Кое-что об Элис Мерфи. Книга 2 (ЛП) - "siennaisa". Страница 195

— Она никогда не может сказать нам правду… Она будто просто получает удовольствие от лжи и избегает брать на себя ответственность за свои действия.

— Но ведь она еще ребенок, — вмешалась женщина, которую Магнус принял за психолога.

— Да, но она делает вид, что не понимает, что сделала что-то плохое, и ведет себя так, как не должен вести себя ни один ребенок… — Софи напряглась, явно расстроенная.

— Пожалуйста, продолжайте, — тихо пробормотал психолог с экрана.

— В последнее время мы находим ее игрушки разорванными на куски и спрятанными по всему дому, за подушками, под холодильником и под кроватью… Я знаю, что это просто игрушки, но это так… Это жестоко, то, как она разрывает их на части или разрезает на куски. Я даже не знаю, где она нашла ножницы, потому что мы их всегда прячем. Она отрубила головы всем своим куклам и спрятала их в разных местах по всему дому, чтобы я их находила, — объяснила Софи и на секунду задержала дыхание, прежде чем продолжить…

— Иногда она прячется и не выходит часами, как будто хочет, чтобы мы запаниковали и стали ее искать… Каждый раз по-разному. Иногда это займет час, иногда несколько, иногда она оставляет заднюю дверь открытой, заставляя меня думать, что она убежала, но она прячется под раковиной, а затем она выскакивает и пугает меня, и думает, что это смешно. Но за последние несколько недель она начала ползать по дому, особенно по ночам, с этой ужасной хоккейной маской, которую она сказала, что ей дал друг, но я знаю, что она, вероятно, нашла ее в чьем-то мусоре или где-то на улице. Она все время говорит, что это просто игра, но… Но я так не думаю.

— Ты думаешь, она манипулирует тобой, вызывая панику, пугая тебя таким образом?

— Она как будто хочет, чтобы мы знали, каково это, если ее не будет, как будто она хочет, чтобы мы ценили ее больше или относились к ней еще лучше, — ответил Ричард, и Магнус почувствовал некоторую враждебность. — А потом она… Спросил нас, нравится ли нам… быть напуганным, — добавил он с опаской в голосе.

— А что привело вас в мой кабинет? Что стало для вас поворотным моментом, когда вы решили, что Элис понадобится моя помощь? — спросила женщина за кадром после нескольких секунд молчания, и Софи передали еще один платок.

— Вчера вечером, эм… — начал Ричард, взглянув на Софи. — Мы с Софи узнали, что ждем ребенка. Мы собирались рассказать об этом Элис, но не смогли ее найти… Мы смотрели везде. На чердаке, в подвале, под раковиной, но она просто исчезла. Мы не вызывали полицию, потому что она часто делала это в последнее время, мы понятия не имеем, куда она ходит… Но через несколько часов она возвращается. Я знаю, это звучит так, как будто мы не заботимся о ней, но… Мы пытались запереть двери, надеть цепи, установить сигнализацию, но она всегда исчезала. Так что, мы легли спать, в доме было тихо, но уже через несколько часов я проснулся от странного ощущения.

Магнус снова наклонился вперед, чувствуя, как его глаза слегка расширились.

— Элис стояла рядом с кроватью, и я не знаю, как долго она там пробыла, она держала кухонный нож прямо у моего подбородка, — объяснил Ричард, все еще настороженно, но держа себя в руках, в отличии от Софи, которая несколько раз промокала глаза салфеткой.

— Она вам угрожала? — спросил психолог с экрана.

— Даже не знаю… Она просто сказала: «Я знаю, что ты не мой отец, так что ты больше не можешь указывать мне, что делать» и ушла. Просто так. Мы часто с ней ссорились, но это было что-то другое. А потом она не хотела об этом говорить с нами, — добавил он и откашлялся.

Софи глубоко вздохнула, прежде чем тоже заговорить.

— Она нашла письма, которые я получала от биологического отца Элис, который находится в тюрьме… Он был осужден незадолго до ее рождения, восемь лет назад. Я нашла их у нее под подушкой, — объяснила Софи, и Магнус поднял брови, хотя кое-что из этого знал, он удивлялся, почему Элис никогда не упоминала, что она уже знала о том, что Ричард не ее отец.

