номенклатуру двигателей, выпускаемых по лицензии в Куйбышеве. Кроме «двадцаток», предоставили документацию на 40-ю и 50-ю версии Мерлинов. В предпоследний день меня пытались подначить и выпустить в воздух на новенькой «девятке», с 66-м двигателем. Но, больше чем на пробежки, я не согласился, но вписал в лист согласований эту машину и этот двигатель. Тем более, что меня представили, как «шеф-пилота» ВВС РККА, отвечающего за технику, поставляемую по Ленд-лизу. Большой удачей было то обстоятельство, что в Чкаловск в апреле прилетал «Сэйлор» Мэлан (вообще-то, он — Адольф, и по национальности немец из Южной Африки), он был вторым по результативности пилотом RAF, после уже погибшего сквадрон-лидера Пэттла, из той же Южной Африки. Мы с ним провели четыре учебных боя, все из которых он проиграл, на четырех разных машинах. Мужик он был упрямый, но за четыре дня освоил «МиГ-3», чтобы, все-таки, добиться своего, но единственный раз, когда ему удалось загнать меня в прицел, его подвели пушки «Спитфайра», и он мужественно согласился, что два кадра, когда работал один пулемет 0.303, а марка в районе хвоста «моего» «спита», а потом у него встал и двигатель на «отрицаловке», а у меня нет, этого недостаточно, чтобы завалить довольно крепкий самолет. Так вот, он здорово помогал нам в Англии. Он во всеуслышание объявил, что русские переделали двигатель «Спитфайра», и на выходе из горки он перестал глохнуть. Что он летал на такой машине и убедился, в том, что отрицательная перегрузка не влияет на работу «русского Мерлина». А это была уязвимая пята этих самолетов до 43-го года. И что у британских ВВС не убудет, если открыть поставки «Спитфайров» в СССР.