Искатель: Проклятие Древней крови (СИ) - Близнина Екатерина. Страница 38

Они вышли из дома, Синия в последний раз заперла замок на входной двери и, поднявшись на мыски, спрятала ключ в приметную глубокую щель над окном. Завешенное льняной шторой слепое окно осталось безучастным к тому, что постоялица внезапно вцепилась тонкими пальцами в перила на крыльце, будто отчаянно не хотела уходить. Горький ветер нёс мокрую взвесь и тяжелый дымный запах. Синия прощалась с очередным убежищем: одним из тех, где им удалось прожить так долго, что в какой-то момент показалось, что никуда бежать больше не придется.

Не впервые.

Не в последний раз.

Синия обвела глазами привычный пейзаж, прощаясь и с ним. Больше она не будет выходить из этой двери, спускаться по этому крыльцу и идти по этой мостовой на рынок или к Пристаням. Больше не увидит… вон того широкоплечего мужчину, который стоит, прислонившись к фонарному столбу и делает вид, что читает газету, а сам смотрит прямо на Синию! А с другой стороны улицы щуплый парень в замызганной кепке, надвинутой на лоб, отлепился от серой кирпичной стены с самым деловым видом. Не спеша зашагал в их сторону, держась вплотную к стенам домов.

Матушка Игни торопливо спустилась с высокого крыльца и догнала сына. Потянула за рукав плаща и, когда сын склонил голову к левому плечу, зашептала на ухо:

– Фили, вигиланти нобис. Дио. Нан респитас паст тергум [8].

Игни не сбил ровного шага. Прищурившись, он смотрел прямо перед собой. Синия из-за его плеча видела, как на скулах сына заходили желваки. А под подбородком слева заметила небольшой участок, куда не добралась бритва. И сразу же поняла, почему не добралась: рядом с островком короткой рыжей щетины алел свежий порез.

Синия опустила глаза на сбитые носки мягких кожаных полусапожек.

– Фили, промити ми ту кави [9], – вполголоса попросила она. Синия смотрела под ноги, но не обходила лужи и наступала в грязную воду Разлива, не замечая, что она подчас доходит до шнуровки.

– Мати, нан ми промисса [10], – сквозь зубы процедил Игни.

Он с трудом сдерживал жгучее желание поставить чемодан на залитую водой мостовую, обернуться и встретить Охотников так, как они того заслуживают. Огнём и сталью. Игни сам не заметил, как ускорил шаг. Матушке пришлось мягко замедлить его, чтобы их поспешность не вызвала вопросы у спутников.

Игни казалось, что он спит и видит кошмарный сон, который не хочет заканчиваться. Стоило сделать всего одну ошибку, один раз поддаться эмоциям – и вот имперские гончие уже дышат в спину!

Проклятые натасканные шавки! Всё-то они знают. Знают, что у Валора было два взрослых сына, которые успели сбежать из лагеря в горах. Знают, что один из них пережил плен у жестоких степняков Саркеш. Знают, что он нашёл мать и забрал с собой в О-Диура. Они нашли их в самом большом городе Материка, несмотря на все игры с переодеванием и двумя-тремя постоянными личинами. Они знают так много, что Игни не раз и не два задумывался о том, что они ни на миг не выпускают его из виду. А почему медлят с расправой – ну мало ли, какие далекоидущие планы может вынашивать Император касательно беглого мятежного малефикара.

«Будь готов, сын», – Валор будто встал за плечом и положил тяжелую ладонь на плечо. Игни мельком оглянулся, в тщетной надежде увидеть отца, но наткнулся на холодный взгляд князя.

– Домини скит номини туум? – промурлыкал Алишер, почти не размыкая губ. – Эсти ту минкинас? [11]

Игни вместо ответа неопределенно повёл плечом. Он куда реже менял сапоги, чем имена. И считал, что скрытность не делает его лжецом. Впрочем, если бы они с Алишером взялись всерьез измерять длину хвоста, который в сказках отрастает у детей из-за лживости, еще неизвестно, чей оказался бы длиннее.