— За убийство. Он попал в тюрьму за убийство, — вмешался Ричард, и Софи напряглась, провела ладонью по волосам и снова вытерла глаза.

На несколько мгновений воцарилось долгое молчание, прежде чем психолог заговорил снова.

— Вы не возражаете, если я поговорю с Элис наедине? — спросила она, и было тихо в течение нескольких секунд, прежде чем внезапно видео издало скребущий звук, когда изображение на экране размылось в один поток цветов.

Магнус посмотрел вниз на пульт, но как только он посмотрел вниз, он снова услышал голос психолога.

— Как ты себя чувствуешь, Элис?

Магнус поднял глаза и увидел восьмилетнюю Элис, сидящую на диване. Она выглядела такой маленькой, хрупкой и невинной с яркими светлыми волосами, аккуратно свисающими по обе стороны лица и заправленными за уши. Но именно выражение лица заставило волоски на шее Магнуса медленно встать дыбом. Она рассеянно смотрела на камеру, даже в зернистом изображении было видно полное отсутствие эмоций. Это было ужасно, но Магнус только улыбнулся.

— Элис? — снова спросил психолог. — Ты можешь мне сказать, зачем ты приставила нож к горлу своего отца? Разве он тебе не нравится?

Тишина.

— Почему тебе не нравится разговаривать с родителями, Элис? Ты можешь поговорить со мной. Это безопасное место. Ты можешь поговорить со мной по секрету, и я никому не скажу, даже твоим родителям, — настаивал психолог, но Элис просто смотрела на нее.

Как будто Магнус слышал, о чем она думает. Она думала, что это пустая трата времени. И вероятно, была раздражена тем, что с ней заговорили таким слегка покровительственным тоном.

И все же даже тогда от присутствия Элис не исходило ничего, кроме тишины, но для Магнуса это говорило о многом.

— А как же школа? Как твои друзья?

Элис повернула голову к камере и некоторое время смотрела на нее.

— Не обращай внимания на камеру. Что ты можешь рассказать мне о человеке, который побил тебя? Это был один из твоих друзей?

— Это был никто, — ответила Элис тихим голосом.

Она посмотрела вниз на свои руки, которые были сложены на коленях, прежде чем снова поднять взгляд. Она лгала, делала вид, что просто боится раскрыть правду. Магнус издал смешок. Все эти трюки… он знал их все до единого.

— Откуда у тебя эти синяки, Элис? Твои родители беспокоятся.

Элис снова ничего не ответила, а вместо этого посмотрела в камеру и начала возиться с руками.

— Ты нервничаешь из-за камеры? — спросил психолог, и Элис молча продолжала смотреть на камеру, как будто она была очарована тем фактом, что ее снимали.

— Иногда быть напуганным очень весело, — сказала Элис через несколько секунд, прежде чем снова посмотреть на психолога.

— Это камера тебя это пугает? — спросила психолог, Элис покачала головой и на мгновение замолчала.

— Когда я молчу, то узнаю больше, чем когда задаю вопросы, — очень тихо ответила Элис.

То, как по-детски она говорила, было жутко и непривычно для ушей Магнуса, ее голос был легок, но все еще немного хриплый, как сейчас. Как будто он наблюдал за совершенно другим человеком, одетым в кожу Элис.

— Иногда… людям это не нравится. Им не нравится, когда я смотрю на них… И другим детям не нравится, что я знаю больше, чем они, и что я рассказываю им о то, что они, возможно, не хотели знать. Иногда взрослые, эм… злятся на меня за то, что я так поступаю с ними.

— Какие взрослые?

Тишина.

Стало ясно, что сказанное Элис подверглось анализу. Она не пошевелила ни единым мускулом, спокойно сидела на диване и продолжала возиться с руками, опуская плечи, как будто ей было стыдно.

— Тебе больно, Элис? — тихо спросила женщина, и снова на несколько секунд воцарилось молчание, прежде чем Элис начала хихикать.

Первым звуком был короткий выдох через нос, и она улыбнулась, как будто она не могла держать себя в руках. Еще несколько секунд стояла тишина, а потом ее хихиканье возобновилось и стало чуть громче.

Магнус был очарован и наклонился вперед, пока внезапно телевизор не выключился, и он напрягся, увидев свою мать в отражении черного экрана. Он повернулся и встал, не зная, что сказать, когда Джулия смотрела на него и убирала руку с середины стола, выключив систему.