Двойной без сахара (СИ) - Горышина Ольга. Страница 1

Ольга Горышина

Двойной без сахара

Глава 1 "Неприятный разговор"

Нет, Лиззи не закричала, она даже не повысила голос. Вино в бокале плескалось сильнее ее эмоций. Во мне же кровь подошла к порогу закипания. Я выскочила за порог и уже с улицы услышала ее заключение:

— You little bitch!

Если бы Лиззи просто назвала меня сучкой, я бы не обиделась, потому что в каждой бабе стервозность заложена от рождения, а вот неблагодарной я себя не считала. Слова прозвучали пощечиной, и именно поэтому я шарахнула в ответ дверью.

Она вытащила меня из дерьма, в котором я плавала несколько лет, пока мои питерские друзья поголовно считали, что я купаюсь в шоколаде, и была благодарна Лиззи от всего сердца. Сейчас же от всего сердца ненавидела ее за незаслуженное оскорбление. Однако если бы Лиззи отставила недопитый бокал и вышла на улицу, где я бестолково топталась уже минут пять, моя ненависть рассеялась бы, подобно утреннему туману. Но Лиззи не вышла ко мне. Теперь если я открою дверь первой, то как бы соглашусь с тем, что я и есть неблагодарная сучка.

На дворе была ночь, и туман только начинал зарождаться над озером. Холод быстро пробрался под тонкие, пусть и длинные, рукава трикотажной футболки, и, не имея возможности вернуться в коттедж, я решила согреться ходьбой. Начинать отпуск со ссоры — дурной знак, а с простуды — еще худший. Я шмыгнула носом и поняла, что чуть было не разревелась перед женщиной, не признающей чужих чувств. Обида была сильной, но не той, от которой ревут в три ручья.

Проходя мимо машины, я заметила на сиденье шерстяную кофту, купленную в Дублине, и, не надеясь на удачу, дернула дверцу, и чудо — машина оказалась не запертой. К концу второго дня в Ирландии Лиззи успела позабыть необходимую в Сан-Франциско осмотрительность. Проверив, что она не оставила ключи в зажигании, я взяла кофту и попыталась закрыть машину, но без ключей умная железяка отказалась мне подчиниться. Бог с ней, в этой глуши ни души.

Шерсть согрела меня, но не заставила отказываться от прогулки. Я давала Лиззи время одуматься, а себе — остыть. Она груба в оценках, но дальше "дуры" в приписываемых мне эпитетах раньше не заходила, и я пропускала мелкие оскорбления мимо ушей, а тут взяла и хлопнула дверью. Однако все еще можно вернуться и не превращать неприятный разговор в открытую ссору. Вопрос только один — почему это должна сделать я? Почему она спокойно позволила мне уйти? Неужто была на сто процентов уверена, что я тут же открою дверь, возьму свой бокал и осушу до дна.

Увы, шарахнуть его о стену я бы не смогла. Все же в съемном доме с бокалами следует обращаться нежно. То же касалось и засовов на окнах, которые Лиззи только что едва не обломала, желая пустить в дом дивный ирландский воздух. Но особенно лелеять следовало все же входную дверь. Я успела отметить, что та держится на соплях, и новую вспышку моего гнева может и не пережить.

Я шла вдоль берега, путаясь в траве — почва под ногами стала топкой, и я начала бояться, что промочу ноги. И все равно не повернула назад — в самом деле, не сидеть же в машине, как обидевшаяся школьница. Дорожка где-нибудь да закончится. Чтобы переплыть озерцо, нужна лодка, и потому вряд ли кто-то протоптал вокруг него кольцевую дорожку. И даже если та имеется, я не собиралась возвращаться домой под утро по колено в грязи. И вообще возвращаться под утро не входило в мои планы. Мне хотелось спать. Безумно. Завалиться в постель и проспать пятнадцать часов к ряду. Вот такими были мои планы на вечер, пока Лиззи не открыла рот.

Я не была готова к очередному промыванию мозгов на предмет того, что мне следует делать со своей жизнью. Для подобного разговора не нужно было менять калифорнийское солнце на ирландский дождик. Не для этого меня заставили десять часов корчиться в кресле самолета!

— Тебе понравится в Ирландии.

Лиззи нисколько не сомневалась в этом! Она никогда и ни в чем не сомневалась. Особенно, когда это касалось меня!