В молчании их небольшая процессия обошла стороной самоходную карету, снятую с колес предприимчивыми жителями Среднего города. Ровным счетом всё, что можно было снять, открутили и унесли, чтобы перепродать. Судя по глубокому серому цвету, это была одна из тех карет, которые господин Талли по государственному контракту поставляет для Управления.

«Дешёвка! Старый скряга Талли!»

Игни вздрогнул и поднял голову. Где-то он уже слышал это.

«Вечно что-то выходит из строя! – голоса в голове Игни заговорили возмущенно, наперебой. Подражали одному из тех гвардейцев, с которыми стажёр столкнулся той ночью, когда вздумал лично расследовать гибель человека по имени Кастелл Монс. – Не кристалл погаснет, так колесо отлетит! Не колесо, так тормоз!..»

Алишер дёрнул Игни за рукав, вынуждая остановиться, и указал на угол двухэтажного дома в стиле ранней послевоенной архитектуры. Жестяной щит со старым знаком гильдии каменщиков сообщал, что когда-то здесь начиналась рабочая слобода. Печи для обжига сохранились только в виде рисунка на щите, но дома на улице Каменщиков все до единого сложены из самодельного кирпича, причем цоколь был выложен красным, а фасады – белым, более дешевым.

– Не самый спокойный район, – Алпин Фарелл тоже остановился, достал из кармана эмалированный портсигар со звездой Академии. Вынул папиросу, покатал в пальцах, чтобы немного утрамбовать табак. Из нагрудного кармана вынул мундштук из темного дерева, залитого лаком до зеркального блеска. Князь наблюдал за ним с видом голодной собаки, но для себя табачку не просил. Насколько Игни понял, изгнанный принц считал ниже своего достоинства просить о чём-то, особенно тех, на кого глядел волком. Вместо этого он вновь обратился к Игни с таким мстительным видом, будто тот был лично виноват в том, что его кисет и трубка остались в Чайном домике.

– Здесь недавно убили такого, как ты, рыжий. Помнишь?

Игни знал, эта хитрая ухмылка намекает на то, что Алишер видел его здесь той ночью. Он бы не ответил и на этот вопрос, но неожиданно шеф-искатель тоже захотел поговорить о том, кто называл себя «Кастелл Монс».

– Кстати, припоминаю что-то такое. В опечатанной забегаловке нашли тело. Младшего помощника одного из старших помощников самого Талли. Великого и ужасного. Старый скряга присылал нарочного. С жалостливым письмом. Обещал немалую сумму за ответы.

Фарелл говорил отрывисто, бросал слова в паузах между затяжками.

– И как успехи, господин Фарелл? Нашли ответы, чтобы умерить горе мастера Талли?

– Я поручил это дело одному из самых зубастых парней отдела расследований. Хватка у заместителя Бродэка даже покрепче будет, чем у старины Матьяса.

– Ваш зубастый хотя бы задумался о том, что этот человек носил фальшивое имя?

Шеф-искатель вместо ответа выпустил облако горького дыма, от которого у Игни немедленно запершило в горле и зачесался нос. Парень переминался с ноги на ногу, нервничая из-за неожиданной остановки рядом с указателем. Иносказательное упоминание старшего искателя Доурелла не добавило стажёру бодрости духа. Краем глаза он следил за пустой улицей. Преследователи скрылись, причем оба. Это могло означать, что их сменят на следующей улице другие – чтобы подобраться поближе. Профессионалы бы так и сделали. А ещё они могли зайти сразу с четырех сторон – и тогда всё закончится быстрее, чем Игни успеет щёлкнуть пальцами.

Парень нашарил в кармане плаща старое потускневшее зеркальце и отдал матушке.

– Посмотри, кажется, у тебя ресничка в глаз попала, – напряженным голосом попросил он, раздумывая, что с ним такое произошло, что он больше не бежит, а готовится принять безнадежный бой. Только ли дело в том, что сейчас с ним люди, от которых глупо ждать юношеской прыти? Или все же причина кроется в нём самом?

– В какой? – у матушки дрожали руки, но она безропотно согласилась подыграть.

– Кажется, правый.

Зеркальце в руках Синии повернулось в правую сторону. Зацепило резную верхушку жестяного щита, зачерпнуло дождливого неба, а потом выровнялось и отразило пустую улицу за их спинами.