— И ты наконец примешь решение о своей дальнейшей карьере!

Между этими фразами было больше, чем десять часов.

— Почему бы не полететь на Гавайи? — спросила я еще на тихоокеанском побережье.

Это был нормальный вопрос, ведь излюбленным местом отдыха Лиззи уже много лет оставался Мауи. Однако вместо ответа она спихнула меня с кровати, заставив вытащить чемодан и собрать вещи. Я вовсе не хотела моря и солнца, но и не понимала, какую прелесть можно узреть в дожде, который в Ирландии лил каждый день. В родословной Лиззи точно отсутствовали ирландские корни, а я всей своей петербургской душой ненавидела дождь. Так какого черта я должна наслаждаться маленьким домиком на таком же маленьком озере?

Да, закаты здесь обязаны быть великолепными. Первый, увы, мы обе продрыхли без задних ног. И на них, возможно, можно потратить пару-тройку холстов. А что потом?

— I gonna love it. I should love It!

Я, кажется, давно позабыла, что хочу. Зато четко знала, что должна. Лиззи напоминала мне об этом ежедневно, начиная с утренней йоги и заканчивая вечерним душем. Да, моя жизнь была расписана по минутам, не оставляя и секунды на размышление, а что делать дальше? И вот сейчас Лиззи заявила, что привезла меня в Ирландию, чтобы я месяц делала то, что хочу. И наконец поняла, чего именно хочу от жизни. Черт возьми! Она швырнула мой чемодан в дальнюю спальню, дав понять, что ее кровать мне еще надо заслужить.

В тот момент я была слишком уставшей, чтобы спросить, почему? Нет, я спросила: мой взгляд всегда красноречивей бессвязных английских фраз. И тогда она шепнула в самое ухо:

— He's a Catholic, stupid you!

Кто бы мог подумать! Лиззи заботит впечатление, которое она произведет на мужика, сдавшего нам дом. Неужели? Он старше меня и младше ее, с небольшой сединой в волнистых светло-коричневых волосах, явно требовавших похода к парикмахеру, который, впрочем, в этой дыре мог быть нарасхват. Парикмахер и этот мужик одинаково. Темно-синие джинсы, ботинки вместо кроссовок, обтягивающая теплая футболка с длинным рукавом. Может, в его теле присутствовали пару лишних килограмм, но для деревни он являл собой эталон престарелого холостяка. Да, я увидела пустой палец, когда он доставал из багажника чемодан.

Хозяин предложил перенести наши вещи из машины в дом. Я вытащила с заднего сиденья сумку с холстами и пошла следом, потому прекрасно рассмотрела его со спины. У меня настолько наметан глаз, что одного взгляда достаточно, чтобы перевести все складки одежды в мускулы, не раздевая человека даже мысленно. Лица его я так и не увидела, потому что боялась, что он заговорит со мной, а я не пойму ирландскую речь. Бросив мольберт, я ушла к озеру рассматривать кувшинки, предоставив Лиззи решить все вопросы самой, ведь она сумела как-то поговорить с ним по телефону, договариваясь о времени нашего приезда.

Лиззи оказалась в своем репертуаре. За полдня в Дублине мы успели посетить картинную галерею, театр и еще заглянуть в магазин шерстяных свитеров. На ночь глядя мы покинули столицу Ирландии и цивилизацию и через два часа заблудились. Навигатор запутался в фермерских тропах, петлявших среди полей, и без зазрения совести накручивал нам милю за милей узкой ленты дороги. Лиззи чертыхалась, и не ясно от чего больше: от тяжелого ирландского акцента, который она с трудом разбирала в трубке, усталости или правого руля. Я сидела молча и пыталась не заснуть. А теперь из-за того, что хозяин оказался католиком, я должна спать одна!

Католик ни за какие деньги не пустит себе в дом двух лесбиянок? Смеешься, Лиззи! Да эта страна единодушно проголосовала за узаконивание однополых браков! Католик… Или причина другая? Меня отлучили от тела, чтобы я быстрее сообразила, куда катится моя жизнь? До этого самого момента я и не знала, что куда-то качусь. Я думала, что уже три года дрейфую на месте в объятиях своей бывшей учительницы по классу живописи. Черт возьми, что еще нового мне предстоит узнать под серым небом Ирландии и под ее ледяным дождем?